Общественное движение в России в 60 – 70-е годы XIX века - Шнеер Менделевич Левин

крестьянства на протяжении 70-х годов. Не только научно-публицистическая, но и художественная литература 70-х годов (Салтыков-Щедрин, Глеб Успенский и др.) полна ярких обличений «чумазого» – Колупаевых, Разуваевых и Деруновых. В деревне, в общине уже шли столкновения между беднейшей частью крестьянства и богатеями, кулаками. Печать говорила о «вражде сословий» и их борьбе (т.е. о классовой вражде и борьбе) в самом крестьянстве. Но эта внутрикрестьянская борьба отступала еще в общем на второй план перед борьбой крестьянства в целом против помещиков, против сильнейших пережитков крепостничества. Нельзя пройти мимо интересных наблюдений Н.Н. Златовратского, изложенных на страницах «Отечественных записок». «…Счеты народа со старым, – писал Златовратский, – еще прежде всего надо принимать во внимание: в них главный центр тяжести современного народного настроения; счеты со злом, вновь нарождающимся, еще для народа не наступили». Народ, отмечал он, еще не может «видеть в Колупаеве своего ближайшего будущего врага» и «так же сознательно выступить против него, как выступил он против „старого“»[1049]. Говоря о крестьянском движении 70-х годов, приходится прежде всего иметь в виду борьбу крестьянства против помещиков и против представителей помещичьего, полукрепостнического государства.* * *

В правящих сферах не без тревоги ожидали 1870 г., когда должен был наступить так называемый второй период крестьянского дела. «Положениями» 19 февраля 1861 г. предусматривалось, что по истечении девятилетнего срока, т.е. с 19 февраля 1870 г., крестьяне приобретут право оставлять отведенные им в надел земли (с чем было связано и прекращение повинностей за наделы) и переселяться на другие места. Правда, отказ от наделов и следующих за них повинностей закон обставлял почти невыполнимыми для крестьян условиями. Но власти знали, по поступавшим из разных мест сведениям[1050], о распространенных в крестьянстве надеждах (приурочиваемых теперь именно к февралю 1870 г.) на «вторую, настоящую волю». Раскрывая это понятие, министр внутренних дел Тимашев писал, что крестьяне «смутно рассчитывают на прекращение платежей за наделы или на раздачу земель». Опасения правительства усиливались в связи с обозначившимся еще раньше, особенно с 1868 г., стремлением крестьян многих местностей к массовым переселениям.

Приближение 19 февраля 1870 г. вызывало повышенный интерес к крестьянскому делу в различных общественных кругах. Известны, в частности, те мечты о чуть ли не всеобщем крестьянском восстании в 1870 г., которые лелеялись в нечаевском кружке[1051].

Правительство задолго до 19 февраля начало готовиться к этой дате, осуществляя всякие административные мероприятия с целью «устранить все поводы к недоразумениям и обеспечить порядок», т.е. предупредить возникновение широкого крестьянского движения в форме самовольных переселений, «незаконных» отказов от наделов, неисполнения повинностей и т.д. Правительственные меры проводились более или менее конфиденциально. Признавалось необходимым, как писал потом Тимашев в упомянутом докладе, «избегать обнародования какого-либо общего законодательного или правительственного акта о наступающем периоде, ибо при смутных понятиях народа такое обнародование могло бы легко подать повод к превратным толкованиям».

Чрезмерные страхи властей, как и преувеличенные надежды отдельных демократических элементов, не оправдались. Движения в крестьянстве, которое могло бы идти в какое-нибудь сравнение, например, с событиями 1861 – 1863 гг., 70-й год не вызвал. Тем не менее ряд волнений, так или иначе связанных с истечением девятилетнего срока со времени издания «Положений» 19 февраля, имел место. По подсчету министра внутренних дел, всех вообще случаев «беспорядков» с 19 февраля 1870 г. до января 1871 г. было 29 (по 21 губернии), из них 13 прекращены увещаниями, а в 16 случаях призывались военные команды. Отказы крестьян от наделов с целью переселения на казенные земли или в связи с переходом в городское сословие обнаруживались, по тем же данным, в 12 губерниях (Уфимской, Рязанской, Курской, Оренбургской, Херсонской, Симбирской, Пензенской, Нижегородской, Вятской, Таврической, Саратовской, Новгородской). Из отдельных волнений 1870 г. обращает на себя внимание выступление временнообязанных крестьян деревни Ильятино Валдайского уезда Новгородской губернии, которые довольно упорно отказывались платить оброк и пахать землю. Жалуясь на непригодность надела, крестьяне в то же время заявляли: «Мы полагали, что по окончании 9 лет нам будет какая-нибудь перемена, а ничего не вышло; платить мы не в состоянии…»[1052] Крестьяне настаивали на передаче им части помещичьей земли. Увещаний начальства они не слушали, описи имущества пытались сопротивляться. Прибытие военной команды сломило упорство ильятинских крестьян.

Отказ от наделов, от уплаты оброков или от несения барщины был одной из распространенных форм крестьянского движения среди временнообязанных крестьян на всем протяжении 70-х годов. С отказом от наделов и выкупных платежей власти сталкивались и в среде «крестьян-собственников».

В апреле 1871 г. около 1700 временнообязанных крестьян нескольких сел и деревень Севского уезда Орловской губернии помещика Челищева отказались от исполнения «издельной повинности» (барщины). Крестьяне твердо отстаивали свое решение, указывая, что они совершенно разорены, что у некоторых из них вовсе нет лошадей, у других лошади негодны для полевых работ, что вообще они, крестьяне, доведены до такого состояния, при котором им остается одно – отказаться от надела. На место событий была выслана властями воинская команда (в числе более 300 солдат); крестьяне «покорились» только после того, как некоторые из них были подвергнуты наказанию розгами, а несколько человек арестовано и отослано в уездный город. Надо отметить, что в этом имении происходили волнения и в 1861 г.[1053] В Орловской же губернии в 1870 – 1871 гг. имел место отказ от барщины временнообязанных крестьян князя Голицына (в Ливенском уезде), требовавших ускорения утверждения выкупной сделки. Назначенные торги на крестьянское имущество не могли состояться вследствие противодействия крестьян. В мае 1871 г. волнение крестьян было прекращено присылкой батальона Звенигородского пехотного полка и применением розог[1054]. В 1873 – 1874 гг. в связи с отказом от несения барщины происходили волнения в деревне Куликовке Ставропольского уезда Самарской губернии. В прошении на имя Александра II временнообязанные куликовские крестьяне жаловались, что их заставляют работать за «воображаемый надел», заключающийся в 448 десятинах болота, что за 12 лет «чрез оплачивание такого надела» они дошли до полной нищеты (130 домохозяев кормились сбором милостыни). Несмотря на то что крайняя бедность населения Куликовки удостоверена была самими властями, против крестьян были приняты репрессивные меры: арестованы крестьяне, пользовавшиеся, по-видимому, влиянием на других, введена рота Гурийского пехотного полка, пущены в ход розги. Таким способом крестьяне деревни Куликовки были приведены к «повиновению и исполнению своих обязанностей»[1055]. Освобождения от непригодного для земледелия надела или замены его