Охота за темным эликсиром. Похитители кофе - Том Хилленбранд

– Все очень просто. Смотрите, на некоторых монетах Челон нарисовал сторону с изображением головы, а на некоторых – с числом. Голова – один, число – ноль. Всего семь рядов по пять монет. Из чего следует, – Россиньоль взял перо, бумагу и начал писать, – вот что:

01111

10010

00111

00001

01110

01111

01110

– Это двоичные числа. В переводе на десятичную систему они читаются как 15, 18, 7, 1, 14, 15 и 14. Если подставить вместо чисел буквы алфавита, то получится «ОРГАНОН».

– Вы нашли кодовое слово?

Россиньоль улыбнулся, словно деревенский озорник, которому только что удалось провернуть отличную шутку.

– Так и есть. Таким образом я узнал, какие числа квадрата Виженера используются для раскодирования зашифрованного письма.

– А почему Челон и Кордоверо иногда обмениваются незашифрованными письмами?

– Я, как вам известно, долгое время полагал, что в этих будто бы невинных письмах содержатся свои тайные послания. Однако это оказалось чушью. Теперь я считаю, более того, я уверен, что система Челона работает следующим образом: всякий раз, когда он отправлял Кордоверо обыкновенное письмо и одну из картинок, это было сигналом того, что меняется кодовое слово. В знак того, что новый ключ дошел до адресата, Кордоверо отправлял Челону тоже незашифрованное письмо.

– Понимаю. А где кроется кодовое слово в других картинках?

– Хороший вопрос. В других нет четкого узора, поэтому над этим вопросом пришлось немало поломать голову. Однако в конце концов решение оказалось донельзя банальным. Это вспомогательные линии.

И действительно, не считая листа с монетами, на всех рисунках содержалась точка перспективы и сетка из плохо вытертых тонких вспомогательных линий.

– Это матрица, – произнес Россиньоль. – Каждое поле решетки либо белое, либо почти черное. Таким образом мы снова получаем бинарный код.

– И? Вы уже расшифровали его?

– Еще не до конца. Дешифровка требует времени, но двое моих людей, – и он указал на мужчин, сидевших слева от них, – только этим и занимаются. Первое письмо уже расшифровали. И если верить ему, Челон задумал, гм, кражу.

– И что же он хочет украсть?

– В письме было написано только лишь то, что речь идет об очень дорогой вещи. Как только мы расшифруем остальную переписку, узнаем подробности.

Россиньоль опустился на край письменного стола и взял хрустальный графин с красным вином. Налив немного в бокал, он протянул его мушкетеру, а затем налил и себе.

– Есть еще кое-что, о чем я хочу вам сообщить, – произнес Полиньяк.

– Я слушаю.

Прежде чем продолжить, мушкетер понизил голос до шепота:

– Этот командующий янычарами, который хотел задержать меня, – он говорил о том, что Порта перестала доверять информации, получаемой от французов.

– Ага. И что может знать о таких вещах обыкновенный провинциальный офицер?

– Судя по тому, что мне довелось узнать от Сулеймана-аги, этот Тиряки – доверенное лицо начальника полиции Высокой Порты.

– Ферхат-аги? Верховного палача?

Полиньяк кивнул.

– Он сказал, что теперь турки получают информацию из других кабинетов.

По выражению лица Россиньоля Полиньяк рассудил, что данная информация не слишком удивила криптолога.

– Возможно, они покупают информацию у Хофбурга. По слухам, шифровальный кабинет Леопольда очень велик. – Он с несчастным видом поглядел на своих людей. – По меньшей мере втрое больше нашего. Габсбурги продают информацию, которая не нужна им самим, почти любому человеку, который готов за нее платить. – Россиньоль внимательно посмотрел на него. – Кто знает об этом деле?

– Пока что только вы, месье.

– Хорошо. Буду вам благодарен, если так это и останется.

– Даю вам слово, месье. Но позволите ли задать еще один вопрос?

– Прошу вас.

– Чем именно недовольны наши турецкие союзники? Это связано с Веной, не так ли?

Россиньоль вздохнул и подлил себе еще вина.

– Конечно, так и есть. Вена стала катастрофой не только для турок, но и для нас. Однако, и я хочу заявить с полной уверенностью, это не имеет никакого отношения к ошибкам наших шпионов. Я удивлен, что вы не знаете эту историю.

– Интриги меня не интересуют.

– Это делает вам честь. Однако, как вам, вероятно, известно, мы – весь континент, можно сказать, – долгое время исходили из того, что Ян Собеский не поможет императору. А почему? Потому что он всегда выступал на стороне его величества. В конце концов, Людовик помог ему, – Россиньоль потер указательный и большой пальцы, – одолеть Карла Лотарингского, когда речь зашла о польской короне.

– Это мне известно. Признаю, что тогда я тоже был удивлен, что во главе деблокирующего войска, спешащего на помощь нашему самому сильному противнику, встал именно один из наших союзников.

Россиньоль оскалился:

– Виноват посол Франции в Варшаве. Его звали Витре. Он отправил в Версаль депешу, что Собеский «воин в лучшем случае средненький, жирный, хитрый и предается порокам». И о Польше в целом он высказал несколько аналогичных глупостей: «непостоянный народ, злобный, продажный» и так далее.

Полиньяк догадывался, что произошло.

– Кто-то перехватил письмо Витре?

– Этот кретин использовал старый, легко взламываемый код. Австрийцы расшифровали его быстрее, чем в свое время мой отец расшифровывал письма гугенотов. Текст Габсбурги показали польскому королю. После чего тот решил, что просто обязан доказать всему миру, что он не «средненький воин».

Полиньяк склонил голову:

– Можно сказать, он продемонстрировал весьма убедительное доказательство.

– Пожалуй, вы правы. Но, думаю, турки полагают, что мы должны были предусмотреть такое поведение Собеского. Поэтому теперь решили попытать счастья с другими кабинетами.

Они услышали, как кто-то откашлялся. Звук подал один из криптологов, стоявший у подножия возвышения и державший в руках два листа бумаги.

– Еще одно письмо этого англичанина, месье. И вот срочная депеша для его величества, только что поступившая из Марселя.

Клерк протянул бумаги начальнику. Россиньоль быстро обошел стол и взял их в руки. Криптолог пробежал глазами оба письма. Сказать по его лицу ничего было нельзя.

– Что случилось, месье?

Тот протянул бумагу Полиньяку:

– Это… несколько неожиданно. Но нельзя сказать, что не радует. Вот, посмотрите сами.

Мушкетер послушался. Сначала он не поверил своим глазам, а затем улыбнулся, впервые за долгое время.

К отрогам Насмураде они подошли к концу третьего дня. Разбили лагерь меж нескольких крупных скал. Впереди возвышались горы. Овидайя прикинул, что они не настолько высокие, как Альпы, однако в этой неприветливой, совершенно безлюдной местности они казались просто огромными. Они с Марсильо расспросили своего караванщика насчет дальнейшего маршрута, однако оказалось, что этот человек никогда не был на Насмураде. Он смог рассказать лишь, что дорога к перевалу занимает часа полтора. После этого, насколько ему было известно, нужно подниматься вверх еще час, пока не окажешься собственно на высокогорье, где разбиты кофейные плантации.