Выживший во тьме - Владимир Анатольевич Вольный

Привыкший к этому слову щенок послушно двинулся вперед. Мне очень хотелось его остановить, но стоять здесь в недвижимости… Пусть уж лучше схватка! Пес исчез в травах. Выждав с минуту, следом отправился я сам. Мы прошли несколько десятков метров – и пес остановился как вкопанный, а его рычание стало более взволнованным.

– Что?

Я приблизился. Пес уткнулся носом в примятый мох. Отодвинув его в сторону, я внимательно рассмотрел след – а это был именно след. Примерно с мою ладонь, что означало зверя не совсем уж крупного, если следовать той логике, которая относилась к ранее встреченным крысам или свинорылу: их следы, так напугавшие меня вначале, сильно расходились с реальными размерами животных. Вряд ли я смог бы ответить, почему природа так решила, но пока обстояло именно так. Если этот след тоже принадлежал к какому-то новому созданию, то его обладатель, самое малое, мог достигать величины средней такой коровы… Или это еще одно невероятное порождение вроде тех крыс? Собственно, таких размеров крыса в этой местности – тоже не самое лучшее соседство.

С удивлением отметил, что нисколько не возбужден и даже не удивлен… Следы – значит, следы. Вроде так, как и должно быть… На десятки километров вокруг ни единого человека, а вот животное – пожалуйста! И я вовсе не поражен этому. Раньше не мог похвастаться таким хладнокровием…

Каким-то образом я понимал: это не крыса. Не то что стал разбираться в следах, как бывалый охотник, – скорее уж, вовсе ничего в них не понимал! Но некоторые отличия все же нашлись: у этого отпечатка не виднелось когтей; кроме того, следы крыс всегда были более легкими, не вдавленными, как этот. Еще оставался щенок – а он вел себя спокойно, хоть и продолжал глухо ворчать.

– Ну, что скажешь? Кто это? Крыса?

Тот не отреагировал, хотя слово «крыса» хорошо помнил. Я удовлетворенно решил, что мои навыки следопыта немного улучшились.

– Верю. Я тоже так думаю. Тогда… кто?

Ветер покачивал верхушки травы, разнося терпкий запах. Исходил ли он от самих зарослей или был привнесен издалека, но если этот запах чувствовал я, то щенок и подавно. И он сильно мешал щенку учуять зверя. Впрочем, выслеживать его не входило в мои планы. Оставалось надеяться, что и он не имел таких намерений…

– Будем думать, что он далеко, а Сам – мирный… Или тоже боится. Искать встречи не станем – у нас другая цель. И похоже, что мы от нее уклонились. Пора бы и назад.

…Вода оказалась мутной, словно покрытая масляной пленкой, с неприятным и каким-то душным запахом. Создалось впечатление, словно я оказался в глубоком колодце, и лужа, образовавшаяся на его дне, простояла здесь уже не один десяток лет. Но только этому болоту от роду всего-то пара месяцев… Напрашивалось жутковатое объяснение: дно этих вод в изобилии усеяно телами погибших. Оттуда и муторный, выворачивающий запах, и прямо-таки мистическое ощущение смерти, исходившее от берега. Однако деваться некуда: возвращаться в последнее убежище – далеко, искать стоянку среди зарослей – глупо. Трава высотой в мой рост, с неизвестными следами, располагала к ночевке еще меньше, чем эти мрачные воды. Тем не менее, нужно позаботиться хоть о каком-то укрытии…

Черный, проныра, уже мотнулся туда-сюда в поисках приключений – и теперь отдыхал неподалеку, беззаботно почесываясь. Глядя на щенка, я несколько успокоился: раз он не чувствует никакой опасности – возможно, я тоже ее преувеличиваю? Все-таки его обоняние вкупе со слухом куда как острее моих…

На берегу нашлось немало сухих дров – остатки от деревьев, видимо росших здесь ранее. Нарубив сучьев, я приволок их к укромной ложбинке, решив, что ночевать лучше с огнем, чем без оного. Не то что он особо требовался – еда у нас не нуждалась в приготовлении, а холода мы не боялись. Но я помнил о следах… Кто уж там шастал в зарослях, животное или зверь, опасный своими размерами, – огонь мог защитить нас от неожиданного и вряд ли приятного визита. А раз так – хвороста следовало приготовить с избытком. С другой стороны, привлекать огнем чужое внимание тоже не хотелось. Кто их знает, этих новых зверей… Это раньше я точно знал, что любое дикое создание боится огня. Поручиться за подобный страх у новых созданий было несколько рискованно. Следовательно, придется соблюсти некую конспирацию. Подумав, я вспомнил кое-что из детства…

…Этим шагом стал «дакотский» очаг – прием, вычитанный когда-то на заре увлечения далекими индейцами из настоящих книг про их нелегкое житье-бытье. «Настоящих» – это значит не стрельба-погоня-стычки, а вполне документальное описание быта, обрядов и способов выживания в дикой природе на момент появления вездесущих «белых братьев». Одним из таких вот «братьев» в этом изменившемся мире стал я сам. Только уже без индейцев… Тогда все читалось без особого интереса: куда как увлекательнее было смотреть фильмы с индейцем всех времен и народов – Гойко Митичем! Но в памяти всякие мелочи отложились…

Для очага требовалось вырыть в земле ямку, выложить на ее дне ветви, а несколько выше повесить котелок. Хитрость заключалась в следующем: выяснив, откуда дует ветер, с той стороны сделать подкоп под эту яму, в виде рукава, и вывести отверстие на дно ямки. Огонь получал достаточное питание от воздуха, а сами языки пламени едва поднимались из очага, так что заметить его с расстояния более тридцати шагов становилось невозможно. Вполне разумно, учитывая их постоянные войны между племенами… Нападения охотников за скальпами я не боялся, а вот привлекать внимание, от кого бы оно ни исходило, не жаждал. Да и расход топлива при этом приеме требовался минимальный.

И без того сумрачное небо стало заволакиваться темными облаками. Я скорее угадывал, чем видел, происходившее где-то над головой – по чуть изменившемуся освещению, более промозглому ветерку. Вечерело. На всякий случай натянул на шестах нашу плащ-палатку – полей дождь, огонь будет защищен, да и самому мокнуть не особо хотелось. Не наша обжитая и надежная пещера-подвал, но хоть что-то… Впрочем, за столько недель появилась привычка чуть ли не спать в походах в постоянной сырости, так что дождь не пугал. Просто хотелось удобств… Так уж устроен человек.

Щенок прибился под руку – ему надоело носиться по берегу, и теперь он требовал свою долю ласки. Я потрепал его по холке:

– Напрыгался?

Он лизнул меня в ладонь шершавым языком.

– Ага. Пеммикан? Или лепешку?

Тот понимающе привстал – лакомство уже было приготовлено и заранее порезано на кусочки.

– Ну, куда там… Лепешка, скажешь еще. Конечно, вам мяско подавай – не травоядные мы… На, держи уж!

Черный ухватил жесткий кусок сушеного брикета и стал