Общественное движение в России в 60 – 70-е годы XIX века - Шнеер Менделевич Левин

губернские и уездные земские сборы (в местностях, где были введены земские учреждения), общественные и мирские сборы, страховые платежи и т.д.[1035] Еще Скалдин в своей книге подчеркивал, что сумма уплачиваемых крестьянами сборов превосходит доход с наделов крестьян[1036]. Вопрос о полной непосильности для крестьян лежащих на них платежей, о вопиющей несоразмерности платежей с крестьянскими доходами был широко освещен в ходе работ созданной правительством в первой половине 70-х годов «Комиссии для исследования нынешнего положения сельского хозяйства и сельской производительности в России» (так называемая Валуевская комиссия).

Комиссия вынуждена была признать, что из общей суммы сборов, падающих на все сельское население (в то время около 208 млн. руб.), лишь 13 млн. приходилось на поземельное дворянство (в среднем менее 14,5 коп. на десятину) и 195 млн. – на крестьян (не менее 2 руб. на десятину). Заключение, к которому пришла комиссия в своем докладе, сводилось к тому, что сумма сборов и платежей, падающих на крестьян, лишь в немногих местностях может покрываться доходами с земельного надела, что в некоторых местностях даже черноземной полосы платежи превышают доходность земли в 5 раз[1037]. Большое впечатление на общественное мнение произвел вышедший в 1877 г. труд профессора Петербургского университета Ю. Янсона «Опыт статистического исследования о крестьянских наделах и платежах», наглядно показавший невыносимость того бремени платежей и налогов, которое давило крестьянство.

При безусловной непосильности для трудовой крестьянской массы лежавших на ней платежей неизбежным было накопление больших недоимок. Применявшиеся администрацией способы взыскания, выколачивания недоимок служили дополнительной причиной крестьянского разорения. Еще Валуевская комиссия отмечала «применяемую без всякого разбора» продажу за недоимки крестьянского скота и инвентаря, не возмущаясь, впрочем, этой широчайше распространенной мерой по существу, а беспокоясь главным образом по поводу того, что она лишает казну, ради исправного поступления единовременного платежа, плательщика в будущем. В конце 70-х годов само министерство внутренних дел в конфиденциальном циркуляре указывало на практику «продажи, даже неоднократной, крестьянского имущества за недоимки по таким селениям, где крестьяне крайне бедны, наделены недоброкачественной землей и не имеют достаточных заработков», что, не предотвращая дальнейшего накопления недоимок, приводит к окончательному разорению крестьян[1038]. Взыскание недоимок сопровождалось бесчисленными насилиями и беззакониями. Продавались предметы, жизненно необходимые в крестьянском обиходе, притом обычно за бесценок; неоднократно случалось, что в продажу назначалось крестьянское имущество в селениях, на которых фактически даже и не было недоимок.

Недостаточность наделов по размерам, неудовлетворительность их по составу угодий, отсутствие выгонов, лугов, леса, самое расположение крестьянских участков по отношению к помещичьим владениям[1039], крайняя нужда крестьян в деньгах для уплаты выкупных платежей, налогов и сборов, для покупки самых необходимых товаров – все это ставило крестьян в зависимость от помещиков, понуждало их вступать в кабальные сделки с помещичьими экономиями. «Мужик, – писал В.И. Ленин, – стал обрабатывать землю своего прежнего барина, „арендуя“ у него свои же отрезные земли, подряжаясь зимой – за ссуду хлеба голодающей семье – на летнюю работу. Отработки и кабала – вот чем оказался на деле тот „свободный труд“, призвать на который „божие благословение“ приглашал крестьянина манифест, составленный попом-иезуитом»[1040].

Аренда принимала либо натуральную (отработочную и испольную), либо денежную форму. В обеих своих формах она была исключительно обременительной и невыгодной для крестьянина, но последний не имел иного выхода при сохранении существующего порядка, ибо не мог поддержать хотя бы нищенского уровня существования, без того чтобы не принанять клочка помещичьей земли. Пользуясь безысходной нуждой крестьян, используя связанную с этой нуждой конкуренцию между арендаторами-крестьянами, помещики бессовестнейшим образом взвинчивали арендную плату[1041]. Арендные цены со времени крестьянской реформы до конца 70 – начала 80-х годов возросли втрое и вчетверо. Уже в середине 70-х годов в некоторых местах черноземной полосы арендная плата за десятину пахотной земли доходила до 20 – 25 руб.[1042] При отработочной аренде наемная цена земли оказывалась еще гораздо более высокой.

Вместе с арендной платой быстро росли и цены на землю. Данные различных источников и исследований расходятся в определении точных размеров этого роста, но сам факт значительнейшего возрастания цен стоит вне всякого сомнения[1043]. При этом особенно дорого ценилась земля при продаже ее мелкими участками. Например, в 1863 – 1872 гг. стоимость десятины при мелких земельных сделках втрое превышала среднюю (по всем сделкам), в 1873 – 1882 гг. превышение было еще больше – в 3,5 раза[1044]. В результате для широких масс крестьянства путь к расширению своего надела посредством покупок оказывался фактически закрытым, и если за 20-летие (1863 – 1882 гг.) было все-таки приобретено 5 – 6 млн. десятин земли, то покупателями являлись в наибольшей мере зажиточные и очень зажиточные и «даже прямо крупные собственники», по словам одного из исследователей[1045].

Неурожаи и голодовки находились в самой тесной связи с растущим разорением деревни. Сильный неурожай был в некоторых губерниях, преимущественно северных, в 1867 – 1868 гг. Неурожайным был и 1871 год. Большое общественное возбуждение возникло в 1873 – 1874 гг. в связи с голодом в Самарской губернии. Неурожай охватил тогда и ряд других местностей (Оренбургскую, Уфимскую губернии, Область Войска Донского, некоторые районы Украины и т.д.). Неурожаи повторялись и потом. 1880 год принес, как определял Маркс, «сильнейший неурожай – голод»[1046]. Знаток аграрных отношений В. Чаславский в 1878 г. отмечал на страницах «Отечественных записок», что «с переходом в 70-е годы раздаются из разных концов России жалобы на недороды, нужду, недостаток запасов, на обеднение крестьян, накопление недоимок и невозможность выносить тяготу повинностей и платежей». «Недороды и нужда, – писал далее он, – обошли в это десятилетие почти все углы России; во многих местах они сделались хроническими и истощили средства населения»[1047].

Картина крестьянского бедствия была бы неполной без напоминания о юридической приниженности крестьян, об их полном бесправии, о диком произволе, чинимом в отношении крестьян поставленным над ними многочисленным начальством[1048].

На почве до крайности тяжелых экономических условий, нарушения самых элементарных прав и интересов, обмана и издевательств со стороны помещиков и их агентов, со стороны всевозможных властей и т.д. в крестьянской массе копились недовольство и возмущение, которые неоднократно проявлялись в разнообразных формах протеста, в вынужденных сопротивлениях, в актах открытой борьбы.

Выше уже отмечен был факт прогрессирующего расслоения, разложения