Девчата. Полное собрание сочинений - Борис Васильевич Бедный

Сегодня этим путем уже нельзя было идти: сквозные бригады на поточных линиях и так были крупные, по тридцать – сорок человек, и мотористы электропил подсобными работами не занимались. Новое время – новые песни…

– Скажите, а вы никогда потом не жалели, что сменили профессию? – спросил инженер, чувствуя, что он все-таки плохо понимает Настырного, не видит его «потолка».

– Нет, не жалел, – тотчас, как о давно решенном вопросе, сказал Настырный. – Первый успех меня прямо приподнял. Увидел я, какой в лесу непочатый край для всякой выдумки, смекалки. Это ведь всегда бывает в каждом молодом деле, а лесозаготовки у нас сейчас, может быть, самое юное дело в стране. Хотя лес и рубили тысячи лет, но настоящей промышленностью лесной промысел только теперь становится… Да и со строительством я тоже не порываю: этим летом потянем железнодорожную ветку на Кокшу…

Настырный махнул рукой в сторону горного отрога, проглядывающего длинным дымчато-сизым облаком между верхушками деревьев. Прославленный своим корабельным лесом Кокшинский отрог был виден отсюда гораздо отчетливей, чем из Сижмы.

Лес в верховьях Кокши никак не поддавался освоению, десятки попыток не привели ни к чему. Срубить дерево было нетрудно, но вывезти – непосильно тяжело. Кокшинский отрог никак не давал оседлать себя лесовозными дорогами, а сплав по бурной, порожистой Кокше возможен был лишь в нижнем течении реки, где корабельный лес был уже сильно разбавлен мелколесьем.

Преображалась вся страна, один за другим меняли лицо глухие уголки, а в верховьях Кокши, как и встарь, лес стоял нетронутый, неподвластный человеку. Вольно качались по ветру косматые кроны могучих сосен, год от году все полнее наливались тугие стволы, дразня завистливый глаз лесоруба…

Костромин с начальником Медвежки остановились посреди пасеки и молча смотрели на заманчивый отрог. Инженера поразила перемена, происшедшая с Настырным: лицо его утратило свое добродушие, весь он напрягся, словно в ожидании удара со стороны или сам собираясь нанести этот удар. Суженными глазами не отрываясь глядел он на Кокшу, как будто примеривался перед прыжком, прикидывал, с какого конца удобнее подойти к отрогу. Создавалось впечатление, что существование по соседству с Медвежкой богатого и недоступного лесного массива Настырный воспринимает как прямой вызов себе.

Первые, еще не до конца ясные контуры «потолка» этого человека стали проступать перед Костроминым.

– Да, развернуться у нас тут есть где, – задумчиво проговорил Настырный. – Жаль вот только – не хватает мне инженерных знаний…

– А что вам мешает поступить, например, на заочное отделение в лесотехнический институт?

– В этом году заканчиваю второй курс, – нехотя ответил Настырный и нахмурился, жалея, что слишком много рассказал о себе инженеру.

…Понравились Костромину мастера Медвежки – молодые, расторопные. Завидев начальство, они не бежали навстречу, а продолжали свое дело и только коротко, почти по-военному, рапортовали Настырному о состоянии работы.

– Дельные у вас мастера, – похвалил инженер.

– Подобрались за полтора года… – сказал Настырный. – А вообще-то, мастер в лесу – заглавная фигура. В конце концов, на нем вся лесная промышленность держится. Жаль, что многие этого не понимают.

Костромину показалось, будто начальник Медвежки забрасывает камешек в его огород, и он спросил бесстрастно, кто же это не понимает, что мастер в лесу – заглавная фигура. Настырный усмехнулся и махнул рукой:

– Да я совсем не о вас… Возьмите хотя бы нынешнюю систему оплаты. Мастер руководит поточной линией, отвечает за всю ее работу, а зарплату сплошь да рядом получает меньше любого подсобного рабочего в этой же самой поточной линии. Какая-нибудь девчонка-сезонница, которая месяц назад в лес пришла, зарабатывает больше своего мастера. Ему даже с премией за перевыполнение плана не угнаться за ее прогрессивкой и сезонной надбавкой.

– Ну, ваши-то мастера не так уж плохо руководят поточными линиями, – сказал инженер.

– У меня мастера – народ молодой и на деньги не жадный, а в Сижме, это я точно знаю, старички собираются писать письмо министру. Давно надо выправить это положение, давно.

На верхних складах Медвежки Костромин нигде не заметил костров для сушки газогенераторной чурки. Во всех заправочных будках лежали кучи березовых чурок – незакопченных, летней, естественной сушки.

– И много у вас в лесопункте чурок? – спросил инженер.

– До новых хватит, – уклончиво ответил Настырный.

– Почему же у вас хватает, а на других лесопунктах – нет?

Настырный пожал плечами:

– Должно быть, там газет не читают!

– При чем здесь газеты? – опешил инженер.

– Прошлым летом они заготовили чурок только на наличное количество тракторов, – чуть-чуть насмешливо начал объяснять Настырный. – Ну а Медвежка учла поступление дополнительных. Тракторная промышленность план ведь перевыполняет – в газетах же об этом писали… А газеты, сами видели, в Медвежке читаются!

Последние слова начальник лесопункта выговорил с лукавой усмешкой – было ясно, что он догадался о впечатлении, какое произвел на инженера своим чтением газеты в разгар рабочего дня. «Ты не только настырный, но и дошлый!» – с веселым изумлением подумал Костромин.

– Ваша правда – все дело в газетах, – шутливо признался он. – На будущее я прикажу начальникам лесопунктов… внимательней читать газеты! А пока не могли бы вы уделить им некоторое количество сухой чурки?

– Кубометров сто… двадцать могу дать, – сказал Настырный.

Костромин ожидал спора, увиливаний, а тут все решилось так быстро и благополучно.

– Разве раньше к вам с этой просьбой не обращались?

Настырный покачал головой, и в этом жесте было не только отрицание, но и упрек руководителям леспромхоза за то, что они совершенно не интересуются Медвежкой, – по крайней мере, инженер почувствовал упрек. «Бессовестно равнодушны к нему были мы с Чеусовым, – покаянно подумал он. – Человек весь леспромхоз тянет вверх, а я только теперь выбрался в Медвежку».

На пути с последней поточной линии к поселку Костромин спросил:

– А как вы снабжаете рабочих дровами? Ведь на других участках на себе носят!

– Бывает, что носят и у нас, – нехотя сказал Настырный. – Раньше, когда трелевочные тракторы на ночь в поселок приходили, мы дровами не бедствовали: зацепят по возу и тащат. А теперь в лесу временные гаражи построили, чтобы машины даром не гонять, и сидим без дров – одна лошадь никак не справляется. Эх, не дождусь я, когда в Медвежку заглянет Дед Мороз: такую шутку с ним сыграю – надолго запомнит, как лошадей отбирать!

Костромин позавидовал человеку, который не только не боится управляющего трестом, но еще и думает сыграть с ним шутку. «Полно, уж не хвастун ли он?» – усомнился инженер и для проверки направил разговор в такую сторону, где предполагаемое хвастовство Настырного могло бы развернуться во всю ширь.

– Значит, вы один тут всеми делами и ворочаете? – как о чем-то само собой разумеющемся спросил он.

– Почему