Гении разведки - Николай Михайлович Долгополов

А Мукасеи для себя усвоили твердо: все эти почести и знакомства — лишь благодаря тому, что они представляли великую страну.

Я же от себя позволю предположить иное. Были Майкл с Бетси симпатичной парой. И американцы да и люди из других стран, где им пришлось в дальнейшем находиться на положении нелегалов, это чувствовали. Контакты и отношения устанавливались естественно, а не по долгу службы. Вернее, не только по долгу службы.

Конечно, смысл пребывания в Лос-Анджелесе заключался не в светских раутах и приемах. Появлялись ценные источники информации. Тот же Чарли Чаплин не раз предупреждал, что Гитлер нападет на нашу страну. Возможно, догадывался о настоящей роли русского друга, потому и говорил прямо: «Майкл, передай своим, чтобы не верили этому Гитлеру». И Михаил Мукасей отправлял сообщения в Центр.

Если бы тревогу бил один только Чарли Чаплин… Все ждали большой войны. Кто-то из американцев лишь тонко намекал на это, а были и те, что набатом предупреждали: «Наци наплюют на все эти бесполезные пакты о ненападении, кому вы поверили?..» И лишь в Москве, к их удивлению, именно на эти сигналы реагировали слабо.

Но война не могла не грянуть. И многие американцы, а также русские эмигранты, которые раньше воротили нос от Советов, потянулись в консульство.

Да, Мукасей работал в военной разведке. Но он оставался и настоящим дипломатом. Быть может, прикрытие даже развязывало руки. Он чувствовал себя обязанным и перед своей попавшей в беду страной, и перед доверившимися ему американцами. Сколько тогда на него навалилось. Организация всяческих собраний и встреч. Показ военной кинохроники и советских фильмов. Рассказы наших фронтовиков, командированных в Штаты, о битве под Москвой и о победе в Сталинграде. Сбор вещей, посылок, денег для Советского Союза.

Они с Елизаветой Ивановной никогда не забудут, как в военном лагере великие музыканты Леопольд Стоковский и Владимир Горовец исполнили Седьмую симфонию Шостаковича для десяти тысяч американских солдат. Музыка русского композитора, написанная в осажденном Ленинграде, звучала в Калифорнии. И она звала, молила громче всяких лозунгов и призывов: пора, Советскому Союзу нужна конкретная помощь, где же он, ваш обещанный второй фронт? Концерты, общение с героями-русскими сближали две такие разные державы больше и быстрее, чем дипломатические ноты и бесконечные переговоры.

На американцев особое впечатление произвела Людмила Павлюченко. Такая красивая женщина и неужели снайпер, которая уничтожила 309 фашистов? Она выступала в парке, и чуть не весь избалованный зрелищами и знаменитостями Лос-Анджелес пришел послушать, как бьют фрицев эти русские. Ей аплодировали, в консульство она приехала вся в цветах. И суровая, с виду неприступная, попросила: «Лиза, дай мне, пожалуйста, твое платье. Я так устала от военной формы». Елизавета Ивановна выстирала гимнастерку, повесила сушиться на солнышке, приодела в свое платье. Они подружились. У Мукасеев дома хранилось Людмилой написанное: «Людям, которые меня очень поддержали в этой жизни».

Начальство из Москвы завалило заданиями. И они добывали информацию, давая шанс аналитикам из Центра делать выводы и принимать решения.

Забавно, но сами американцы и установили в консульстве машину, ящик, называйте, как хотите. Не радиостанция, на которой, между прочим, Елизавета Мукасей могла бы и запросто поработать, а аппарат для передачи телеграмм. Михаил передавал жене бумаги с текстами, и она в любое время дня и ночи отправляла донесения в Москву.

Когда началась война, Центр поставил важную задачу: что будут делать японцы? Нападут или нет? В Лос-Анджелесе вольготно расположилась огромная японская колония. Да и американцы до Перл-Харбора торговали с этой страной активно, ездили туда толпами.

И Михаил Мукасей в стороне не оставался. Тут потребовались знакомства не только с голливудской богемой. Вступил в контакт с торговцами. Помог один антиквар, у которого был бизнес с японцами. Вот кто щедро делился своими впечатлениями. Из всего услышанного-разведанного складывалось впечатление: Япония на войну с СССР пока не решится. Михаил писал об этом длинные депеши, супруга передавала их в Москву. И когда дивизии сибиряков перебросили с Дальнего Востока под Москву, оба поняли: в Москве их информация без внимания не осталась. Источники Мукасея подтверждали переданное из Токио Рихардом Зорге.

Тут Елизавета Ивановна и поведала мне историю, которая ей дорога и видится пророческой, а вот Михаил Исаакович, не слишком верящий в мистику, считает совпадением. Это случилось в упомянутом антикварном магазине. Его владелец поддерживал контакты с Японией и потому был для Михаила небезынтересен, не входя в детали — помогал. Так вот, в магазине появился большой пакет из Японии с загадочной надписью: «Кто знает, от кого подарок, тому его и отдайте». И Майкл интуитивно, как считает Елизавета Ивановна, почувствовал, что это — от Рихарда Зорге. Возможно, Мукасей знал или где-то слышал имя этого человека, как и они с Лизой, работавшего в военной разведке. Пакет вскрыли — действительно от Зорге без указания адресата и хоть какого-то имени. Просто: «Это — моим друзьям». Чудесный кофейный серебряный сервиз хранится у них дома, как реликвия.

Не склонный в иные моменты к подробностям, Михаил Исаакович и сегодня никаких комментариев по этому поводу не дал. Возможно, Зорге знал, что есть у него в США коллеги по разведке? А Мукасей почувствовал дружеский сигнал, переданный ему из Токио товарищем по профессии? Или торговец, ездивший в Японию, получил от Зорге особый наказ? К чему гадания! Пусть останется в повествовании немного мистики.

А напоследок рассказанная разведчиками история из реальной американской эпопеи о композиторе Рахманинове. Михаил Мукасей уже пережил пять консулов, сделался старожилом, когда в 1943 году в консульство пришли две русские женщины в строгом черном:

— Михаил Исаакович, мы знаем, что вы добрый, хороший человек, потому обращаемся прямо к вам. Умер Сергей Васильевич Рахманинов. Перед смертью просил, чтобы похоронили его на родине — такова его последняя воля.

— Я