Степень вины - Ричард Паттерсон

У Терри мелькнула мысль о Стайнгардте, беседующем с Лаурой Чейз. «Вы выкупили все копии фильма?» — спросил Стайнгардт. «Надеюсь», — ответила Лаура.

— Холостяцкий фильм? — спросила Кэролайн. — С двумя мужчинами?

Раппапорт удивленно посмотрела на нее.

— Что мне больше всего запомнилось, — тихо произнесла она, — так это то, что Лаура Чейз кричала, когда они проделывали это. По какой-то непонятной причине это врезалось мне в память. И еще то, что сексуальная потенция Марка неожиданно возросла.

После короткой паузы судья Мастерс спросила:

— Вы сказали, что это было в «последний раз». После этого вы с Марком развелись?

— Да.

— Из-за этого случая?

— Из-за него и по другой причине. — Мелисса Раппапорт погасила сигарету. — После того случая Марк пошел в бар с друзьями. Вернулся поздно, пьяный и рассказал мне, что у них была «теоретическая дискуссия» о разной сексуальной практике. А потом громко осведомился: не соглашусь ли я, чтобы двое из них трахали меня. А он будет смотреть.

Терри, пораженная, обернулась к ней. Судья Мастерс оставалась спокойной, Мелисса вообще перестала замечать кого-либо в комнате.

— Что бы ни делала Лаура Чейз, — бормотала она, — он хотел, чтобы я делала то же самое. Я для него никогда не существовала сама по себе. И Лаура, если смотреть глубже, не была сама по себе. Мы обе, живые или мертвые, были вместе во всех его желаниях и комплексах. Нас нельзя было разделить.

Кэролайн Мастерс медленно кивнула. Но Раппапорт по-прежнему не замечала ее и, кажется, ни с кем не собиралась говорить.

Терри спокойно произнесла:

— Думаю, теперь вам видна связь, Ваша Честь. Если не принимать во внимание отсутствие согласия, то роль фильма в воображаемом изнасиловании та же, что и кассеты Лауры в попытке Ренсома изнасиловать мисс Карелли.

Кэролайн обернулась к ней; кажется, она была рада возможности переключить внимание.

— Я вижу эту параллель, Терри. Но, как мы договорились, выводы я сделаю после того, как заслушаем второго свидетеля.

— В таком случае и я воздержусь от высказывания своих аргументов, — заявила Шарп. — Но с разрешения судьи я хотела бы задать мисс Раппапорт один или два вопроса.

Судья взглянула на Мелиссу — та сидела, сложив руки на груди, необычайно спокойная — и снова повернулась к Шарп:

— Хорошо.

Кивнув, Марни обратилась к свидетельнице:

— Когда вы говорили о связывании, вы упомянули о том, что ваш муж «потерял интерес». Не могли бы вы объяснить, что имели в виду?

Мелисса посмотрела на нее:

— Я имела в виду то, что я больше не возбуждала его.

— Под возбуждением…

Женщина закурила сигарету.

— Под возбуждением, — холодно сказала она, — я понимаю нечто противоположное вялости, пассивности.

Шарп смотрела на нее.

— Иными словами, у него больше не наступала эрекция?

С удивлением Терри вспомнила, что тот же самый вопрос задавал ей Пэйджит после ее первой встречи с Мелиссой Раппапорт. Теперь, как и тогда, она не знала ответа.

— Да, — вымолвила наконец Мелисса. — Это было один или два раза.

— И после этих неудач мистер Ренсом придумал игру в изнасилование?

Куда же клонит Марни, гадала Терри.

— Да, — ответила Мелисса. — Это так.

— И вы говорили, что после связывания он едва мог смотреть на вас. Сказался ли здесь комплекс вины?

— Не знаю. Возможно, было смущение из-за того, что у него возникло такое желание. — Она отвернулась в сторону. — Или из-за того, что я соглашалась на это.

Терри увидела, что Кэролайн Мастерс смотрит на Раппапорт с выражением озабоченности. Но по сравнению с той женщиной, с которой Терри встречалась в Нью-Йорке, Мелисса теперь не казалась столь удрученной, как будто, осознав то, что произошло, она стала постепенно избавляться от мыслей, отравляющих сознание.

— После того как он симулировал изнасилование, — спрашивала Шарп, — мистер Ренсом избегал смотреть на вас?

— Да. Иногда.

Шарп помолчала в задумчивости.

— Вы уже говорили, что «мотив изнасилования выдохся». Означает ли это потерю интереса к вам?

Взгляд Мелиссы Раппапорт стал строже:

— Это означает уменьшение частоты, если вы это имеете в виду.

— Частично это. Но означает ли это импотенцию?

Вопрос удивил Терри.

