Антихрист - Александр Кашанский

— Я обязательно вернусь, Топ! Обязательно! — закричал Иван. Его голос растворился в золотисто-желтом пространстве, и радость оставила Ивана.

Иван летел все быстрее и быстрее, ему казалось, что он вращается с огромной скоростью, а в ушах был тот самый характерный свист, который он уже слышал в прошлый раз. В этот раз Иван летел с закрытыми глазами и боялся их открыть, потому что боялся, что может увидеть что-то страшное или ослепнет. В общем, он, судя по всему, повторял весь тот путь, который преодолел, когда первый раз летел к Богу. Места, где, должно быть, находился Бог, в этот раз Иван не увидел.

Внезапно свист в ушах и вращение прекратились, и Иван смог открыть глаза. Он увидел шесть желтых дисков, с огромной скоростью вращающихся в пустом пространстве, и нечто, напоминающее кресло, расположенное в центре. Иван почему-то решил, что ему надо сесть в это кресло. «А почему здесь никого нет? Чье это кресло? Где же Солнце?» — подумал Иван и, медленно подлетев к креслу, сел в него. Иван ощущал необыкновенное для себя чувство — будто он совершал нечто такое, что ни в коем случае, никогда, ни при каких обстоятельствах совершать не должен.

— Я хочу создать Книгу бытия, или Великую книгу. Разрази ее гром! Не знаю, как правильно ее называть, — сказал Иван, обращаясь в пустое пространство. — Я пришел выяснить, чего мне не хватает для этого? — Нервы его явно не выдерживали напряжения. Иван волновался как никогда. Внезапно перед Иваном возник Лийил. Он был темно-красного цвета. — Скажи что-нибудь, Лийил. Или я что-то совсем не то делаю? — Дийил молчал. Иван повторил: — Лийил, я хочу прочитать в Великой книге свою будущую судьбу, Лийил. И меня интересует сейчас только мое собственное будущее. Только мое! — добавил Иван. Но ничего не происходило. Иван посмотрел по сторонам и увидел, что он находится внутри какой-то огромной сферы. «Что же делать-то? — подумал Иван. — Так что ли и буду сидеть здесь?»

— Для того, чтобы читать Книгу бытия, ты должен стать ее частью, но тебя в ней нет, — услышал Иван голос Лийила. «Наконец-то ответил», — обрадовался Иван и сказал:

— Да, я знаю это, но ты можешь показать будущее не из Книги, а таким, каким оно будет, если я не решу Систему, а сделаю лишь то, что хочет Зильберт. Ты ведь можешь это, я знаю. Только давай поскорей, я не могу больше здесь находиться. — Иван, действительно, чувствовал себя в этом пространстве крайне неудобно, как вор, который в первый раз в жизни забрался в чужой дом и которого в любой момент могут поймать.

Откуда-то возникла полупрозрачная сфера, она начала быстро расти, и Иван оказался внутри нее. Как только это произошло, Иван увидел человека, не имевшего лица, стоящего на площади, заполненной толпой народа. Площадь была освещена светом прожекторов. Этот человек стоял на возвышении у какой-то старинной стены, рядом с ним было еще человек двадцать мужчин и несколько женщин, среди которых находилась и Наташа. Один из мужчин, стоя у микрофона, говорил речь. «А вот этот человек без лица — наверное, я», — подумал Иван. И как только он это подумал, человек действительно обрел его лицо. Лицо того Ивана, который стоял на плошали, показалось Ивану странным: оно имело какое-то особенное многозначительное выражение. «Ба! Интересно посмотреть на себя со стороны, как я постарел за четыре года! — Дату этого события он узнал из речи оратора. — Видимо, они будут для меня ох какими нелегкими. Да, похоже, я там сам себе очень нравлюсь, — подумал Иван. — И все же давай-ка смотреть на все это со стороны». Иван стал слушать, что говорил выступающий.

— …самое трудное. Да, это самое трудное — изменить человеческие качества, составляющие человеческую природу. Изменить их так, чтобы людям стали чужды насилие и войны, чтобы заповеди, которые были даны Богом еврейскому народу, записанные на скрижалях Завета и хранившиеся здесь, в этом священном городе, наконец могли исполняться вполне, как категорический императив для каждого жителя нашей планеты. Это и есть чудо. Величайшее чудо, которое произошло на Земле от сотворения мира. Первородный грех искуплен человеческим гением. Мы вновь, как когда-то Адам, можем не бояться смерти. Ее нет. И это теперь знает каждый. Я от имени народа своей страны подписываю эту декларацию с верой, что реализация провозглашенных в ней принципов положит начало новой эпохе: золотому веку человечества. Руководителем международного центра с общего согласия всех его учредителей будет, — говорящий сделал паузу и, возвысив голос, выкрикнул: — Джон Берл! — По площади прокатился гул тысяч голосов. — Теперь пусть Джон скажет. Я думаю, то, что он скажет в этом священном месте, будет иметь большое значение для всех.

