Антихрист - Александр Кашанский

— Да, черт возьми, — наверное, так. И что с того? Ты спроси меня лучше — для чего мне нужна эта сделка, Зильберт?

— Нет, не спрошу. Ты помешан на ложной идее, Иван. Ты — не в себе. Ты — попросту сумасшедший. И в этом все дело. Поэтому я не могу принять твое предложение. Хочешь работать на меня — пожалуйста, работай. Но сам — сам ты действовать не должен, ты внесешь в общество смуту, ты везде, где будешь действовать, принесешь людям только несчастье, смущая их умы, как этот ваш Иисус… В чем ты видишь свое счастье, ответь?

— Ах, Зильберт, ты же проницательнейший из людей…

— Не льсти, Иван. Мне неприятно это слышать от тебя.

— Ты знаешь, в чем мое счастье: не любовь к людям или к Богу движет мной, а любовь к истине. Нет ничего на свете, чем бы я не мог пожертвовать ради свободы, необходимой для ее поиска, и счастье для меня — это удовлетворение собственного любопытства, всего лишь. Я задаю себе вопрос и ищу на него ответ, а когда я его нахожу — счастлив. Все остальное: власть, деньги, женщины и тысяча других радостей — меня не радует, я просто отдаю всему этому долг, потому что так надо, так принято, так устроен человек, ему должно все это нравиться. Должно, да, но уже проверил — все это не то.

— Так и занимайся же наукой! Наукой для людей. Ты же создан для этого.

— Не могу, Зильберт. Мне мешает именно то, что я создал: моя модель, моя Система, мое любимое и неповторимое творение. Заниматься дальше наукой — противоестественно, потому что там написано: «А далее — предел земным страстям…» — Иван развел руками. — Получается, что я познал истину, Зильберт, которая состоит в том, что моя жизнь — ключ, отпирающий врата иного мира, и то, что за теми вратами, — не так уж плохо, чтобы его бояться.

Иван почувствовал необычайный эмоциональный подъем. Это, видимо, объяснялось тем, что он нашел достойного слушателя, первый раз в жизни.

— Слушай, Зильберт, давай так: или ты убьешь меня сейчас, сделай это, я тебя прошу, или я сделаю так, что не я буду работать на тебя, а ты на меня — просто потому, что мне так хочется, а власти у меня для этого достаточно.

«Сумасшедший, — подумал Зильберт, — его нельзя выпускать отсюда».

— Ты не выйдешь отсюда, Иван. Ты должен умереть. Но не потому, что отказался на меня работать. Я ведь тебя отпустил тогда, когда ты отказался. А потому, что ты не способен выполнять никакие правила — не Божеские, ни человеческие. Такие люди не должны жить. Согласен?

— Ты, Зильберт — не закон для меня. Вот сейчас ты ошибся. Я могу тебе показать и твое прошлое, и твое будущее, что хочешь…

— Прощай.

Зильберт встал и быстро вышел из кабинета. Иван остался сидеть в кресле. «Интересно, как они будут меня убивать, и что теперь будет? Ничего не стану делать, буду сидеть и ждать».

15

Иван сидел в кресле и ждал, когда придут его убивать. Но никто не шел. В комнате было удивительно тихо, в нее не проникал ни один звук.

Зильберт стоял в соседней комнате и смотрел на телевизионный экран, на котором было лицо Ивана. Зильберт размышлял: отдавать ли ему приказ. Вдруг Иван закрыл глаза. «Что он, собрался спать? — удивился Зильберт. — Неужели?»

«Вот откуда тянутся нити управления миром. Из этого тихого, как могила, кабинета, — подумал Иван. — И он сидел здесь уже тогда, когда я был маленьким мальчишкой и понятия не имел ни о власти, ни о счастье и поэтому был вполне счастлив. Уже тогда… Как мне хотелось тогда получить новогодний подарок — велосипед — символ счастья, — почему-то подумал Иван. Он улыбнулся, и Зильберт увидел эту улыбку. — Это, наверное, было почти самое большое желание в моей жизни. Да было ли или только приснилось? Как все это теперь далеко… А вот велосипед — это было счастье. Мать покупала его, на чем-то экономя… О Господи, придет же в голову такое».

Перед глазами Ивана предстала красавица новогодняя елка, украшенная блестящими игрушками, елка его детства. Она сияла в темноте разноцветными гирляндами отражающимися в десятках стеклянных игрушек. Под елкой лежал велосипед. Он схватил его за прохладные хромированные трубки руля и поставил на колеса. Велосипед подпрыгнул на упругих шинах. «Мама, Дед Мороз принес мне велосипед!» — закричал Иван и обернулся. В проходе двери стояла улыбающаяся мать. «Я так рада за тебя, сынок, — сказала она, — значит, твое письмо Деду Морозу дошло вовремя».

