Антихрист - Александр Кашанский

— Хорошо.

— Тогда прощай.

Иван посмотрел на Зильберта стеклянным, отчужденным взглядом и быстро вошел в тамбур, расположенный перед комнатой Самаэля.

— Ну что ж, желаю удачи, — сказал ему вслед Зильберт, — а туда, — Зильберт указал на проем в двери, — я все же не пойду, эта комната почему-то напоминает мне склеп. Мне все кажется, что эти двери закроются у меня за спиной и не откроются уже никогда.

— Еду пусть приносят сюда, в тамбур, — сказал Иван не оборачиваясь. — Если что-то мне будет надо, я оставлю здесь же записку. И никаких телефонных звонков и тем более посещений.

— Не беспокойся, я позабочусь об этом. Я понял правила игры. Считай, что ты замурован здесь.

Зильберт хотел еще что-то сказать, но Иван быстро пошел вперед. Двери за его спиной бесшумно закрылись, и он оказался в комнате один.

Это была довольно большая комната: примерно десять на десять метров. Кроме компьютера здесь был письменный стол, на котором стоял телефон, два кресла и диван.

Иван сел напротив компьютера, но не стал включать его.

— Лийил, ты здесь? Появись, Лийил. — Лийил тут же возник перед Иваном и повис над компьютером. Он медленно вращался и привычно поблескивал гранями. — Я пришел сюда, чтобы закончить начатое дело. Ты все время мешал мне, как мог, теперь-то я это понял. Хотел сделать из меня музыканта, факира, властелина мира, лишь бы я не занимался своим делом. Вы все: Бог, Сатана, ты, — все заодно, все против меня. Но только ничего не выйдет. Я узнаю все об этом мире, все, что хочу, и тогда уже решу, что мне делать с этим знанием. — Иван махнул рукой в сердцах. — Не могу я иначе… При помощи тебя я мог создавать мистификации, более правдоподобные, чем реальность. Люди видели все так, как хочу я, и принимали желаемое за действительное. Попросту говоря, я мог творить чудеса. Мог даже стать Антихристом, властелином мира, таким, каким он описан в Апокалипсисе Иоанна. Я мог стать кем угодно. Только бы не занимался наукой, только бы не довел свое дело до конца… Так вот, слушай, что я тебе скажу. Я напишу Книгу, потому что у Книги может быть только одна логика, и она мне известна, и один язык, а Самаэль для этой работы у меня есть. Что на это скажешь? — Лийил молчал. — Самаэль, конечно, не так эффектно выглядит, но по своим возможностям он, думаю, почти не уступает тебе, а мозги я ему вставлю. Молчишь? Я знаю и самое главное: Бог может в любой момент остановить мировое время, и это будет тот самый Конец света, о котором столько говорили пророки всех времен и народов. Другой возможности помешать мне теперь у Него нет. То, что я буду делать, конечно, ужасно, но у меня нет выбора. Я не могу остановиться на половине пути. Я буду делать свое дело, а Он пусть решает, что Он собирается делать-со мной и с этим миром. Молчишь? Ну и молчи. А я начну. — И Иван включил компьютер.

«Кажется, мы не ошиблись, и близится развязка», — сказал Риикрой Аллеину.

«Какое несчастье, что мне в этот раз достался такой человек. Первый человек без души, из всех, которых я опекал. И мне кажется, что и моя душа скоро покинет меня», — ответил Аллеин.

2

Иван долго готовил Самаэля к работе. Первое углубленное знакомство с возможностями Самаэля полностью удовлетворило Ивана. «В нем есть все для того, чтобы решить Систему, — сердце Ивана радостно забилось. — Я не ошибся, Самаэль — это компьютер моей мечты. Теперь этот инструмент надо настроить на мою тональность».

Иван работал, не замечая, как летит время. Когда, наконец, почувствовал сильную усталость, он оторвал взгляд от монитора и посмотрел на часы. Наручные механические часы Ивана остановились. Он снял их и бросил в ящик стола. «Теперь для меня нет других часов, кроме часов компьютера, а их я уберу с экрана, чтобы не мешали сосредотачиваться», — решил Иван. И он отключил часы компьютера. В момент, когда цифры, показывающие время, исчезли с экрана, Ивану показалось, будто бы он окончательно выключил себя из мира, в котором жил раньше. Тут он вспомнил, что на стене комнаты висят электронные часы. Иван подошел к ним и ударом кулака разбил их. «Я остановил свое время, пусть Он попробует остановить свое». Иван вытер платком кровь с кулака, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Он чувствовал себя вполне счастливым. «Мой мозг давно требовал такой работы, как мозг наркомана порции наркотика. Крепко же сколотил его Господь. Никуда мне не уйти от своего предназначения, даже на тот свет, который пока закрыт для меня».

