Большая семья - Филипп Иванович Наседкин

— Секрет звена, — ответила Ульяна и подала ему несколько стручков.

— Какой же теперь секрет, если председатель знает? — Слово «председатель» прозвучало как-то по-новому, разбудило в нем чувство собственного достоинства. — Какой же секрет, если об этом знаю я, председатель? — повторил он, с удовольствием нажимая на последнее слово.

— Теперь, конечно, — согласилась Ульяна. — А раньше это был секрет. У меня сохранился килограмм семян. Вот мы и посадили три грядки. Ребятам в детский сад…

— А почему здесь, в подсолнухе?

— А вот все потому ж. Чтобы никто не знал — подсолнух высокий, скрывает. В этом-то и секрет.

— И так-таки никто не знает?

— Никто, кроме нас…

Они сидели друг против друга.

— У тебя гимнастерка распоролась, — сказала Ульяна.

— Знаю… Что ж делать? — неохотно ответил Арсей.

Было неприятно, что она заметила его неопрятность.

— Давай я заштопаю.

— А у тебя есть чем?

Ульяна отвернула кромку кофточки, размотала на иголке нитку.

— На мне?.. Или снять?

— Да уж снимай, — сказала Ульяна. — Я не буду смотреть…

Арсей стянул гимнастерку. Ульяна вывернула рукав и принялась зашивать шов. Арсей смотрел на нее — на ее лицо, плечи, руки — и думал: «Она меня любит! Любит!.. Какой же я болван, что до сих пор не показал, что и я ее люблю»…

Арсей обнял Ульяну, притянул к себе, крепко поцеловал.

— Не надо, Арсей, — сказала она, настойчиво высвобождаясь из его рук.

— Прости, — сказал Арсей виновато. — В последнее время я и о тебе забыл. Обо всем забыл…

— А что с тобой стряслось такое?

Арсей долго молчал, мрачно глядя перед собой.

— У меня тоже был свой секрет, — сказал он. — Небольшая клетка озимой пшеницы над Вершинками. Там я проводил опыты. Хотел вырастить новую пшеницу.

Он стал рассказывать о своем неудавшемся опыте. Ульяна смотрела на него не в силах скрыть радости. Она была счастлива, что все дело в случайности. Она радовалась тому, что жив в нем тот беспокойный Арсей, которого она любила.

— И вот все лопнуло, — с горечью закончил Арсей свой рассказ, — все пошло прахом. Все труды насмарку.

— Не тужи, — сказала Ульяна, подавая ему гимнастерку. — Один раз не вышло — в другой получится.

— Этот другой раз надо ждать целый год, — возразил Арсей, горько усмехаясь. — К тому же еще неизвестно, получится ли и в другой раз.

Ульяна не знала, как помочь ему.

— А ты бы посоветовался с кем-нибудь!

— С кем же мне посоветоваться?

— Ну, с теми, которые… — Она хотела сказать «которые умнее тебя», но побоялась обидеть его, — ведь он стал таким обидчивым! — которые лучше знают это дело. Есть же на свете такие.

— Постой, постой! — воскликнул! Арсей, и глаза его ярко загорелись. — А ведь ты права, Ульяна! Что, если написать в Москву. Написать и все рассказать — все, как делал, какие получились результаты? Это может представить интерес. Во-первых, они, может быть, увидят, в чем дело, где ошибка, подскажут, а во-вторых, сами, быть может, извлекут какую-нибудь пользу из моих опытов. Это очень интересно!..

Он решил, что в ближайшие дни напишет письмо в Сельскохозяйственную академию и отошлет им все свои наблюдения.

— А неудача тебя постигла, Арсей, потому, — осторожно заметила Ульяна, — что ты превратил свою работу в секрет. Ты не обижайся, я тебе скажу прямо, как близкому человеку: ты не верил в нас.

— Что ты говоришь, Ульяна!

— Не верил!.. Как ты рассуждал? Я агроном, а они — простые, что они могут? Так ты думал, Арсей. И потому скрытничал, засекретился. В этом твоя ошибка, дорогой мой. Ты работал, как одиночка.

— Одиночка?

— А в одиночку сейчас человек мало что может, если он даже и впрямь талантом одарен. Тот, кто скрытничает от народа, того стережет неудача. Так я думаю. И тебе потому не повезло. Только потому. Расскажи ты людям о своих думках, разве не нашлось бы никого, кто помог бы тебе советом? Люди не трава, они не зря живут на свете, Арсей.

Арсей крепко задумался над словами Ульяны. Они вышли из подсолнуха на дорогу и направились в сторону села. Впереди перламутровой дымкой дрожал горячий воздух. В прозрачном разливе плавали серебряные нити паутины.

Желая вывести Арсея из раздумья, Ульяна сказала:

— Строительная бригада в район уехала, комсомольская.

— Как уехала? — спросил Арсей. — Я же просил повременить.

— Не знаю, как там получилось, а только сегодня утром ребята снялись и уехали. Говорят, приказ такой был из района.

— Чорт возьми! — с досадой сказал Арсей. — Как же это они так?.. Хоть бы еще помогли. Столько еще строить… — Он почесал затылок. — Не успеем в этом году всем дома построить. Не успеем. Придется на зимовку по две семьи в один дом устраивать. Лишь бы до весны продержались.

Поле подсолнуха кончилось. Перед ними простирался огромный клин созревающего золотистого ячменя.

— Ты все у родных живешь?

— Нет.

— А где теперь?

— На своей усадьбе.

— Это, значит, на усадьбе Демьяна?

— Она такая ж его, как и моя.

Арсей сунул руки в карманы, поискал кисет.

— Значит, в землянке обитаешь? — спросил он, так и не найдя кисета.

— В землянке.

— А мне вот дом построили. Я даже и не заметил, как он вырос…

— Мне не нужно никакого дома, — сказала Ульяна. — Я одна. Где хочешь, проживу.

Арсей посмотрел на свои грязные сапоги: «Бездомный бродяга, а не председатель колхоза». Арсей провел ладонью по жесткому, заросшему подбородку и вспомнил, как отчитал его Потапов за неряшливость. Стыд огнем обжег щеки, уши.