Пустующий трон - Кен Лю

Дятлы без всякого стеснения перелетают с дерева на дерево, прежде чем сделать окончательный выбор. В конце концов, они поступают так, как для них лучше.

– Ваши познания в птицах весьма глубоки, – отозвался Нода Ми. Получив передышку, он начал ухватывать суть игры, что затеяла госпожа Раги. На некоторые темы нельзя говорить открыто; нужно пользоваться метафорами, чтобы затем иметь возможность в случае чего все отрицать. – Но, несомненно, покинув дерево, дятел уже не рассчитывает вернуться обратно? Он бы не улетел, если бы дерево не умирало.

– Деревья весьма живучи, – ответила госпожа Раги. – Порой они восстанавливаются и становятся крепче прежнего… настолько, что способны потеснить соседние в борьбе за место под солнцем.

«То есть дара накопили силы после битвы в заливе Затин и теперь достаточно уверены в себе, чтобы подумывать о вторжении в Укьу-Тааса, – сделал вывод Нода Ми. – В Пане хотят, чтобы я им помог».

От осознания того, в какую рискованную беседу он ввязался, сердце Ноды забилось быстрее. Насколько он помнил, госпожа Раги была одной из сирот, взятых после войны на воспитание Джиа, пока та была заложницей Гегемона в Сарузе. Позднее она стала фрейлиной императрицы. Разумеется, для вербовки шпиона Джиа отправила человека, которому полностью доверяла.

Нода не впервые уже переосмысливал свое предательство: правильно ли он поступил, переметнувшись к льуку? Ему не хотелось это признавать, но насмешки госпожи Раги задели его за живое. Сколько бы он ни старался проявить себя в Укьу-Тааса, однако для льуку неизменно оставался чужаком. На него всегда глядели с подозрением. Возможно, пришла пора задуматься о будущем и тщательно рассмотреть все варианты.

– Но если дятел вдруг решит вернуться, хватит ли для него личинок в здоровом дереве?

– Датралу гакрука са крунпэн ки фитэюкадипу ки лодю ингро са нэфикаю. – Госпожа Раги улыбнулась. – Даже здесь, под носом у вашей пэкьу и моей императрицы, нам удается проводить нелегальные сделки. Возвращаясь к нашему вопросу: не бывает настолько здоровых деревьев, чтобы в них ни нашлось ни единой личинки для достойного дятла.

– Не исключено, что в Укьу-Тааса деревья богаче личинками, чем на центральных островах.

– Умная птица проверит несколько деревьев, прежде чем поселиться на одном из них. А особо умный дятел продолжит искать новые деревья даже после гнездовья, чтобы разнообразить корм, и обязательно переберется в другое место, если вдруг найдет лучшее дерево, – госпожа Раги пристально посмотрела на Ноду, – или если нынешнее начнет умирать.

– Предсказывать час гибели деревьев – дело неблагодарное, – заметил Нода Ми. «Нельзя слишком уж проявлять интерес, – подумал он. – Хорошо иметь под рукой несколько вариантов, но сдержанность лишь добавит мне ценности». – Вы ведь сами говорили: деревья весьма живучи… особенно когда их защищает пугливый и красивый дятел.

– Разумеется, дятлу виднее, умирает его дерево или нет, – согласилась госпожа Раги. – Но можно ли считать достаточно здоровым дерево, которому требуются постоянный уход и подкормка?

Нода Ми задумался. С каждым годом количество «подарков», которые двор Одуванчика присылал на острова Руи и Дасу, увеличивалось, и пэкьу считала это признанием силы льуку. Но что, если все обстоит наоборот? Вдруг регулярная прикормка и терпимость пэкьу к торговле из-под полы означали слабость?

Он помнил, с какой яростью Танванаки требовала у него привозить из Дара умелых инженеров, не гнушаясь даже похищениями. Может быть, на самом деле пэкьу боится сильнее, чем кажется. Нода решил при первой же возможности внимательнее изучить налоговые поступления и книги учета урожая. Раньше он считал такую информацию абсолютно ненужной, но теперь пришел к выводу, что должен постучать по своему стволу и проверить, насколько тот звонок.

– Благодарю вас за столь поучительную лекцию по орнитологии, – сказал он. – Передайте вашему птицеводу, что дятел непременно проверит, как звучат другие деревья.

– Может быть, прямо сейчас? – предложила госпожа Раги. – У меня тут припасен еще один ящик, доверху наполненный винами из погребов фамильного замка Цзинду в Туноа. Некоторые датируются еще временами маршала Дадзу Цзинду, деда Гегемона.

– О, какой щедрый подарок для дятла, – улыбнулся Нода.

– Кто сказал, что это подарок? Дятлу придется потрудиться, чтобы добыть личинку.

– Каким образом? – Улыбка его погасла.

– Немножко подолбить стволы в знак дружбы.

Нода Ми закрыл глаза и оценил ситуацию. Он бы действительно предпочел оставить себе пути отступления, на случай, если Укьу-Тааса слабее, а Дара сильнее, чем он думал. Если падет власть льуку, придется отвечать перед людьми, которых он предал.

Но он не был готов прямо сейчас рисковать жизнью и ради ящика сливового вина, пусть и старого, соглашаться шпионить в пользу Дома Одуванчика. Ему нужно было сообщить госпоже Раги что-нибудь полезное, но не слишком много, и уж точно не информацию, способную повредить его личным интересам.

– Мне донесли, что прибрежные деревни на Большом острове и на Арулуги подвергаются нападениям пиратов, – промолвил Нода. – Вам бы разобраться с этим.

– Нам известно, что некоторые пираты сбывают награбленное льуку, – ответила госпожа Раги. – Долбите сильнее.

– Сбывают награбленное? Возможно, это не все, что у них на уме, – добавил герцог. – В больших городах вроде Диму и Димуши могут найтись и другие приманки. Думаю, я сказал более чем достаточно.

– Может быть. – Собеседница холодно посмотрела на него. – Мне бы хотелось, чтобы в знак дружбы вы также передали императору Такэ послание от императрицы Джиа.

– По-вашему, у меня совсем нет мозгов?! – Глаза Ноды полезли из орбит. – Я не стану рисковать жизнью ради секретного послания врага.

– Оно не секретное, – возразила госпожа Раги. – Императрица давно не видела единственного сына и скучает по нему. Ей хотелось бы поговорить с ним напрямую, а не через посредника или дипломатическую почту. Вы ведь понимаете?

– Что за послание? – не теряя бдительности, осведомился герцог.

– Императрица сообщает следующее: «Тото-тика, не забывай, что я люблю тебя. Хорошенько питайся и отдыхай. Что же касается твоих обязанностей – зубы на доску, сердце к небесам».

Нода обдумал текст. На первый взгляд, он выглядел безобидно: типичное пожелание матери своему ребенку. Но моралистское изречение в конце, обычно цитируемое несколько в ином в контексте (ему сразу вспомнилась старая история про министра эпохи государств Тиро), звучало немного странно.

– Я доложу об этом пэкьу, – предупредил Нода.

– Не стану вам препятствовать, – ответила госпожа Раги. – Пэкьу тоже мать, она поймет, что материнскую любовь к сыну нельзя скрывать.

Герцог кивнул:

– Я передам сообщение, но не более того. Дятел пока еще осматривается. Он ни на что не подписывался.

– Добавлю ваш особый ящичек к основному грузу в трюме, – с улыбкой сказала госпожа Раги.

Они продолжили выпивать, закусывать и болтать о всякой чепухе.

Госпожа Раги рассказала о двух гинпенских