Пустующий трон - Кен Лю

Он пролетел над юго-западной городской стеной и описал широкую дугу над морем. А вот и еще одно новшество, построенное чужаками: внизу раскинулся длинный наплавной мост, который тянулся от берега в бухту и оканчивался широкой квадратной платформой с четырьмя плавучими причалами. Внутри платформы имелся проем, где пересекались еще причалы, из-за чего вся она напоминала миниатюрный надводный город. В тот день в одной из сторон квадрата открылся проем, куда прошла флотилия из пяти кораблей и пришвартовалась внутри. На причалах выстроились длинные вереницы людей, из рук в руки передававших мешки и ящики, которые затем отвозили по мосту на берег. Все это напоминало муравьев, несущих еду в муравейник.

Сокол повернул на север, к дворцу и Мингенской башне, чтобы там попировать макрелью и вздремнуть, не заботясь о делах людей, которые делили с ним город.

На плавучем причале у пришвартованного корабля, наблюдая за разгрузкой, стояли мужчина и женщина.

Нода Ми, старший стремянной пэкьу, верный пес льуку, герцог Затина, заместитель министра по делам местных жителей, разглядывал флотилию, прибывшую с Большого острова, и размышлял, правильно ли он поступил восемь лет назад, когда предал маршала Гин Мадзоти и спас Танванаки, присоединившись таким образом к льуку, захватившим острова Руи и Дасу. Да, теперь у него было много денег и женщин, но этого ли он хотел от жизни?

– Достопочтенный министр, – обратилась к нему с поклоном-джири госпожа Раги, посланница из свободного Дара, – надеюсь, у вас нет претензий к качеству товаров?

После битвы в заливе Затин ситуация стала патовой, и Танванаки с императрицей Джиа, решив прекратить вооруженное противостояние, заключили соглашение, согласно которому первая обязывалась не нападать на свободный Дара в течение десяти лет, а вторая должна была за это присылать льуку дань в виде продовольствия и прочих товаров. Четырежды в год с Большого острова приходили корабли, привозившие зерно, мясо, шелк и другие ткани. В последние годы Танванаки запрашивала также деревянную лакированную посуду, керамику, столовые приборы и прочие изделия. Опасаясь нападения льуку, императрица выполняла все ее пожелания. Однако, чтобы не слишком терзаться муками совести – тут Нода не сдержал презрительной ухмылки, – Джиа называла отправку кораблей с данью «торговыми миссиями», а льуку и рады были подыгрывать ей, посылая в ответ по нескольку ящиков коровьих шкур, рогов, жил и прочих материалов животного происхождения в обмен на немыслимое количество серебра и золота.

– С товарами полный порядок, – ответил Нода. – Народ Укьу-Тааса доволен подарками. Пожалуйста, передайте императрице Джиа и императору Монадэту наилучшие пожелания от императора Такэ и пэкьу Вадьу.

– Обязательно передам, достопочтенный герцог.

Нода вспыхнул, уловив, как ему показалось, насмешку в том, как госпожа Раги произнесла слово «достопочтенный», но решил не демонстрировать свой гнев. Он втайне порадовался, что посланница не стала перечислять его прочие звания, иначе ему долго пришлось бы с вынужденной улыбкой терпеть унижение, ведь, помимо него, за разгрузкой наблюдали двое танов-льуку, перед которыми нельзя было демонстрировать неудовольствие титулами «верный пес» и «уборщик гаринафиньего навоза». Даже по прошествии восьми лет он не мог понять, действительно ли Танванаки считала такие титулы почетными или же дала их в насмешку над его изменчивой верноподданностью.

– Императрице также хотелось бы знать, как поживают ее внуки, – продолжила госпожа Раги.

– Пэкьу-тааса сильны телом и духом, – дал Нода формальный, заученный ответ.

– Императрица в очередной раз приглашает юных принца и принцессу навестить своих родных, – добавила она.

Нода выругался про себя. Госпожа Раги была новым человеком, назначенным из-за болезни прежнего посланника, и, очевидно, твердо намеревалась перечислить все обычные требования и просьбы Джиа. Прежние чиновники после череды отказов понимали, что эти бессмысленные дипломатические выкрутасы можно опустить, и сразу переходили к делу. А эту женщину еще предстояло выдрессировать.

– Пэкьу сообщает, что пэкьу-тааса очень заняты учебой и не могут сейчас предпринять столь долгое путешествие, – проговорил Нода, а про себя подумал: «Не хватает еще, чтобы пэкьу позволила этой хитрюге Джиа наложить лапы на своих детей, символы справедливого правления льуку в Дара. Юные принц и принцесса могли бы без проблем „навестить“ бабушку, другой вопрос, вернулись ли бы они назад?» – У достопочтенной посланницы наверняка много дел… – прозрачно намекнул он.

– Императрица подобрала для юных принца и принцессы самых заслуженных ученых. – Раги не поняла намека и продолжала гнуть свою линию. – Безусловно, поездка могла бы благоприятно сказаться на их образовании и знаниях…

Обмен репликами продолжался довольно долго. Таны льуку нетерпеливо переминались с ноги на ногу и покашливали рядом с Нодой. Тот все сильнее напрягался и наконец не выдержал:

– Госпожа Раги, уже поздно.

– Ах! – Она взглянула на солнце, как будто потеряла счет времени. – Прошу прощения. Я лишь хотела удостовериться, что послание императрицы донесено в целости. Позвольте удалиться: завтра мне предстоит долгий путь назад. До скорой встре…

– Постойте! – перебил Нода. Неужели никто не объяснил ей, как все устроено? – Извините за подобную формальность, но я должен осмотреть ваши корабли на наличие контрабанды.

– О, разумеется, – ответила госпожа Раги. – Желаете прямо сейчас подняться на борт? Может быть, позволите угостить вас ужином, раз уж я вас так задержала? Мы сможем подробнее обсудить просьбы императрицы. – Она выжидающе посмотрела на танов за спиной Ноды. – Приглашение также распространяется и на достопочтенных господ…

Таны резко помотали головами. Слушать бессмысленную пикировку двух дипломатов еще час стало бы для них сущей пыткой.

Госпожа Раги посторонилась и жестом пригласила Ноду подняться по трапу. Когда таны льуку отвернулись, женщина подмигнула министру.

Нода сразу успокоился и подумал: «Она все правильно понимает».

Под пристальным наблюдением льуку и сторожей из числа местных рабочие таскали на склад ящики. Некоторые из них были столь тяжелыми, что для переноски требовалась целая команда. Чтобы равноценно распределить груз между носильщиками, эти ящики подвешивали на длинные шесты, которые клали на плечи.

Как только Нода Ми и госпожа Раги взошли на корабль дара, один из танов льуку взглянул на вереницу рабочих и низко, пронзительно свистнул.

Какой-то грузчик из последней группы застыл. Он шепнул что-то своим товарищам и выскользнул из-под шеста. Остальные продолжили нести ящик, будто не заметив потери. Когда его товарищи удалились, оставшийся в одиночестве рабочий поднялся на край плавучего причала, расставил ноги и развязал шнурок штанов.

Надсмотрщики-льуку рассмеялись, указывая на него. Местные тоже развеселились.

Грузчик покраснел и неловко, заискивающе улыбнулся надсмотрщикам. Затем развернулся, спустил штаны и присел, свесив зад над водой.

Надсмотрщики расхохотались пуще прежнего.

Смех привлек внимание часовых с кораблей дара. Они собрались у бортов,