Иван подошел к микрофону и поднял руку вверх. На площади воцарилась тишина. Невероятная. Казалось, что вся площадь, а сколько людей здесь было, невозможно было понять, может быть — тысяча, а может быть — миллион, затаила дыхание. Прожекторы выхватывали из темноты тысячи восторженно блестящих глаз.

— Мне удалось реализовать мечту человечества, мечту, которая есть счастливая жизнь каждого рожденного и его личное бессмертие. Если еще есть кто-нибудь из присутствующих на этой площади, кто бы сейчас не верил в то, что он теперь может получить от жизни все, что хочет — реально и ощутимо, — пусть подаст голос. — Иван с минуту смотрел на площадь. Никто не подал голоса. — Создана новая реальность, которая отменила все, что мешало людям быть по-настоящему счастливыми: насилие, мировые религии, заставляющие бояться Бога и смерти, бедность. Я здесь, у места, где был Иерусалимский храм, говорю вам: теперь нет другого Бога, кроме того, что создал человеческий разум. Тот Бог, который создал меня и вас, — более не властвует над нами! Отныне и навсегда человечество будет подчиняться Богу, которого создало само. Он будет существовать вечно, как творящее и спасающее начало по тем законам, которые я в него вложил. А физический символ, олицетворяющий этот универсум, его текст, его духовная первооснова, будет храниться здесь, в храме, на горе Сион, который мы восстановим.

По плошали пронесся вздох. Потом опять воцарилась тишина. Иван молча смотрел в пустоту перед собой. Все ждали, что он будет говорить, а он запел:

Хвалите Господа все народы,Прославляйте Его, все племена,Ибо велика милость Его к нам,И истина Господня пребывает вовек. Аллилуйя.

— Аллилуйя, — подхватила площадь.

— Все — хватит, — сказал Иван и оказался вновь в том месте, где он был.

«Я решил пройти весь путь, предписанный Богом, за три года. Я — аномалия, такая же, как человеческая свобода от Бога, такая же, как Сатана… Единственное существо, которое я любил, оказалась моя собака. Где же причина того, что я стал таким, какой я есть? Не сразу же я такой родился. Бог не имеет причин, и воля Его не имеет причин. Но любое явление этого мира имеет причины, любые, кроме чуда… Что заставило меня встать на свой путь и идти по нему до конца? Какая несправедливость? Или, может быть, у этого есть какие-то другие причины? Если для меня нет отгадки в любви, может быть, она в ненависти? Лийил, Бог говорил: „Я Господь, Бог твой, Бог Ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого рода, ненавидящих Меня…“[18] Кто эти ненавидящие, которые толкнули меня на мой путь, Лийил?»

— …Ты мне еще расскажи, расскажи о своем мужцком счастье! Разве ты не знаешь, сволочь, кто ты такой есть?! — орал на Ивана какой-то красноносый мужик в расстегнутой гимнастерке и галифе. — Я тебе сейчас расскажу, что ты такое есть. Ты — дерьмо поганое, нет это не так, ты — ничто. Ты Россию продал за куль муки! Кулацкий прихвостень! Я тебя научу родину любить!

«Что это со мной, где это я? — думал Иван, лежа уткнувшись носом в песок и ничего не видя, кроме облезшего зеленого забора, обтянутого сверху колючей проволокой, и стоящего на его фоне, орущего и исступленно топающего ногами мужика в военной форме — ничего себе. Он ведь сейчас меня, кажется, убьет», — думал Иван, слушая матерные ругательства и вопли.

— Эй, Петруха, тащи сюда ведро с водой, я заставлю эту сволочь говорить. Он пожалеет сейчас, что появился на свет, — распалялся все более красноносый и со всей силы ударил Ивана ногой в живот. Иван скрючился от боли. «Странно, что это со мной, может, я слышу это все с того света?» — подумал Иван.

— Что ты мне принес, твою мать! — орал мужик.

— Воды, товарищ комиссар, — ответил чей-то юношеский голос.

— Я же тебе сказал: тащи табурет, твою мать… помощнички. Бегом…

Раздался удаляющийся топот ног.

Палач, так назвал Иван про себя красноносого мужика, отошел в сторону и закурил. Но тут же выплюнул папиросу и подбежал к Ивану. Он наклонился к нему и с мольбой в голосе, что было совершенно неожиданно, спросил: