Гении разведки - Николай Михайлович Долгополов

кузнечный цех, дорос до бригадирства. Получал много премий. Однако смекнул, что о детской мечте — получить образование — забывать никак нельзя, и пошел на рабфак. Днем — кузнечный, вечером — рабочий факультет при заводе «Русский дизель». И поступление в университет на экономико-географическое отделение.

— А в один прекрасный день я получаю повестку: меня командируют в Ленинградский институт народов Востока, — и сейчас не без удивления вспоминает Мукасей.

Неужели ЧК уже приглядывалась к парню из деревни Замостье? Он говорил, естественно, на русском, белорусском и польском языках, в университете учил немецкий, в 1929 году вступил в партию. Зачислили его на бенгальское отделение, а он изучал еще и английский. Два года учебы и вдруг — нет больше института.

— Его ликвидировали, — вздыхает Мукасей. — Директора обвинили в троцкизме, а институт вообще закрыли: а если там учатся одни враги народа? И я буквально завис.

Вдруг опять повестка. Кто за ним следил и кто ворожил? Чекисты или судьба? Мукасея вызвали в Центральный комитет Коммунистической партии. Его и других сравнительно молодых и относительно образованных людей от станка поприветствовал член Политбюро. Заявил: мы вас командируем на новую работу. Кто-то посмелее осведомился: на какую же? Ответили в принятом тогда духе времени: «Вот когда вы туда прибудете, то и узнаете». Они прибыли и узнали.

— Так в конце второй половины 1930-х началась учеба в школе военной разведки, — твердо сжимает кисть моей руки Михаил Мукасей.

Даже Чарли Чаплин предупреждал: скоро война

Год учебы, по интенсивности и напряжению сравнимый разве что с очисткой котлов на заводе. И вот уже Михаил и Елизавета Мукасей с двумя детьми спешат в Штаты. В Лос-Анджелесе предстоит поработать под крышей советского консульства.

11 июля 1939 года пароход «Сибирь» отчалил из Ленинграда. В Лондоне пересадка на «Нормандию», доплывшую до Нью-Йорка, а там на поезде под названием «Сан-Хосе» в Лос-Анджелес с остановкой на пять лет.

На следующее же утро после их приезда в Лос-Анджелес в консульство пришел приятный молодой американец. Представился: «Я — из местной службы безопасности, хотел бы с вами поговорить». Разговор продолжался два часа. После этого Михаил сразу полез в подвал. Куча каких-то непонятно к чему подключенных кабелей, сплошные переплетения, а телефон на все консульство — один. Мукасей все провода, кроме телефонного, обрезал. Через 17 минут приехала машина и косивший под монтера парень уверенно заявил: «У вас с телефоном что-то не в порядке». Так что многое начинающим разведчикам стало ясно уже со второго дня.

Легальная разведка в столице Голливуда? Сам по себе Лос-Анджелес для наших военных оперативного интереса вроде бы не представлял. Но многие звезды кино, писатели, интеллектуалы были вхожи в высшие госсферы. Им доверяли и поверяли тайны даже американские президенты. Особенно Рузвельт. У каждого — своя слабость: Рузвельт обожал пооткровенничать с творческой элитой. Иногда сведения от секретаря консульства, а затем и вице-консула Мукасея шли в Центр со ссылкой на источник — «из кругов, близких к президенту».

У четы Мукасей отношения со знаменитостями завязывались теплые, доверительные. Популярнейший в СССР и известный в США писатель Теодор Драйзер звал их просто Майкл и Лиз. Захаживал в гости знаменитый музыкант Леопольд Стоковский. Мукасей частенько бывал в Академии искусств на встречах с писателями.

Почему-то быстро сошлись с Чарли Чаплином. Елизавета Ивановна вспоминает о нем, как о родном.

— Обаятельнейший был человек. При знакомстве сразу признался, что любит советских людей, а женщин — в первую очередь. Захаживал в консульство, где его встречали «на ура». Мой Миша всегда предлагал Чаплину водочки, и тот почти никогда не отказывался — умел выпить, — с одобрением говорит Елизавета Ивановна. — А за три недели до праздника Октября муж обычно заезжал к Чаплину домой, сажал в машину и вез в свой кабинет. Там Чарли Чаплин записывал на диск приветственную телеграмму для советского народа. И однажды Чаплин выпалил: «Я люблю всех вас, ваших детей и даже ваших животных».

Муж себе все это на ус накрутил. У нас была хорошая связь с советскими моряками, которые в войну совершали рейсы между СССР и Штатами. И Миша поехал на корабль, попросил сделать для Чарли что-нибудь приятное. И уже в следующий заход матросы привезли в подарок недавно родившегося бурого медвежонка. Ласковый попался зверюшка и сразу полез к Чарли миловаться. У нас даже снимок есть: Чарли целуется с мишкой, которого, конечно же, прозвали Чарли Чаплином. Он долго жил у Чаплина дома, а потом, когда подрос, актер передал его в зоопарк.

Их познакомили с кинозвездами Мэри Пикфорд и Дугласом Фэрбенксом. Те оказались славными, не испорченными славой и деньгами людьми. Пригласили Мукасеев на свою роскошную виллу, а после банкета российский вице-консул и его жена увезли с собой целую гору цветов.

Зазвала Пикфорд и на репетицию в Голливуд. Больше всего потрясли даже не сами съемки, а техника. Механика по тем временам непостижимая.

Поразили и чудеса Уолта Диснея. Он к советским относился с подчеркнутым дружелюбием. Запомнил высокого русского и его симпатичную жену из консульства. Однажды показал, как рисует своего уже тогда знаменитого Микки Мауса.

(Странно, а мне приходилось слышать, что Дисней в период маккартизма в 1950-е годы исправно стучал на своих же коллег-киношников. На любого подозреваемого в принадлежности к компартии США шел донос в ФБР за его подписью. Может, испугался, что и его, некогда симпатизировавшего левым, объявят неблагонадежным?)