Меня зовут Корокотта - Александр Васильевич Чернобровкин

недель никто особо не возникал. Обратной ходкой я захватил жену, детей, толпу обслуживавших их рабов и непомерное количество всякого ненужного барахла, которым в латифундии пользоваться не будет, потому что там хватает такого же своего.

Производство зеркал помогло до наступления полевых работ превысить доходы над расходами и даже сделать небольшой запас. Добавил к ним деньги от продажи двух мулов, достигших двухлетнего возраста. Дальше темп производства резко спал, потому что большая часть рабов была отправлена трудиться на огороде, винограднике, пасеке и в саду, заготавливать соль, ловить, коптить и вялить рыбу, что тоже принесет деньги, пусть и не такие большие, но вместе с полученными от продажи созревшего вина хватит на оплату текущих расходов на восстановление инсулы. К ним добавятся заработанные тендером, который был спущен на воду и под командованием Лавису возобновил рейсы на линии Остия-Таррако во благо римской армии и ее вороватых чиновников.

В этом году я довел пасеку до девяносто двух заселенных ульев. Подсчитал, что, если ничего не случится, за сезон заработаю на меде около тридцати пяти тысяч сестерциев. Только пасеки хватило бы на приличную жизнь в Риме.

Весна выдалась необычно дождливой для этих мест. С одной стороны это был большой плюс, потому что зима была суховатой, земля пропиталась водой слабо, а с другой — из-за этого, видимо, большую часть Апеннинского полуострова, а может, и не только его, накрыл антракноз или, как болезнь называют сейчас, птичий глаз. На листьях, ветках, плодах появляются разноцветные пятна, язвы, чаще бурые с яркой пурпурной каймой. После чего зараженные участки засыхают или загнивают. Грибок развивается не только на деревьях, кустах, лозах, но и на огородных растениях. Особенно любит бобовые и бахчевые. Сад и виноградник мы постоянно обрабатывали бордосской смесью, которая не дала антракнозу развернуться во всю силу, быстро справились, а за огород пришлось повоевать дольше, но тоже одолели. С наступлением сухой жары болезнь ушла. Мы отделались легким испугом, а в соседних латифундиях потери урожая будут не меньше трети или даже половины. Это заранее привело к росту цен на те продукты, которые пострадали больше всего. Людям горе — нам дополнительный доход.

В конце июня мы собрали хороший урожай озимой пшеницы, запаслись зерном на несколько лет и соломой. Было бы здорово засеять поле еще раз чем-нибудь скороспелым, но без обильного полива не получится. Организовать его было несложно и недорого, если бы не соседняя латифундия, которая отделяла мою от реки. Принадлежала она Марку Корнелию, внуку вольноотпущенника, получившего этот номен, благодаря диктатору Луцию Корнелию Сулле, отпустившему на свободу несколько десятков тысяч рабов, принадлежавших ранее его противникам, павшим в гражданской войне. Моему деловому партнеру Публию Корнелию, истинному римлянину, родственником не являлся. Дед нынешнего владельца подшустрил и каким-то способом, явно преступным, заграбастал латифундию своего бывшего хозяина. Была она раза в три меньше моей, но располагалась вдоль рукава реки Тибр. На ней был маленький огородик и несколько фруктовых деревьев возле дома для обеспечения рабов, а всю остальную территорию занимало поле, на котором выращивали яровые зерновые и бобовые. Из животных только маленькое стадо коз. Обслуживали латифундию всего пять рабов. Весной нанимали пахарей, в том числе и моих, пока отношения не испортились, засевали поле и в конце лета с помощью наемных работников собирали урожай и продавали оптом. Марк Корнелий — тридцатишестилетний, упитанный, с зачесанными на лысину темно-русыми прямыми волосами и надменным выражением лица, как у разорившегося лорда — уже считал себя полноправным римлянином и предпочитал заниматься сельским хозяйством из своего домуса в Риме. Наведывался в латифундию раз в год во время сбора урожая, чтобы продать его и сразу вернуться к столичной жизни. Я предлагал ему вариант совместного оросительного проекта. Получил категоричный отказ. Уступить мне по очень хорошей цене узкую полосу поля, отделявшую мое от реки, Марк Корнелий тоже не захотел, причем не торгуясь. Типа ему западло иметь дело с варваром, пусть и более богатым, получившим статус всадника. Этой весной его поле было засеяно горохом, который почти полностью извел птичий глаз. Как тут не упомянуть о воздаянии по делам их.

Дальше пошел сбор меда, не очень хороший, наверное, из-за дождей. Все равно для себя сделали приличный запас самого лучшего и немного продали. Затем началась уборка некоторых огородных культур, плавно перетекшая в сбор фруктов в саду. Опять-таки часть тех, что хранить можно долго, оставили для себя и кое-что насушили на комрот, который полюбился аборигенам и моим рабам. Излишки реализовали, благо цена была высокая, потому что у многих птичий глаз сильно понизил урожай. На апельсиновых деревьях появились первые плоды, пока малочисленные и еще зеленые. К зиме попробуем, что на них выросло. В Италии апельсины через двадцать веков станут одним из главных экспортных товаров, и даже появится праздник, когда будут кидаться этими фруктами друг в друга.

В конце лета сделали последний сбор меда и натопили много воска. Образовалась пауза до сбора винограда и оливок и посева озимых, которую я использовал для изготовления ароматизированных свечей из церезина. Денег от их продажи хватило на финальную оплату работ по восстановлению инсулы. Мне очень не хотелось лезть в долги. Для меня кредит — это дурная привычка, от которой трудно избавиться. Один раз шагнешь в грязь — и дальше будешь месить ее, не обращая внимания, пока обувь не засосет, и потопаешь дальше босой и сирый. Да, задержал пару раз ненадолго заработную плату и за поставки материалов, но рассчитался со всеми полностью. По нынешним меркам проявил себя с самой лучшей стороны. Кидалово здесь распространено широко. Часто рабочие днюют и ночуют под дверью домуса работодателя, который не считает нужным заплатить положенное.

Не знаю, сыграли ли роль весенние дожди, но урожай винограда получился самый большой за все годы, что владею латифундией. Ияри утверждает, что бывали и лучше, но раньше и деревья были выше, и звезды ярче. Прижились и хорошо подросли чубуки армянского винограда, белого и черного, заготовленные в прошлом году в окрестностях Арташаты и высаженные здесь осенью. Этой рассадим еще. Хочу за счет поля увеличить виноградник процентов на двадцать и занять армянскими лозами. Лет через пять попробуем, какое из них получится вино.

Оливкового масла надавили среднее количество. Часть лучшего оставил для себя и рабов, а остальное пустили на мыло в прямом смысле слова. Заработали неплохо. Хватит не только до следующего лета. После чего намного раньше, чем в предыдущие годы, перебрались в Рим на радость моей жене и рабам,