Хор больных детей. Скорбь ноября - Том Пиччирилли

Даже в комнате с открытой дверью и приоткрытым окном можно оказаться загнанным в угол. Шэд не мог разрядить обстановку. Или хотя бы попытаться. Ведь тут были обе дочери Габриэля – одна на кровати, другая под кроватью.

Глаза Габриэля сузились, он пошевелил губами, глядя на обнаженную Реби на перепачканных простынях. Та потянулась за блузкой и оделась. Подошла, встала рядом с Шэдом и сделала вид, что прислонилась к его плечу. Ее кожа по-прежнему горела. Кого она дразнила – Шэда или своего старика? И ради чего?

– Она не для тебя, – сказал Габриэль.

– Неужели? – отозвался Шэд. – Для кого же тогда? Скажите мне, как его зовут.

Вот он и вернулся к тому же вопросу, звучавшему как крик совы. И не мог ничего поделать, кроме как твердить: кто, кто, кто, блядь, кто.

– Он не проявит к тебе милосердия. – В голосе Габриэля появились жалобные нотки.

– Кто не проявит?

– Он утащит тебя в ущелье вместе с другими обреченными.

– Довольно злобные речи для божьего человека.

– Ты ждал чего-то большего от змеиного проповедника?

– Да.

Что бы ни происходило в этом доме, началось все давным-давно. Шэд знал, что стал катализатором, вынудил кого-то другого действовать, а заплатила за это Джерилин. Он хотел спросить Габриэля, почему тот не плачет. Почему этот ублюдок не выказывает ни сожаления, ни настоящего гнева. Чего он действительно боится. И кого, кого, кого, блядь, кого!

Но выводить Габриэля из оцепенения Шэд не собирался. Он повернулся к Реби, надеясь, что та скажет что-нибудь успокаивающее и ободряющее, снимет напряжение, но девчонка лишь медленно расплылась в улыбке. Иезавель провинциальная. В другое время это заставило бы его замурлыкать, но сейчас Шэд мог только стонать.

Габриэль сделал еще шаг, повернувшись боком, чтобы продемонстрировать рукоятку пистолета. Он согнул пальцы, медленно поднес руку ближе к оружию.

– Не делайте этого, – сказал Шэд. – Я не чувствую запаха масла. Вы уже много лет не чистили револьвер. Он оторвет вам руку. Или вашу чертову голову.

– Зачем ты здесь?

– Я же вам говорил.

– Ты не сказал ничего важного! Что ты делаешь в моем доме? Ты мне не друг. Ты не слышишь Слово.

Словно все это было в шутку, Габриэль действительно положил руку на пистолет и начал его вытаскивать.

Как будто ты должен просто стоять и ждать, пока оружие освободится от кобуры.

– Не надо!

Если собеседник болтлив, позволь ему болтать. Пока он выделывается, ты сможешь вклиниться. Но когда он молчалив и медлителен, ты знаешь, что он уже отключился.

Шэд выбил револьвер левой рукой, размахнулся правой и врезал Габриэлю в лицо. Мужчина опрокинулся на дверь, створка сорвалась с верхней петли. Изо рта Габриэля брызнула слюна, а по стене потекла струйка крови.

Реби обвилась вокруг Шэда, обхватила его руками и произнесла:

– Убей его. Убей моего папу.

В глазах их Иисуса горело адское пламя. Этого было не забыть.

В коридоре раздался крик. Должно быть, миссис Габриэль. Шэд не помнил ее лица и не мог разглядеть женщину в темных закоулках дома. Некоторые люди присутствуют в твоей истории, но не становятся ее частью.

– Я был прав, – сказал Габриэль. – Ты пришел сюда не с открытым сердцем в поисках Господа.

– Ты просто упрямый ублюдок – знаешь об этом? Почему бы тебе не заняться собственным домом?

– В конце концов он тебя найдет.

– Найдет? – Шэд решил спросить в последний раз, прежде чем забыть обо всем этом. – Кто тот змей, что ползает по твоему саду, Габриэль?

Он заметил среди деревьев размытые темные фигуры, приближавшиеся к дому от соседней лачуги. Шэд понял, что это идут вооруженные до зубов братья Вегг. Он протиснулся мимо Габриэля, но Реби потянулась к нему и обняла за спину.

– Не нужно суетиться из-за ерунды. У тебя нет причин бояться обычных дураков.

Шэд оттолкнул ее и снова направился к двери, но встревоженные криком Харт и Хауэлл были уже в доме. Харт держал винтовку. Хауэлл тащил один из плексигласовых контейнеров, наполненных змеями.

Принесли с собой змей, словно посыпанный крошкой пирог.

На лицах братьев не было ни малейшей неприязни. Ничего от Маленького Пепе, когда тот неуклюже приблизился, собираясь исполнить задуманное.

Контейнер из оргстекла открылся, гремучие змеи кучей посыпались на пол, переплетаясь, проскальзывая друг под другом и расползаясь во все стороны. Затем развернулись, и несколько из них метнулись прямо к Шэду, точно всегда его ненавидели.

Харт поднял винтовку и шагнул вперед.

– Нет! – крикнул Габриэль.

«Ну вот, снова», – подумал Шэд.

В тюрьме его называли Ионой, поскольку насилие окружало его, но даже плеча не касалось. Пролетало мимо и попадало в кого-нибудь другого.

Пуля пробила грудь Реби с левой стороны. Короткий крик, похожий на имя Шэда, сорвался с ее губ. Кровь и кусочки плоти обдали его шею теплой волной. Влажные волосы Реби хлестнули Шэда по лицу, когда девушка боком упала в его объятия, выскользнула и замертво рухнула на кровать.

Каждому мужчине хочется стать для женщины героем, даже если уже слишком поздно. Поэтому он выпрямился во весь рост. Ярость заставила его взреветь. Змеи зашипели и бросились вперед. Две вцепились в сапоги и повисли на них. Харт и Хауэлл продолжали пялиться, их лица по-прежнему ничего не выражали. В доме снова закричала женщина.

Шэд поймал взгляд Лукаса Габриэля, мгновение длилось дольше, чем должно было. Проповедник с огромным сожалением поморщился и начал поднимать пистолет. Шэд, подавив приступ боли, фыркнул, что было не совсем вздохом. Гремучие змеи приближались, скользили по телу Джерилин, стирая улыбку с ее губ.

Винтовка дернулась. Шэд заслонил лицо руками и вылетел в приоткрытое окно, откуда ему махала Мег.

Глава пятнадцатая

В федеральной тюрьме у старых бандитов было, по слухам, восемьсот двенадцать каналов кабельного, по которым они круглые сутки смотрели порнуху и «Крестного отца».

Но в блоке «С» начальник разрешал смотреть телевизор только два часа в день. Ничего такого, что могло бы спровоцировать насилие, самоубийство, депрессию или сексуальное возбуждение – ни боевиков, ни Джерри Спрингера, ни MTV, ни Арни Шварценеггера или даже Опру. Арийцы обычно слетали с катушек, когда включалась миссис О: начинали швырять стулья, гоняться за парнями в душевых кабинах. Нет, никакой миссис О.

Но время от времени настройки сбивались, и можно было поймать последние тридцать минут какой-нибудь киношки. Из тех, где обычного парня доводят до края и ему приходится мстить злодеям: шерифу-садисту, террористам, мерзкому брату-близнецу, жене-изменнице, которая инсценировала собственную смерть и подставила его. И он давал себе