Ласточкин крик - Ахмет Умит

делает нас более полноценным человеком, оно превращает нас в убийцу. Как по мне, кайф от убийства примитивен.

Он взорвался хохотом.

– Вот и я о том же говорю, главный комиссар! Примитивность чиста и непорочна. А значит, убийство вновь возвращает нас в чистейшее, невинное состояние. Но пять лет назад я думал так же, как вы. Цивилизационные предрассудки сильно на меня давили, однако я преодолел их. И вот, убив двенадцать человек, я остановился. «Хватит», – сказал я себе. Но, как оказалось, кто-то позволил себе притвориться мной. Я сразу понял, что самозванцы делают это без удовольствия, без удивительного чувства наполнения, не понимая сути происходящего. Такую наглость я вынести не мог. Они уничтожили мое гениальное творение! И Слепой Кот – настоящий Слепой Кот – решил вернуться.

Я подумал: лишив жизни двенадцать человек пять лет назад, Надир, как ему казалось, вернул себе утраченную уверенность и продолжать действительно не собирался. Но внутри него происходила постоянная борьба, и подражатели могли снова пробудить в нем вкус к убийствам. Он стал монстром, ему хотелось еще и еще раз испытать те чувства, о которых он мне рассказал. Это – болезнь, которую можно было бы вылечить, обратись его мать к психологам, но она испугалась.

– А Мюшфика никто не искал? Что случилось с его телом?

Безумец расплылся в улыбке.

– Моя мама была очень умной женщиной, Невзат-бей. Я вам уже рассказывал, что Мюшфик увлекался парусным спортом. В те дни в Стамбуле бушевал лодос [78]. Мама отшвартовала его лодку и направила в море, а на следующий день пошла в полицию и заявила, что ее муж ушел под парусом и не вернулся. Начались поиски, и в итоге обломки лодки нашли на скалах в Каламыше [79], но тела Мюшфика, конечно же, не нашли. – Он посмотрел в окно. – Впрочем, перед вами я скрывать ничего не буду. Мой отчим лежит во дворе, недалеко от входа, у гранатового дерева. – Надир испустил глубокий и очень грустный вздох. – К сожалению, этой ночью и вы ляжете рядом с ним. Мне очень не хочется вас убивать, но иначе я поступить не могу.

– Отчего же? – произнес я, зная, что переубедить его не получится. – Моя смерть еще больше разрушит вашу душу. Но вы были правы, когда говорили, что человек должен прийти в согласие с собой. Вы считаете, что у вас с этим получилось, но нет. Я скажу откровенно – вы не залечили свою детскую травму. Но еще есть шанс сделать это. Для этого не надо кого-то убивать – просто нужно по-другому посмотреть на жизнь, начать ее заново.

Он перебил меня раскатистым смехом, потом развернулся к аквариуму и обратился к красивой синей рыбке:

– Ты слышала? Начать заново! Невзат-бей предлагает мне снова стать слабым. Он предлагает мне прогнуться перед другими, чтобы они воспользовались мной, раздербанили мои чувства и мой разум.

Синяя рыбка поднялась повыше и снова опустилась вниз, она будто бы кивнула ему.

Надир, весь на взводе, повернулся ко мне.

– Вы видели? Даже рыбка с вами не согласна. – Тут он снова погрустнел. – Хватит уже приятных бесед, время вышло.

Голос его и правда звучал печально. Видимо, его задевал тот факт, что меня придется убить. А я осознал, что сейчас умру. Что на этом моя жизнь закончится.

Надир отвел взгляд, запустил руку в карман и вытащил пистолет. Когда он стал заходить мне за спину, я закричал:

– Стой! У меня есть последнее желание. Раз уж тебе так нравится убивать, спусти курок, глядя мне в глаза.

Он задумался, но ненадолго.

– Хорошо, как вам будет угодно, Невзат-бей.

Он встал передо мной и направил пистолет мне в лоб. Я посмотрел ему в глаза, и он попытался отвести взгляд, но потом все же набрался смелости поднять.

– Врать не буду, господин инспектор, я полюбил убивать. Так я понял себя, понял, что спрятано в глубине души.

Какое-то время мы смотрели друг на друга. В том, что он спустит курок, не было никаких сомнений. Ну что же, пришел мой конец, вот и все. Я подумал о Евгении, порадовался тому, что у нее останется Азез. Девочка будет для моей красавицы утешением…

– Бросай пушку! – вдруг прогремел голос Али, и я вздрогнул. Ребята успели…

Но Слепой Кот пистолет не бросил.

– Инспектор Али Гюрмен… – На его лице появилась ироничная улыбка. – Конечно, куда ж без вас. А я-то теряюсь в догадках, почему вы не появляетесь.

– Бросай пушку, – повторил Али, стоявший сбоку от моего кресла. – Бросай, иначе я буду стрелять.

Безумец не переставал улыбаться. Пистолет по-прежнему был в его руках.

– Вот уж не думаю, что ты выстрелишь. – Он прижал пистолет к моему виску. – Стоит тебе спустить курок, и я вышибу мозги твоему начальнику. – Он помолчал, повертев дулом. – Ну, давай, стреляй.

Али не издавал ни звука.

– Опусти пистолет, мальчик! – приказал Слепой Кот. – Или я сейчас застрелю комиссара.

Мой помощник на секунду опустил пистолет, и этого мгновения безумцу хватило, чтобы перевести дуло на него и открыть огонь.

Али тоже успел нажал на курок, и два выстрела слились воедино. У меня перехватило дыхание, когда я увидел, как Али оседает на пол.

– Мерзавец! – закричал я. – Мерзавец! – И попытался броситься на прокурора. Но я был прикован к креслу.

– Спокойно, не дергайтесь, главный комиссар. Парень сам напросился.

Я бросил взгляд на Али. Он елозил по полу, пытаясь подняться, пистолет лежал где-то в метре от него. Из плеча текла кровь. Это я должен был получить пулю, но не Али…

Слепой Кот, видимо, понял, о чем я думаю, и медленно, с садистским удовольствием стал двигаться в сторону Али. Его шаги по гулкому деревянному полу были подобны тиканью часов, отсчитывающих время до смерти. Возможно, он специально медлил, чтобы позлить меня.

– Стой! – произнес я. – Оставь его, ты собирался убить меня!

Но он даже не обернулся.

Али из последних сил пытался дотянуться до пистолета. Но Слепой Кот пнул пушку ногой, и она отлетела к стене, а свой пистолет он направил в голову моего помощника.

– Я никогда тебе не нравился как прокурор, мальчишка, так, может, теперь понравлюсь как Слепой Кот. В этом своем качестве я делал то, что мне самому нравилось. Что я должен был делать. Я уничтожал педофилов. Но, если говорить честно, ты тоже мне никогда не нравился, поэтому сейчас я нажму на курок с превеликим удовольствием.

Его палец лежал на курке, и это был очень страшный момент; я не выдержал и закрыл