Выживший во тьме - Владимир Анатольевич Вольный

с упоением грызть его, весьма довольный и отдыхом, и едой. Я тоже вцепился зубами в подобие шкуры крокодила – высушенный до состояния подметки пеммикан с трудом поддавался, и об него вполне можно было сломать зубы. В виде порошка он нравился мне гораздо больше, но как брикет сохранялся дольше. В походах это значило немало. Не всегда удавалось подстрелить какую-либо добычу – вернее, почти никогда. Это щенку с его реакцией еще как-то удавалось поймать кого-либо на обед, я больше довольствовался собственными припасами. Но мои наблюдения подсказывали: в руинах появляется живность. И это не крысы, присутствие которых могло оказаться опасным, а что-то более мелкое. И совершенно иное. Пару раз уже удавалось поужинать подобием кролика, так что я мог не опасаться, что с окончанием срока годности наших припасов умру от голода. К этому времени жизнь должна вернуться в руины… А если добычи не станет хватать там, среди развалин, – что ж, всегда можно прийти на окраины города, в степи и на берега реки. Или сюда, где только что были найдены эти загадочные следы.

Насчет дождя я все-таки ошибся, либо ветер отогнал тучки подальше от нашего привала. Спасибо и на этом… Но светлее не стало, напротив. Ночь входила в свои права – и тут, словно ниоткуда, что-то очень знакомое послышалось со стороны близкого берега. Я насторожился, не совсем поняв источник звука, а щенок привстал, увидев, как я напрягся. В следующую секунду я уже понял, какую страшную оплошность допустил: звук, идущий словно отовсюду, не оставлял сомнений в своем происхождении! Это был комариный писк! Даже в прежние времена, до Катаклизма, ночевка на берегу практически любого водоема могла обернуться кошмаром, и никакая мазь не могла спасти от этих кровопийц. Но еще более опасался я размеров этих созданий – если уж все сейчас стало другим!

Вслед за писком послышался гулкий шлепок – отнюдь не насекомое могло его произвести! От неожиданности я вскочил и устремил глаза на темную поверхность болота. Но разглядеть что-либо в этой темноте мог разве что филин… Шлепок повторился, затем другой, следующий – и я вдруг понял, что он означает. Кормежку! Если есть комары – есть и те, кому они самой природой предназначены в пищу. А желающих набить свои утробы такой пищей на болоте найдется сколько угодно – в первую очередь лягушки!

Отбросив сомнения, я выхватил из очага самую большую головню и бросил ее что есть силы вдаль. Шлепки ненадолго прекратились, но мне хватило секунд, чтобы увидеть: мое предположение верно. Из воды десятками озабоченных пастей выглядывали громадные морды, более напоминавшие чудовищ из какого-нибудь фильма о прошлом Земли. Под стать им над водой метались и цели: каждый комарик был размером с фалангу моего пальца. По сравнению с этими жабами – крошка. Но я прекрасно понимал, к каким последствиям может привести укус такого вот крохотули!

Последующие минуты я бешено натирал лицо жиром, стремясь закрыть все незащищенные одеждой места, а заодно прикрыл щенка шкурой, служившей нам одеялом. Прокусить крепкую шкуру комары вряд ли смогут, так что щенок, не вздумай он вылезти наружу, будет относительно защищен. Но вот я сам… К моему огромному облегчению, все приготовления оказались напрасны. Писк не прекратился, скорее напротив, но ни одному из этих представителей мошкары пока не пришла идея из корма самому стать охотником. А лягушки – или что там было в болоте – смачно открывали и закрывали свои пасти, продолжая этот концерт поедания…

Вакханалия продолжалась пару часов – и стихла так же внезапно, как и началась. Шлепки прекратились, исчез и непрерывный писк. Еще не веря, что мы счастливо избежали возможности быть заживо «выпитыми», я приподнялся, решившись приблизиться к берегу и осмотреть место пиршества. Ничто не напоминало о случившемся. Вода оставалась спокойной, без малейшего всплеска, лягушки или жабы пропали, и лишь местами на поверхности блистали крохотные крылышки…

Мне вдруг стало не по себе. Уже не первый раз изменившаяся природа преподносила очередной сюрприз, начиная от громадного ящера-змея в реке и заканчивая вот этим… И не в первый раз я задумывался о том, что происходит. Откуда все это? Вернее – почему? Откуда – еще более-менее как-то укладывалось в схему, а вот остальное – не очень… Раз появились комары, следующий логичный шаг – мухи, жуки, бабочки, муравьи. Хотя жуки нам уже попадались. А вот увидеть муравьев, особенно в своем складе, как-то не хотелось.

Тем временем стало светать. Щенок выполз из шкуры, под которой успел вздремнуть. Он вряд ли задумывался над моими проблемами – что ж, его жизнь только начиналась. И, судя по некоторым вещам, она вполне вписывалась в новую схему. В отличие от моей…

Утро не принесло ничего необычного. Нас никто не потревожил, в кустарнике не раздавалось посторонних звуков, а на воде исчезли все последствия ночного пиршества. Я только диву давался, гадая, куда попрятались уцелевшие представители летающих кровососов. Глядя на поверхность болота, я больше не хотел даже думать о том, чтобы продвинуться вглубь и исследовать его внутреннюю часть. Есть туда тропы через брод, нет ли их – пусть останется неизвестным. Появление гигантских жаб, или лягух (просто лягушками я как-то не решался их назвать), отбило всю охоту к возможной разведке. А память услужливо нарисовала картинку погибавших в пасти ящера крыс… Нет уж, нечего там делать!

Несмотря ни на что, прекращать поиск я пока не собирался. И раньше была идея пройти вдоль побережья как можно дальше на юг – и, пока нам ничто в открытую не угрожало, отступать от намеченного я не хотел. Тем более не планировал возвращаться, так и не уверившись в своих предположениях насчет людей.

Местность потихоньку менялась. Далекие развалины города остались позади и много западнее. Край болота-озера постепенно заворачивал на восток. Здесь уже практически исчезли все былые следы цивилизации – ни примелькавшихся ранее руин, ни вздыбленных и не похожих на самих себя автомобильных трасс… Я был полностью прав, предположив когда-то, что через несколько лет все признаки города исчезнут, погребенные метровой – а то и более – толщей осадков. И если в самом городе примерно так и происходило, то здесь, на его далеких окраинах, этот процесс шел гораздо быстрее.

Не знай я, что до самого города несколько десятков километров, – мог бы вообразить, будто нахожусь среди бескрайних просторов где-то в тундре. Хоть в настоящей тундре я никогда и не был… Такое впечатление создавалось из-за скудной растительности и все более густого мха, заполонившего все попадавшиеся по пути ложбинки. К тому же от земли исходил