Иван открыл глаза и осмотрел комнату. Его внимание привлекла висящая на стене картина. На ней был изображен пейзаж: лиственный лес в дождливый день. Но, видимо, дождь кончался, и края поляны были освещены проглянувшим из-за туч солнцем. «Нет, сразу видно, что это не наш, не русский лес… Неужели все так и кончится? Да нет же — не может все кончиться, да еще здесь — в Америке. Что я в ней забыл!»

Иван увидел над картиной хорошо замаскированный объектив телекамеры. «Ага, значит, они следят за мной».

— Я советую вам — тем, кто за мной сейчас наблюдает, записать, что я скажу, на видео. Пусть это посмотрит Зильберт, — сказал Иван и уставился на картину, стараясь, казалось, запомнить каждую ее мельчайшую деталь. — Зильберт, ты вынудил меня сделать то, что я не хотел делать ни при каких обстоятельствах. — Во рту Ивана вдруг пересохло и лицо его невольно дернулось, его исказила напряженная злая улыбка, глаза сверкнули холодным блеском. — Поздравляю тебя — ты стал крестным отцом Антихриста. Я бессмертен, Зильберт, и мне наплевать на эти тяжелые двери и окна из бронированного стекла. Я могу уйти отсюда в любой момент, когда захочу, и ничто меня не остановит, потому что я избранник Божий, призванный Им для того, чтобы объявить вам всем условия Конца света, что я и сделаю. Но это оказался не мой выбор, я не так хотел все это сделать, а твой. Ты не смог переступить через свою натуру и понять, что ты со всей своей системой демократии, бесконечно раскручивающей потребление и научный прогресс, и есть могильщик человечества, ты увидел во мне сумасшедшего узурпатора своей власти и расплатишься за это. Я буду действовать сам, без твоей помощи, и все равно сделаю то, что собрался сделать. А ты будешь пытаться меня уничтожить, но ничего у тебя не выйдет, я буду жить столько, сколько захочу, а если решу, что мне пора умереть, то это будет мое решение, а не твое, да еще и подумаю, не воскреснуть ли мне потом. И это для меня возможно, если будет иметь смысл. Не случайно нас свела судьба. Да никакая не судьба, нет! Тот, кто нас свел, знает, что делает. Какой сюжет! Ты все должен знать обо мне, потому что ты стал у меня на дороге, ты один только мой реальный соперник в этом мире, ты один только мог предотвратить мой поход… Зильберт. Не бойся, я не претендую на роль наследника Христа. Хотя он, наверное, действительно всех собирался спасти. Но разве нас, людей, можно спасти? Нет, невозможно сделать то, что сделать невозможно даже и Богу…

— Питер, пристрели его прямо в кабинете и скажи Марку, чтобы через час там не осталось никаких следов, мне надо работать, а я так привык к своему кабинету, — сказал Зильберт охраннику, повернулся и пошел прочь.

— Может, вывести его из кабинета, господин Зильберт? — спросил охранник. — Быстрее можно будет привести все в порядок.

— Нет, не надо, — сказал Зильберт, не оборачиваясь, — сделай, как я сказал.

— …Ха, где та сила, что перепишет Предвечную книгу жизни… — Ивану показалось, что предметы исказили свои очертания, и было такое ощущение, что он смотрит в трубу. — Смотри, — Иван быстро вскинул руку. В этот момент двери быстро открылись, вошедший охранник навел на него пистолет. Иван видел лицо охранника. На нем застыл ужас. Иван стоял как стоял, ему показалось, будто комнату озарил какой-то странный свет, будто огонь, спускающийся с неба, осветил ее. Иван увидел свою тень, значит, источник этого странного света был сзади. Иван быстро обернулся. За его спиной стоял Сатана.

Охранник молниеносно вскинул пистолет, но выстрелить не смог. Сатана протянул руку, Иван рванулся вперед, и охранник упал замертво. Странный алый свет исчез.

— Пошли к Зильберту, Иван, дело сделано. Пора заключать договор.

— Какой еще договор? Я тебя не звал, — твердо сказал Иван.

— Ладно, ладно — не горячись, — махнул рукой Сатана, — с Зильбертом у меня есть свои дела, но я хотел бы, чтобы ты присутствовал при нашем разговоре. Давно хотел с ним лично поговорить, и теперь такой случай представился.

— Кто меня спас — Лийил или ты?

— А для тебя есть разница разве? По-моему, теперь ты уже выше всех этих условностей: кто, что и зачем. Ты сам по себе. А у меня здесь свои дела. Просто момент удачный подвернулся, — и Сатана пошел из комнаты.

Иван пошел следом. Перешагивая через охранника, он взглянул на его лицо. Голова охранника была странно повернута, видимо, ему свернули шею. «Как это получилось? — подумал Иван. — Как тогда у тигра…»