Девчата. Полное собрание сочинений - Борис Васильевич Бедный

– Ладно, – сказал Костромин. – Пусть будет так. Меня другое интересует… Ну хорошо, Медвежка – передовой лесопункт, план перевыполняет, красное знамя держит. Но ведь и другие лесопункты могли бы такими быть? Неужели вас устраивает, что Медвежка – только счастливый островок в нашем леспромхозе? Почему вы не боретесь за распространение своего опыта? Или из скромности стесняетесь учить других? Так это уже не скромность, а эгоизм!

Настырный с высоты своего роста покосился на инженера, словно хотел сказать: «А ты ершистей, чем я думал!» – шумно вздохнул и признался:

– Поначалу я на самом деле стеснялся. Думал: в лесу без году неделя – кто дал право указывать опытным лесникам на их ошибки?.. А потом, когда в Медвежку прибыли люди с других лесопунктов и рассказали про тамошние порядки, я решился. Стал на всех производственных совещаниях выступать, доказывал, что успех Медвежки не случаен, такого же перелома можно добиться и на других участках. Но Роман Иванович, представьте, увидел в моем старании покушение на свой директорский авторитет! А начальники лесопунктов – так те довольно прозрачно намекнули, что мне рановато еще их учить, и советов, разумеется, не приняли. – Настырный усмехнулся. – Вот тогда-то я как раз и прослыл выскочкой и карьеристом!

– И на этом успокоились? – осуждающе спросил Костромин.

– Не совсем… Надумал я другим путем пронять твердолобых – написал в районную газету. Но пока статью мою там обсуждали да согласовывали, пришла осень. А осенью начал работать у нас замполит Следников, поступило много дополнительных тракторов, и леспромхоз стал выполнять план, даже вышел на первое место в районе. Редакция газеты посчитала несвоевременным критиковать наш леспромхоз и положила статью в стол… В начале зимы кое-какие мероприятия мы наметили со Следниковым, да не вовремя уехал он лечиться.

– Замполит скоро вернется, – сказал Костромин.

Настырный ничего не ответил, но было видно, что это для него не новость. Возможно, что начальник лесопункта даже писал Следникову, жаловался на невнимание к Медвежке. Костромину очень хотелось узнать, какие именно мероприятия намечали они, но, судя по всему, Настырный не собирался посвящать его в свои замыслы.

– Да, пора уже другим лесопунктам догонять Медвежку, – сказал Настырный просто, как будто вслух подумал. – А то у меня некоторые работнички начинают киснуть от… самодовольства. Пора! – повторил он и недвусмысленно посмотрел на инженера, намекая, что задача эта в первую очередь ложится на Костромина.

Инженер принял вызов и спросил с молодым задором:

– А если перегонят?

– Милости просим: дорога широкая, всем места хватит… Только так просто, за здорово живешь, Медвежка обогнать себя не даст!

В это время груженый состав остановился против станции. Дежурный, широко размахивая единственной рукой, подошел к паровозу и вручил машинисту путевое разрешение. Костромин, сопровождаемый начальником лесопункта, направился к ближайшей платформе с тормозной площадкой.

– Кстати, кто такой Усатов? – спросил на ходу Настырный.

– Разве он уже успел побывать и у вас? – удивился инженер.

– Нет, он мне вчера звонил с Восемнадцатого километра, интересовался, доволен ли я вами как главным инженером леспромхоза. Мне показалось, что Усатов собирает на вас материал.

– А пусть собирает! – беззаботно сказал Костромин и вспомнил секретаря райкома, который, по словам Чеусова, не был на стороне Усатова.

Инженер взобрался на тормозную площадку, в первый раз за день сверху вниз посмотрел на Настырного и – словно только этого ждал – тоже впервые за все время пребывания в Медвежке распорядился:

– Приготовьте сто двадцать кубометров газочурки для отправки. Наметьте мастера потолковей для сопровождения экскурсантов: на днях пришлю к вам поучиться мастеров и рабочих с других участков.

– Присылайте! – сказал Настырный. – Пусть смотрят, не жалко!

Состав тронулся, а начальник Медвежки долго еще, не двигаясь, один-одинешенек стоял на чистом перроне и смотрел вслед поезду, как бы выпытывая у красного хвостового фонаря, что за человек инженер Костромин: на самом ли деле начнет он перестройку леспромхоза, или все останется по-старому?..

3

Платформу кидало из стороны в сторону. Ветер продувал тормозную площадку насквозь – на насыпях он был сильнее, в выемках затихал. Близкие концы бревен с соседней платформы, как орудийные жерла, тупо нацеливались на Костромина. Он поднял отвердевший на морозе высокий воротник полушубка и, прислушиваясь к холодному, неуютному рокоту колес под ногами, почувствовал, как постепенно улетучивается то приподнятое настроение, которое охватило его в Медвежке.

Хотя Костромин и не жалел, что побывал в дальнем лесопункте и познакомился с Настырным, но недовольство собой росло в нем тем больше, чем ближе к Сижме подходил поезд. Вот и еще один день прошел, а он ни на шаг не подвинулся к цели – так и не узнал, как перестраивать работу леспромхоза, с чего начать.

Уж не просмотрел ли он чего-нибудь у Настырного? Инженер перебрал в памяти все достопримечательности Медвежки: расторопных мастеров, чистые волоки, завидное состояние трелевочных тракторов… Что-то еще удивило его в трелевке?.. Ах да: тракторы ни минуты не задерживались на пасеке в ожидании древесины, как это сплошь да рядом случалось на других участках. Но запас древесины на пасеках был небольшой – всего на два-три тракторных воза, в то время как на других лесопунктах на пасеках порой скоплялись целые кучи бревен, как после бурелома, или, наоборот, пасеки были пусты, как садовые аллеи, и трактору приходилось долго ждать, пока электропильщики наготовят ему бревен для воза. Видимо, в Медвежке специально следили за тем, чтобы выработка электропильщиков не обгоняла трелевку и не отставала от нее…

Костромину вдруг показалось: а не здесь ли искомый стык, тот самый стык двух звеньев потока, о котором говорил секретарь райкома?.. Еще не все было ясно, многое требовалось додумать, но зацепка уже есть. Есть!..

Резкие броски платформы мешали Костромину сосредоточиться. Обычно ему хорошо думалось при ходьбе, поэтому, когда поезд замедлил скорость на подъеме, Костромин спрыгнул с площадки.

Прыгая, он провалился по пояс в снег, не удержался и рухнул лицом в сугроб. Он лежал в мягком снегу, ждал, пока отстучит колесами последняя платформа за спиной, и думал: какой же он был дурень, что не догадался до сих пор. Стык – и от него в обе стороны… как просто!

Красный хвостовой огонек мигнул и скрылся за поворотом. Костромин вылез из сугроба, отряхнулся и двинулся по расчищенному пути в сторону Сижмы. Он шел легким, веселым шагом – будто только что оставил в придорожном сугробе все свои сомнения и печали.

Мерзлый снег визжал под ногами. Залитый лунным светом, зачарованно застыл лес по обеим сторонам дороги – равнодушный ко всем догадкам Костромина, уверенный в своей несокрушимой силе. Узкие рельсы четко чернели на снегу, убегая далеко вперед. Костромину казалось, что