Хор больных детей. Скорбь ноября - Том Пиччирилли

Шэд не думал признаваться ни в чем подобном, но на самонадеянность этого типа стоило обратить внимание.

– Недавно у меня умерла сестра.

Над столом пронесся ропот – обычные добрые слова и выражения сочувствия. Братья Вегг продолжали пялиться, бессмысленно, но покорно. Реби облизнула губы – жест и сексуальности, и девичьей непоседливости.

Габриэль начал теребить подбородок, шрамы на его руках извивались на свету точно змеи.

– Тогда, возможно, вы действительно стремитесь облегчить свою ношу.

– Все ведь к этому стремятся?

– Думаю, вы правы.

– Она состояла в Молодежном служении проповедника Дадлоу.

– Прекрасный человек. Я время от времени встречался с преподобным в городе и на некоторых палаточных собраниях, когда в гости приезжали странствующие проповедники.

– Мне было интересно, видели ли вы когда-нибудь мою сестру? Семнадцать лет, длинные светлые волосы. – Шэд не мог поверить, что лишь так и способен описать сестру. Он даже не был уверен, что волосы у нее по-прежнему были длинными. – Ее звали Меган.

– Нет, – ответил Габриэль. – У нас редко бывают гости, и я хорошо помню каждого. – Он оглядел сидевших за столом, и все покачали головами. Никто из них ее не встречал. – Мы могли что-нибудь для нее сделать?

– Не знаю. Меня какое-то время не было. Грустно говорить, но я уже не так хорошо ее знал.

Лукас Габриэль громко хмыкнул.

– Потеря члена семьи – одно из самых болезненных испытаний. А если остаются сожаления или неразрешенные моменты, все становится намного хуже.

Пришло время изменить ход разговора, позволить собеседнику высказаться. Шэд видел, что Габриэль начал слегка дергаться в ожидании развязки.

– У вашей секты есть название?

Проповедник зацепился за слово «секта», прозвучавшее очень похоже на «культ», и глаза его, казалось, вспыхнули.

– Нет, мы считаем, что поименование церквей и религий больше связано с человеческой гордыней, чем со служением Господу. Рассказать вам о нас? О нашей истории?

– Конечно.

– Вам знаком восемнадцатый стих шестнадцатой главы из Марка?

– Нет, – ответил Шэд, хотя и сообразил, что речь там, должно быть, шла о змеях. Что-нибудь про возложение рук. Если не можешь процитировать отрывок слово в слово, то нельзя говорить, что знаешь его. Так было заведено в библейском классе Бекки Дадлоу.

– Это основной пассаж, который стал ядром нашей веры. «Они будут брать в руки змей, и, если даже выпьют смертельную отраву, это не повредит им; они будут возлагать руки на больных, и те будут выздоравливать». От этого стиха пошла вера змеиных проповедников.

– У каждого должно быть свое благословение, – сказал Шэд. – Это позволяет чувствовать, что Бог уделяет тебе особое внимание.

– Что ж, я бы сказал, что по большей части вы правы. Мы хотим заслужить внимание. Мой прадед Сол был одним из основателей церкви Святости в Восточном Теннесси. Возил змей с собой в поселки и шахты.

– И как это воспринимали другие?

– Сначала не очень хорошо.

– Догадываюсь.

Остальные уже слышали этот рассказ, но в воздухе по-прежнему витали ожидание и любопытство, настроение менялось, как будто никто не знал окончания истории.

– В конце девятнадцатого века по Югу распространялись индустриализация и фабрики Молоха. Богатые хозяева стали поворачиваться спиной к Богу и восхвалять лишь серебро. Они вытеснили наше фермерство и изменили наш образ жизни. Грошовая оплата рабского труда, дорогая аренда жилья и антисанитария – все, что они могли дать рабочим. Людьми овладела злоба, они стали жестокими.

– Расскажи, что случилось, папа, – попросила Реби. Джерилин тихо фыркнула, и только Шэд ее расслышал.

– Змеи спасли нас, – сказал Габриэль. – Бог явил нам знамения своей силы. Мы последовали его воле. Мы стали свидетелями, боролись со змеями, и иногда нам удавалось ядом исцелять умирающих.

В тюрьме Шэд разговаривал с парочкой наркоторговцев, которые поднялись со дна. Их отцы работали старателями в этих самых горах. На воле наркоторговцы разъезжали на «мерседесах» и «порше», владели домами в Майами и все же по-прежнему баловались возней со змеями. На это их толкала не бедность, а примитивное желание испытать себя и поиграть с судьбой.

Стекла в окнах вибрировали мягким стаккато.

– Дело в том, что все они на самом деле боялись змей. – Лукас Габриэль заерзал в кресле, пока полностью не повернулся к Шэду. – И Сол больше остальных. Гремучие змеи пугали его. Его младший брат умер в колыбели после укуса одной такой. Эти люди не понаслышке знали, через какие муки придется пройти человеку. Все они видели, как погибали члены общины. Они ходили в церковь, их посещал дух Господень, и все же они не знали, выйдут ли оттуда живыми. Но, по крайней мере, они бы умерли во время службы.

Это звучало настолько старомодно и консервативно, насколько только можно было себе представить.

– А при чем тут каннибализм?

– В одно лето непросушенные балки шахты подломились, произошел обвал. Бо́льшую часть людей благополучно вытащили, но спасателям потребовалось семь дней, чтобы откопать Сола. Он был заперт в дальней выработке. Один – если не считать змей. Когда его вытащили, у Сола не оказалось половины левой ноги. Люди решили: он так проголодался, что на самом деле съел ее.

Настало время для еще более тонкой проверки. Шэд позволил себе подставиться и спросил:

– Он дошел до такой крайности всего за неделю?

– Нет. Конечно нет, но так рождаются легенды. Солу раздавило ногу, началась гангрена. Он, несомненно, умер бы от ран, но утверждал, что змеи питались его гниющей плотью и спасли ему жизнь.

– Возможно, это правда.

– Может, и так. – Шэд понимал, что от него ждут улыбки, но не насмешки над чудесным поворотом событий, поэтому он улыбнулся. На миг Габриэль к нему присоединился. – После этого Сол приехал сюда со своей женой и сыновьями, среди которых был и мой дед, вместе они построили этот дом. А вокруг веры выросла деревушка.

Шэд собирался отломить еще кусок пирога, но посмотрел вниз и увидел, что его тарелку убрали вместе с остальными. За столом оставалось всего несколько человек, некоторые переговаривались и бо́льшую часть времени выглядели погруженными в беседу. Он слишком сосредоточился на Габриэле.

Снаружи было темно, на Шэда накатила усталость. Он не спал с рассвета и прошел не меньше пятнадцати миль по бездорожью. С одной стороны к нему прижималась плечом Джерилин, а с другой – Реби уткнулась в него носом. От обеих слегка пахло жасмином, чего он раньше не замечал.

Габриэль поджал губы и, казалось, обдумывал свои слова.

– Вы останетесь на ночь? Выглядите измотанным, и я сомневаюсь, что найдете в темноте обратную дорогу к хребту Ионы. Простите, что так говорю, но