— Разве мисс Раппапорт говорила об импотенции? Что-то не припоминаю.

— Марк не был импотентом, — вмешалась Мелисса. — Лишь какое-то время до случая, связанного с Лаурой Чейз, у него не было эрекции. — В ее голосе появилась горечь. — Но это, конечно же, было из-за моей недостаточной привлекательности. С помощью Лауры Чейз Марк был мужчиной что надо.

Шарп пожала плечами, как бы давая понять, что не желает более затруднять свидетельницу.

— Благодарю вас, мисс Раппапорт.

Терри включила ночник, поцеловала Елену в макушку.

— Спокойной ночи, солнышко. Я люблю тебя.

— Навечно?

— Навечно, — дала обычный ответ Терри. Эта формула появилась у них с той поры, как, напуганная открывшимся ей понятием времени, Елена вытребовала у Терри обещание никогда не стареть и не умирать. О том, что она чувствует себя сегодня ровесницей собственной матушки, Терри Елене говорить не стала.

Прошла в гостиную.

— Долгий был день, — пожаловалась она Ричи. — И завтра будет такой же.

Тот сидел за кофейным столиком, на котором были разбросаны карточки-рейтеры, кодировал их красной ручкой перед вводом в компьютер. Из суеверного страха Терри не спрашивала о его новом начинании, да и все мысли, кроме того, были о Линдси Колдуэлл.

— Было время заняться ссудой?

Вначале Терри хотела солгать — ей так было нужно спокойствие!

— Я еще не написала заявление.

Он отреагировал сразу же:

— Но почему?

— Мне все же кажется: этого не стоит делать.

— Черт возьми, мне нужны деньги для исследовательской работы! Ты ведь знаешь!

Терри почувствовала знакомую усталость, ту, которую она испытывала всякий раз, когда Ричи чего-нибудь хотел.

— Мы без того уже достаточно назанимали, и кредитный счет опустошен, и наличных осталось мало.

Он встал.

— Послушай, Тер, эта моя работа позволит нам выкрутиться.

— Тогда тебе надо найти еще одного инвестора. Кроме меня.

Долгий оценивающий взгляд Ричи сменился недоверчивой полуулыбкой.

— Да ты просто завидуешь мне. Ты работаешь на кого-то, а я живу своей жизнью.

И снова Терри удивилась способности Ричи менять тему разговора, неизменно находя неожиданный и мелкий повод для ее обвинения и своего оправдания.

— Я работаю не на кого-то, Ричи. А на тебя.

Ричи покачал головой:

— Мы работаем друг для друга. В данный момент мы можем прожить на твои деньги и тем самым инвестировать будущее. — Помедлив, добавил, подчеркивая каждое слово: — С другой стороны, то, что я дома, — благо для Елены. Тоже со счетов не сбросишь.

— Я никогда этого и не делаю. Но во время твоего «рабочего дня» Елена в детском саду. Это еще одна расходная статья в нашем бюджете.

— Но не летом. Я подсчитал однажды, что между июнем и сентябрем я сэкономил, работая дома, около двух тысяч долларов. Кроме того, она этой осенью идет в школу.

Терри опустилась на диван.

— Я хочу подыскать другое жилище, — сказала она. — В районе, где мы со временем сможем купить себе дом, и чтобы там была приличная школа. Чтобы Елене не пришлось потом ее менять.

Ричи смотрел на нее сверху вниз.

— Есть иные способы потратить деньги, нежели переезд, и школы здесь прекрасные. — В его голосе послышались обличительные нотки: — Я не собираюсь ничего делать с моей дочкой только лишь потому, что Крис Пэйджит подыскал какую-то особую школу для своего сынка и теперь капает тебе на мозги, как у него все замечательно, в то время как официант наливает ему дорогое вино. Я буду чертовски рад, когда этот процесс закончится, и мы заживем нормальной семейной жизнью, и твой Крис не будет всюду совать свой нос.

Терри нужно было успокоиться, прежде чем она рискнула заговорить.

— Ты, кажется, думаешь, что я сама не знаю, что лучше для Елены? Или что я противоречу тебе только для того, чтобы унизить тебя? Все это не так; неправильно, несправедливо, что ты так думаешь.

Появилась прежняя полуулыбка.

— А ты все время считаешь, что я манипулирую тобой, так ведь? Ошибаешься. Знаешь, как это называется? Паранойя.

Терри поднялась с дивана и подошла к Ричи. Положив ладони ему на плечи, смотрела на него снизу вверх. Спросила:

— Я для тебя реальность?

Он посмотрел на нее взглядом, ищущим примирения.

— Реальность? Но ведь ты моя жена, Терри. Часть моей жизни, важная часть.

— Но для тебя я — реальность? Существую я вне тебя? А Елена?