Пустующий трон - Кен Лю

– Как глава адвокатской коллегии, – начал Доман, – я считаю своим долгом выступать против непроверенных планов. Стоит нам даровать Офлуро убежище и свободу в знак доверия правителя, как его уже нельзя будет наказать или казнить без ущерба для репутации престола Одуванчика. Если мы сообщим ему о существовании у нас гаринафинов, а он вдруг окажется шпионом, это станет непоправимой ошибкой.

– Я также считаю своим долгом тщательно рассматривать поспешные и необдуманные решения, – поддержала Домана Ми. – Даже если этот Офлуро и не шпион, где гарантии, что его верность льуку не пересилит и он не навредит нашим гаринафинам? – Она, словно бы извиняясь, склонилась перед Фиро в джири. – Ренга, ваше смелое предложение похвально, но я настаиваю, чтобы вы тщательно пересмотрели его и хорошенько обдумали.

Другие министры также поочередно высказали свои соображения. Большинство раскритиковали затею Фиро; некоторые даже выступили с инициативой одурманить Офлуро, чтобы выведать как можно больше секретов, не прибегая к пыткам. Один только Тан открыто поддержал юного императора.

Фиро окинул холодным взглядом сторонников Джиа и презрительно улыбнулся уголками губ. Члены Совета избегали смотреть ему в глаза.

Не высказались лишь Кого и Дзоми.

Джиа выжидающе посмотрела на них.

Премьер-министр поклонился.

– И императрица, и император предоставили много убедительных аргументов, – произнес он ровным голосом, лишенным всяких эмоций. – Мои мудрые коллеги также рассмотрели вопрос со всех возможных точек зрения. И вряд ли я в своей старческой немощи сумею добавить к этому что-либо полезное.

Дзоми с трудом сохранила серьезный вид. Увертливый Кого Йелу всегда вел себя подобным образом: нарочито скромно и предельно осторожно, так, что его невозможно было поймать на слове. Джиа гневно уставилась на премьер-министра, нетерпеливо постукивая пальцем по чашке.

– Тем не менее, – продолжил Кого, – пропустив сквозь себя столько интересных и аргументированных мнений, мой увядающий разум зацепился за одну занятную деталь в словах упомянутого Офлуро… Думаю, нам следует издать официальный указ о том, что дети беженцев приравниваются в правах и обязанностях к прочим подданным престола Одуванчика. Что делать с родителями – другой вопрос; я понимаю, что речь идет о возможной угрозе безопасности. Но что касается детей… простите, если я уделяю излишнее внимание мелочам, однако дети из Неосвобожденного Дара поступают к нам вот уже несколько лет, и нельзя, чтобы их будущее оставалось неопределенным.

Это, казалось бы, не слишком логичное замечание Кого озадачило присутствующих. Премьер-министр был известен тем, что прятал свои истинные мысли в витиеватых словесных лабиринтах, дабы оставить себе пространство для маневра.

Дзоми задумалась над предложением Кого Йелу. Многие беженцы прибывали с детьми, рожденными после надругательств льуку, и существовали сомнения, примут ли жители центральных островов этих полукровок как полноценных дара.

Мысли о невинных ребятишках-беженцах, растущих в многолюдных лагерях-поселениях и лишенных полноценного детства, пробудили в душе Дзоми чувство вины. Она настолько сосредоточилась на вопросах государственной безопасности, что не учла того, каким образом ее чрезмерная подозрительность скажется на благополучии невольных жертв – детей.

– Я одобряю предложение премьер-министра, – заявила секретарь предусмотрительности. – Варварским убеждениям и понятиям, таким как «тогатен – нечистая кровь», – в нашей империи не место. Эти дети – дара, независимо от обстоятельств их зачатия.

Другие министры также поспешили высказать свое одобрение.

– Разумеется, я с вами согласна, Кого, – сказала Джиа. – Пусть министр бракосочетаний составит официальный документ, который мы позднее огласим. Но никакой срочности нет. Почему вы сейчас вдруг обратили внимание на эту проблему?

– Премного извиняюсь, – поклонился премьер-министр. – Старческое слабоумие заставляет зацикливаться на мелочах. Благодарю вас от лица всех детей…

– Что вы можете сказать о предложении императора даровать убежище Офлуро? Вы за или против? – перебила Джиа.

– Ваше императорское величество, позвольте отвлечься на еще одну мелочь, – ответил Кого и обратился к министру бракосочетаний. – Мафа, напомните мне права подданных престола Одуванчика, сформулированные императором Рагином?

Мафа Йе удивленно вытаращилась на премьер-министра.

– Э-э-э… Но вы же сами записали их под диктовку императора Рагина в первый год правления Четырех Безмятежных Морей…

– Увы, память порой подводит меня, – усмехнулся Кого Йелу. – Уж будьте так любезны…

Сглотнув, Мафа начала перечислять:

– Во-первых, запрещаются бесплатные принудительные работы; любой труд на благо государства должен быть оплачен. Во-вторых, нельзя карать подданных за возражения чиновникам, если только в словах их не будет усмотрена государственная измена. В-третьих, нельзя никого заставлять платить налоги, не имея соответствующего документа, заверенного по всем правилам местным судьей. В-четвертых, запрещается ограничивать подданным свободу перемещения и поселения на территории Дара, за исключением лиц, каковые обвиняются в преступлениях…

– Вот оно! – радостно воскликнул Кого. – Свобода перемещения была крайне важна для императора Рагина, ведь он хотел, чтобы его подданные считали себя гражданами Дара, а не Ксаны, Кокру, Фасы и так далее.

– Верно. Это также идет на пользу торговле, стимулирует коммерцию, распространение товаров и технологий, – согласилась Мафа. – Я читала ваши комментарии к этому пункту…

Указ о правах подданных действительно был детищем Кого Йелу. Однако пункт о свободе перемещения добавил лично Куни Гару. У него перед глазами был положительный пример интеграции бывших земель Тиро во времена Мапидэрэ, и он хотел, чтобы под его управлением этот процесс продолжился. Он считал, что народ должен иметь право выражать свою волю ногами, и распорядился строго наказывать аристократов-землевладельцев и честолюбивых губернаторов за попытки привязать жителей к своей земле.

Джиа нахмурилась. Ей наконец стало ясно, к чему клонит премьер-министр. Но она уже согласилась с его предложением о детях, а слова правителя были законом. Никак нельзя было взять их назад, не пошатнув при этом собственный авторитет.

– Раз дети беженцев теперь получат полную свободу перемещения по Дара, – все тем же ровным тоном произнес Кого, – если только они не обвиняются в преступлениях, то будет противозаконно удерживать их в лагерях. Так ведь?

Дзоми и Фиро переглянулись. Увидев, что юный император в замешательстве, Дзоми едва заметно улыбнулась.

К текущему моменту представлялось почти немыслимым, что кто-то из беженцев, проведших в лагерях несколько лет, окажется шпионом. Но, помимо чрезмерно подозрительных надзирателей, существовали и другие препятствия к их освобождению и включению в местное общество. Многие беженцы родились еще в старой Ксане, и на центральных островах, сильно пострадавших в годы завоевания Ксаной, в их отношении до сих пор бытовали предрассудки. Выйдя из лагерей, беженцы неизбежно стали бы конкурировать с местными за рабочие места, чего крайне опасались старейшины и чиновники. Поэтому лагеря оставались своего рода горячими клецками, в которые никто не решался запустить зубы.

– Безусловно, – ответила Мафа Йе. – Я начну работу по их освобождению из лагерей. Однако… премьер-министр,