Хор больных детей. Скорбь ноября - Том Пиччирилли

жителями этого клочка леса? Неужели люди из местной церкви привозят их и разводят? Запирают в загонах и снова выпускают на волю, чтобы за ними могли погоняться дети.

Сумел бы ты дрессировать гремучих змей? Неужели местные заходят настолько далеко, а потом разворачиваются и возвращаются домой?

Солнце затянули облака. Небо грозило вот-вот пролиться дождем. Ветер все выше взметал пламя, Шэд почувствовал запах горящих кустарников. Деревья бесновались, яростный перестук толстых дубовых ветвей разносился по поляне. Надвигающийся шторм, казалось, еще больше распалил людей. Плексигласовые контейнеры наполнялись.

Снова появилась Джерилин. Когда она приблизилась, последний луч солнца упал к ее ногам, а затем погас, стоило ей добраться до Шэда. Ее челка развевалась на ветру, а Шэд смотрел на обнаженные плечи девушки и отчаянно пытался не позволить мерцающим каплям на ее коже очаровать его. И ничего не мог с собой поделать. Судя по всему, эта сцена была поставлена специально для него. Джерилин почти удалось отвлечь его внимание от змей, кишевших у нее на пути.

Что ж, возможно, кто-то в Лощине и назвал бы ее ведьмой.

– Ты когда-нибудь видел лов? – спросила она.

– Господи, нет.

– Ты сказал, что хочешь узнать про нашу церковь.

– Да, – ответил он. – Именно так я и сказал.

Прислушиваясь к шипению, доносившемуся слева и справа, матери созывали детей, поскольку пора было укрыться от дождя. Они закончат ловить гремучих змей завтра, если погода будет хорошая.

В воздухе появилось движение. Чья-то энергия стремительно приближалась к Шэду. Он развернулся и поднял руки на случай, если придется драться. Лицо Джерилин стало недобрым. Губы сжались, а изящный мягкий подбородок сморщился от раздражения.

– Мистер Шэд Дженкинс, – сказала она, – я хотела бы представить вам мою сестру, Реби.

Он наблюдал, как расступались травы и на него надвигалась буря.

На нее невозможно было смотреть без того, чтобы в голове не промелькнул список всех библейских соблазнительниц. Она была, возможно, на год или два моложе Джерилин. Длинные темные волосы, обрамленные сгущавшимся мраком. Дождь, падавший на нее и на заросли ежевики. То ли дерзкое, то ли раздраженное выражение лица. Она была крепко сбитой, с изящными изгибами тела, одежда на котором едва не расходилась по швам.

Девушка сжимала в каждой руке по ошейниковой змее, небрежно держа их перед собой. Она приняла вызывающую позу, выставив бедро, змеи добавляли ей едва уловимую распутность и дерзость. По-своему животную. Реби снова двинулась к Шэду медленной походкой крупной кошки, хищной и чуть угрожающей.

Гибель не всегда подкрадывается к тебе незаметно, иногда она шествует уверенной походкой.

– Привет, – произнес Шэд.

Реби вся состояла из движения и покачивания. Светло-голубая юбка облегала ее изящные бедра, широкий пояс стягивал на талии свободный черный топ. Шэд должен был заметить ее за двадцать ярдов, но не замечал, пока она не оказалась прямо перед ним. Ее груди энергично двигались под тканью. Румянец касался щек, губы алели. Волосы змеились и липли к шее. Огонек в черных глазах на мгновение напомнил Шэду о Келли Энсон.

Он не видел женщин – ни одной – за те два года, что провел в тюрьме, а теперь они появлялись из трав, чтобы найти его.

– Приятно познакомиться, мистер Дженкинс.

Ему потребовалась секунда, чтобы обрести голос.

– Мне тоже, Реби.

Глаза Джерилин сузились, и он заметил, что гнев прошелся по ее лицу подобно утюгу, разглаживающему складки. Но это не имело к Шэду никакого отношения. Его присутствие послужило катализатором для раздора, который начался давным-давно.

– У вас слегка расширены зрачки, мистер Дженкинс. Никогда раньше не имели дел со змеями?

– Нет.

– Напугались?

Все постоянно спрашивали его об этом, как будто ждали, что он развалится на части. Скажешь «да», и у них появится то, чем можно на тебя давить. Скажешь «нет», и они сунут эту чертову штуку прямо тебе в лицо. Лучше отвечать как городской хиппи, который никогда раньше не бывал в поле.

– Я знаю достаточно, чтобы уважать их, – произнес он.

– Не волнуйтесь ни о чем. Если вас укусят, у нас там полно противоядной сыворотки.

Как раз то, что нужно, чтобы успокоить его. В Реби было какое-то лукавство, что вызывало у Шэда и восхищение, и ненависть.

– Его не укусят, пока ты держишь этих ошейниковых подальше, Реби, – сказала ей Джерилин. – Ты их чутка разозлила.

– Ой, это же просто детеныши. Вряд ли они прокусят кожу.

– Пойдем, – сказала Джерилин. – Пора ужинать.

Реби взглянула на Шэда, облизнула верхнюю губу кончиком языка.

– Вы поужинаете с нами?

– Да, поужинает, – ответила за него Джерилин.

– Тогда хорошо. Папочка с радостью с ним познакомится.

Держа змей перед ним, Реби открыла рот и начала подносить рептилий все ближе и ближе друг к другу, пока те не принялись бешено соприкасаться языками.

От этого зрелища Шэду стало нехорошо.

Глава тринадцатая

Они повели его обратно через насыпи и вниз по тропе, которая проходила сквозь заросли акации. Дождь принес с собой холод, а вместе с ним уныние. Шэд вспоминал о тех вечерах в детстве, когда они с па приходили на могилу матери и путались, читая молитвы. Мег тогда было шесть или семь лет, иногда она присоединялась и подсказывала им правильные слова.

Реби в конце концов отпустила змей, и девушки зашагали быстрее. Дождь каскадом лил с болотных сосен, а ветви дубов трещали на ветру. Резко похолодало, изо рта шел пар. Реби тихо рассмеялась.

Шэд слышал впереди других змеиных проповедников, дети хихикали и возбужденно болтали, родители резко покрикивали, веля им быть осторожней с колючками. Джерилин положила руку на локоть Шэда, помогая ему идти по неровной тропинке.

Когда они выбрались из густого подлеска, тропа пошла под уклон к деревушке, которая выглядела иначе, чем он ожидал.

Община оказалась гораздо больше, чем представлял себе Шэд. Он думал, что она будет похожа на трущобы Поверхое, но там все выглядело куда организованнее, чем здесь. Лотти Саблетт оказалась права. Дома и хижины теснились рядом друг с другом, террасы соединялись в дощатые переходы.

Тут водились кое-какие деньги, но мужчины строили все своими руками, хотя им не хватало ни навыков, ни мастерства, чтобы выполнять работу безупречно. Отец Шэда пришел бы в ужас. Фундаменты повело, стены опасно накренились. Из-за дождей двери и оконные рамы могло в любой момент заклинить. Жители затопили свои колодцы и отстойники, от которых остались явно искусственные отметины.

Люди возвращались по домам с контейнерами, полными змей, дети спрашивали о церковной службе, мужчины жаловались на голод.

В центре небольшого поселения стоял двухэтажный