Меня зовут Корокотта - Александр Васильевич Чернобровкин

претору, где признали иск, и чиновник объявил о переходе Гая и Луция под власть Гая Юлия Цезаря Октавиана. Теперь они пользовались такими же правами, как и дети по крови, став Юлиями Цезарями Випсанианами. В том числе получили и право на престол, хотя Рим официально все еще считается республикой. Обыватели уверены, что один из приемных сыновей станет главой государства, а я знаю, что этого не случится, и помалкиваю. Флавии тоже запретил болтать об этом, чтобы не обвинили в государственной измене, но ее длинный язык не знает преград. Впрочем, ссылается на меня, а я опровергаю, говорю, что обманул ее, чтобы прослыла врушкой. В многолетнюю любовь между супругами верят все, поэтому к словам моей жены относятся с иронией.

Вторым важным действием Октавиана Августа стало объявление о начале новой эры Римского мира и возрождение Секулярных (Вековых) игр. По первому пункту я с ним согласен полностью, потому что читал в учебниках, что следующие лет двести римляне будут править везде, куда смогут дотянуться, жить за счет колоний. По второму знал мало, только то, что на самом деле Вековые игры проводились ранее раз в сто с лишним лет и всего два, или три раза, или больше. Как ни странно, никто из моих собеседников дать точный ответ не смог.

Поскольку, по мнению Флавии, пропустить этотпраздник было равносильно государственной измене, нам пришлось вернуться в Рим на пять дней. В городе было душно и воняло так, будто живешь на свалке бытовых отходов. Раньше было не лучше, но я почему-то не замечал. Богатство делает привередливым.

На этот раз Секулярные игры начались в ночь с тридцать первого мая на первое июня приношением жертв богиням судьбы Мойрам. Гай Юлий Цезарь Октавиан Август отдал на заклание девять ягнят и девять козлят и громко и четко произнес молитву, составленную в лучших традициях ораторского искусства. Мне даже показалось, что написана белым стихом, хотя это было не совсем так. Попросил он богов заботиться о римлянах и их государстве. Возле храмов народа было — яблоку негде упасть, но когда он начал говорить, стало так тихо, будто там никого нет. Хорошо поставленный голос императора растекался в ночи — и казалось, что боги внемлют ему. Как предполагаю, именно благодаря умению создавать такую иллюзию, он и стал правителем Римской республики. После этого хор из двадцати семи мальчиков и двадцати семи девочек, имевших в живых отца и мать, исполнил гимн, сочиненный Горацием. Поэт номер один Вергилий помер два года назад, возвращаясь в свите императора в Рим из Греции, где пропитывался ее духом, чтобы довести до совершенства «Энеиду». По моему скромному мнению, стишок у Горация получился так себе, на уровне середины восемнадцатого века. В середине следующего века даже поэзией не сочли бы, зато в середине двадцать первого — запросто.

Днем Октавиан Август вместе с другом и зятем Марком Випсанием Агриппой принесли в жертву Юпитеру Капитолийскому по белому быку. Второй ночью — ягнят и козлят богине родов Илифии, а днем — корову Юноне Повелительнице. На третью — супоросную свинью матери-земле Теллурии, а днем — Аполлону и Диане.

Днем после жертвоприношений на улицах и в цирках устраивали театрализованные представления. Тут уж кто на что горазд был. Каждый район столицы постарался в меру сил и денежных средств, которые выделил не только Октавиан Август, но и частные лица. Само собой, самые яркие и богатые представления были в центре. Я бы назвал их скромным бразильским карнавалом.

По пути в латифундию я договорился с рыбаками, чтобы привезли живых карасей, которых выпустил в водохранилище. Мне нравится ловить их на удочку. Поклевки частые, разнообразные, не дают скучать. Заодно показал поварихе, как готовить карасей в сметане. Сперва замачиваешь на сутки в молоке, поставив на лёд, чтобы избавились от запаха тины, потом слегка обжариваешь, после чего тушишь четверть часа в сметане с зеленью. В итоге простенькая костлявая рыба превращается в удивительно вкусное блюдо.

Во второй половине июня собрали урожай озимой репы с нового поля и ячменя со старого. Оба обильно увлажнили, благодаря водохранилищу, после чего на первом посадили огурцы, а на втором — морковь. Рим съест всё. Для севооборота тоже хорошо.

Я был уверен, что до зимы просижу в латифундии, занимаясь личными делами. Оказалось, что Октавиан Август не забыл меня. Гонец прискакал тот же, что и в прошлый раз, только теперь под вечер, в сопровождении десяти всадников и с намерением без меня не возвращаться. Они привели коня и для меня. Я накормил и напоил их дарами своего огорода, хлева и виноградника, разместил на ночь. Дом большой, места всем хватило. В последнее время гостей у нас стало меньше, потому что Флавии нечем было хвастаться. Рождением третьего ребенка никого не удивишь. Теперь будет. Ее муж потребовался самому Цезарю Августу. Зачем — государственная тайна, но, когда муж вернется, обязательно расскажет всем-всем-всем, и это не пустая угроза.

Поутру отправились в путь. Поскольку я предполагал разные варианты приглашения к императору, поехал на своей лошади с седлом и стременами, прихватит доспехи и оружие. До Рима по Кампанской дороге около двадцати римских миль (тридцать километров). Такую дистанцию на лошади я, если спешу, преодолеваю часа за два-три. Будет конь не нужен, оставлю в домусе, откуда его отведут в латифундию, или вернусь на нем. На Кампанской дороге разбойников нет. Точнее, появляются изредка и быстро занимают места на свободных крестах, установленных на обочине. Разбойников распинают без суда и следствия.

В Риме сперва заглянули ко мне, перекусили, отдохнули. Я помылся и переоделся, чтобы не вонять конем, и на вершину холма, где был домус Октавиана Августа, поднялся пешком в сопровождении всадников. Прохожие пытались понять, кто я такой: важный гражданин или важный преступник? Сейчас грань между двумя этими ипостасями очень тонка.

Домус императора граничил северной стороной с храмом Аполлона, а восточной с небольшим цирком на Палатине. На улице перед ним, в основном у арочных ворот, тусовалось не меньше сотни преторианцев, пеших и конных. По периметру большого прямоугольника шли глухие стены двухэтажных корпусов. Внутри еще два пересекающихся делили его на четыре зоны. Три предназначались для рабов, чиновников и гостей, а в четвертой, северо-восточной, обитал император. Во всех четырех дворах народа было, как на рынке. Не представляю, как можно жить в такой толчее.

Гай Юлий Цезарь Октавиан Август выглядел бодренько. Как сообщила мне Флавия, у него роман с Теренцией Цильнией Меценат, женой лучшего друга, который бесплатно и без