Мозг Ивана, уже не повинуясь, как казалось Ивану, никакой воле, сам работал, рождая идеи и тут же анализируя возможности их решения. Иван едва успевал вводить в компьютер информацию.

Иван лег на диван, закрыл глаза и попытался уснуть. Но уснуть не удавалось, он не мог отключиться от решения математических и технических проблем, мозг работал все так же, с огромной скоростью перебирая различные варианты решений. Все же усталость взяла свое, и он уснул.

Когда Иван проснулся, в комнате горел свет, он не выключил его, когда лег на диван. Иван не знал, сколько проспал — может быть, час, а может, сутки. Теперь он полностью потерял ощущение времени. И его это даже обрадовало: «Счастливые часов не наблюдают… Посмотрю на календарь, когда закончу. А сейчас за дело». И он, выпив на ходу принесенный в тамбур кофе, принялся за работу.

Настроить Самаэля на решение задачи было очень непростым делом. Ивану пришлось использовать все свои знания и массу разработок «Юнайтед Системз» и других фирм, чтобы подготовить компьютер к работе. Несколько раз Иван запрашивал необходимую ему информацию. Иногда Ивану казалось, что он зашел в тупик, иногда — что превосходит сам себя. И вот, наконец, компьютер был подготовлен нужным образом, и можно было приступать непосредственно к решению поставленной задачи, но для этого надо было еще выбрать язык программирования, на котором предстояло работать. И тут Иван столкнулся с проблемой, о которой предполагал, но все же надеялся, что ему удастся ее обойти. Когда он начал подбирать инструмент для решения задачи, оказалось, что все знакомые языки не подходят, на них было невозможно записать уравнения его Системы адекватно. Его математика требовала своего особого языка, и этот язык надо было создавать. Точнее, даже не язык, а своеобразный переводчик с языка Ивановой математики на известные языки программирования. И вот тут-то и возникла, как оказалось, непреодолимая стена… Язык Бога создать никак не удавалось.

День шел за днем, а может, и месяц за месяцем, Иван ни на минуту не переставал думать о том, как создать такой транслятор, — и во сне, и наяву, но не мог найти решение проблемы. Ивану казалось, что он вот-вот сойдет с ума, превратившись в придаток компьютера. Наконец поняв, что он бессилен, Иван сказал:

— «Вначале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было вначале у Бога. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть»[13],— вспоминал Иван слова Иоанна. — Где же это Слово? Что-то мешает мне найти это Слово. Слово?..

Ситуация была тупиковой, надо было выйти за пределы задачи, а как это сделать, Иван не знал. И вдруг его осенила идея. «Бежать мне здесь некуда, а что, если попробовать по-другому. Убежать мысленно, убежать по пути, сказанному самим Богом». И Иван решил вспомнить Библию, потому что он не знал другой книги, которая наряду с Кораном претендовала бы на то, чтобы считаться истинным словом Бога, язык которого он теперь должен был создать. Коран Иван знал хуже, потому что ему очень не понравился перевод.

Большую часть Библии, может быть, даже и всю, он помнил наизусть, но не потому, что особо выделял ее из многих прочитанных им книг, просто он помнил все, что хотел помнить, а Библию он хотел помнить. Он прочел ее первый и единственный раз, когда жил в отдаленной полувымершей деревне, в которую его и других студентов первого курса университета отправили помогать колхозникам убирать урожай. Изрядно потрепанная Библия, изданная в прошлом веке, была единственной книгой, которую Иван нашел в старой покосившейся избе, куда колхозное начальство поселило Ивана и трех его товарищей. Других книг у Ивана тогда не было, и он начал читать Библию, с целью как-то противодействовать отупляющему времяпрепровождению. Другим мотивом, заставлявшим Ивана читать, был его интерес к истории вообще, и он читал ее, как исторический литературный памятник. Эта книга заставила Ивана тогда по-другому взглянуть на мир — не как на место, где ему довелось жить, а как на результат чьей-то осмысленной деятельности, имеющей строго определенную логику. Именно тогда в убогой избе к нему пришла идея, что законы физики и духовное развитие человечества могут быть взаимосвязаны. Смутное предчувствие, что его жизнь должна вскоре круто измениться, именно тогда впервые начало получать подтверждение. Своеобразный вызов, брошенный ему этой книгой: а сможет ли он, Иван Свиридов, попытаться объяснить мир природы языком математики так же, как Библия объясняет его в словах, — Иваном был принят.