Пустующий трон - Кен Лю

– Время для чаепития у нас еще будет, – ответила Джиа. – Надеюсь, ты хотя бы посетил усыпальницу матери?

– Конечно.

– Хорошо. – Джиа выпрямилась. – Ты сообщил, что хочешь выступить перед Советом с новым прошением. Мы слушаем.

– Мое предложение касается гаринафинов из Тиро-Козо. Но сперва позвольте рассказать о корабле…

То, что Дара получил от принца Таквала гаринафинов, было государственной тайной, известной лишь избранным. Тренировочная база Тиро-Козо располагалась в долине глубоко в горах Висоти, куда можно было добраться только по воздуху. Будущие наездники и обслуживающий персонал жили там круглый год, а территорию охраняли настолько тщательно, что даже залетных птиц беспощадно отстреливали.

Обручение Таквала с принцессой Тэрой и их отплытие на «Прогоняющей скорбь», разумеется, получило широкую огласку. Но когда Стена Бурь расступилась, а затем почти сразу же снова сомкнулась, уничтожив резервную флотилию льуку, Тэру вместе со всеми, кто плыл на ее судах, тоже признали погибшими. С города-корабля льуку, посланного Танванаки навстречу подкреплению, заметили, как корабли Дара ушли под воду после нападения одинокого гаринафина.

Широкая общественность не знала, что «Прогоняющая скорбь» и другие суда ее класса могли перемещаться под водой, и императрица Джиа приняла решение не разубеждать подданных империи, в том числе и жителей Неосвобожденного Дара, в гибели принцессы. Танванаки и другие захватчики могли счесть угрозой для себя союз дара и агонов и использовать его как предлог для нарушения договора о ненападении. Но если корабли погибли, то и опасности никакой, стало быть, нет.

Поэтому Тэре были устроены церемониальные похороны и посмертно пожалован титул великой принцессы. Часть ее придворных регалий была захоронена в пустой гробнице императорского кладбища, по соседству с пустым склепом императора Рагина, чье тело также не было найдено.

Дзоми, Фиро и те немногие, кто знал правду, не сомневались, что у Тэры в Укьу-Гондэ все получится. Их вера укрепилась еще сильнее, когда через океан ветровым течением принесло черепах, на панцирях которых были выгравированы особые послания. Оставалось придумать, как одолеть льуку на островах Руи и Дасу.

– …купец с Волчьей Лапы подобрал беженцев на островах, именуемых Яйцами Шелкопряда, – продолжал Фиро. – Согласно имперским законам, этих беженцев доставили в Боаму, ближайший крупный порт.

Время от времени отчаявшиеся жители Руи и Дасу бежали от жестоких льуку на плотах или краденых рыбацких лодках. Льуку бдительно патрулировали береговую зону обоих островов, и пойманных беглецов, как правило, ждала казнь или что похуже. Но берега были длинными и извилистыми, и переловить всех не удавалось.

Многие смельчаки – пожалуй, даже большинство – погибали, когда их утлые суденышки переворачивались в бурных волнах. Но некоторым удавалось достичь берегов Арулуги или Большого острова. Спасенных перевозили в крупные портовые города, чтобы допросить. Дзоми Кидосу, секретарь предусмотрительности, опасалась, что в числе беженцев могут оказаться шпионы льуку, ведь многие местные жители сотрудничали с захватчиками – кто из страха, а кто ради наживы. Поэтому беженцев изолировали, помещали в специальные лагеря и подвергали тщательной проверке.

Беглецы служили неиссякаемым источником информации о закрытом королевстве Укьу-Тааса – так льуку называли Неосвобожденный Дара, – но Дзоми, плохо знакомая с бюрократической логикой, вскоре поняла, что ее меры предосторожности принесли неожиданные плоды: временные лагеря для беженцев превратились в постоянные следственные изоляторы. Никому не хотелось рисковать, выпуская на свободу возможного шпиона, а потому секретари и судьи, желая подстраховаться, считали подозрительными абсолютно всех. В результате беженцы проводили в лагерях годы, не зная, какая судьба их ждет дальше.

Однако в последнее время приток сбежавших с островов Руи и Дасу существенно снизился. При дворе могли только гадать, что это значило.

– При допросе этой группы беженцев, – продолжил свой рассказ Фиро, – судья выяснил, что их возглавлял некий льуку Офлуро, женившийся на женщине-дара по имени Сока. Он не скрывал свою личность и попросил у нас убежища.

Слушатели разом насторожились, а кое-кто даже затаил дыхание. Среди беженцев крайне редко попадались льуку. Танванаки предпочитала подсылать шпионов из числа дара, потому что те лучше маскировались и ими было легче пожертвовать. Когда агенты льуку прикидывались местными, то разоблачить чужаков не составляло особого труда: их частенько выдавали акцент, неправильное употребление отдельных слов и выражений, недостаточное знание традиций Дара.

Джиа посмотрела на Дзоми Кидосу.

Та склонилась в джири:

– Ваше императорское величество, я готова подтвердить слова императора. Мне было доложено об этом еще две недели назад, и по итогам того совещания я составила подробный доклад.

Джиа прищурилась. Фиро наверняка узнал об этом беглом льуку от Дзоми, а та намеренно решила не привлекать внимание императрицы, похоронив доклад среди множества других малозначительных документов.

– Почему же этот льуку просит убежища? – спросила она у Фиро.

– Я много говорил с Офлуро, – ответил тот. – Он воин высокого ранга, у них таких называют «наро-вотан». Во время вторжения на территорию Неосвобожденного Дара он полюбил знатную местную женщину, госпожу Соку Тирон, дочь барона Назы. Офлуро мог взять ее в наложницы или сделать рабыней, однако женился на Соке по всем правилам льуку. Другие воины откровенно насмехались над ним, из-за чего Офлуро утратил доверие Танванаки и лишился расположения ее танов. Разгневанный таким отношением, он пристрастился к кьоффиру и тольусе и совершил множество проступков.

– То есть это человек, не способный обуздать свои страсти, – пробормотала Джиа. – Пьяница.

Фиро притворился, что не расслышал, и продолжал:

– Репутация Офлуро неуклонно ухудшалась, и месяц назад он узнал, что некий соперник задумал обвинить его в помощи повстанцам с северного берега Руи. Офлуро решил, что в Укьу-Тааса ему больше взять нечего, заручился поддержкой группы местных крестьян, которые также хотели покинуть Неосвобожденный Дара, и захватил рыбацкую лодку. Зная график патрулей, он с женой и крестьянами успешно избежал задержания и добрался сюда.

– И за этот подвиг я должна сделать его бароном или наместником? – с ехидной ухмылкой осведомилась Джиа.

– Вовсе нет, – ответил Фиро. – Офлуро не требует ни чинов, ни богатства.

– Тогда чего же он хочет?

– Защиты, а также сохранения части привилегий его жены, дочери барона. Они хотят приобрести небольшую ферму в Фасе и обзавестись хозяйством.

– С такого даже торг стыдно начинать. – Брови Джиа взметнулись вверх. – Хотелось бы знать, что этот человек предлагает взамен.

– Ничего. Он даже не ставит себе в заслугу спасение беженцев.

– Значит, он лжет, – заявила Джиа. – Если даже его рассказ правдив, в чем я сомневаюсь, он должен владеть сведениями об армии льуку и в обмен на них требовать для себя более выгодные условия.

Фиро немного помолчал, а затем осторожно посмотрел на собеседницу:

– Государыня-тетушка, следует ли мне понимать, что вы хотите пересмотреть