Антихрист - Александр Кашанский

— А как тебя зовут-то? — спросил Иван.

— Рита, Рита меня зовут, — ответила она и включила воду в душе.

— Эй, Рита, я принес тебе то, что ты просила. Будешь?

Дверь душа открылась. Рита выскочила, вытираясь на ходу полотенцем.

— Где? Покажи. — Иван отдал ей капсулу. — Это все мне?

— Да, наверное. Хотя можешь и мне немного оставить — попробовать.

— А ты что — никогда?..

— Нет, — покрутил головой Иван.

Рита насыпала на столе белый порошок полоской и показала Ивану, как его надо вдыхать. Иван повторил номер.

— Ну и что теперь?

— Подожди, сейчас узнаешь.

Иван лег на кровать и стал ждать ощущений. Вскоре на него нахлынула такая тоска, что захотелось выть. Все было плохо, его начало мучить раскаяние за все, даже непонятно, за что именно.

— Вот это да…

— Что? — спросила Рита и засмеялась. — Здорово, правда? — Тут Ивана начало тошнить. Он вскочил с кровати и бросился в туалет. Его сильно шатнуло, и он чуть не вынес плечом косяк. — Да что с тобой? — Рита смотрела на Ивана шальными глазами.

— Чуть не сдох. Пропади он пропадом, этот кокаин. Хорошо, что я засосал всего ничего, а то бы мне конец, — сказал Иван. — И сейчас еще голова кругом идет, и тоска такая, что хоть на стену лезь. Нет, видимо, это — не для меня. А вот трахалась ты классно.

— Правда?

— Да. Спасибо. Это было потрясающе.

— Это моя плата за твой благотворительный концерт.

— Понравилось?

— Нет.

— А что же ты меня хвалишь тогда?

— То, что ты поешь, — не может нравиться, но не слушать тебя нельзя. Ты — как идиотская наша судьба. — Рита громко засмеялась и погрозила ему пальцем. — Ты — неотвратим со своей дьявольской музыкой, как могила. Будь ты неладен. И поэтому, — она уставилась на него своими черными как ночь глазами, — ты будешь пользоваться у людей потрясающим успехом. А особенно — у женщин. — Иван увидел, что Рита опять готова принять его, она вся трепетала от страсти.

Иван отстранился и встал с постели.

— Остановись, Рита. Я все. Если бы не этот проклятый кокаин, может, что и вышло, а теперь — бесполезно.

— Иди ко мне. Ты еще не знаешь, на что ты способен.

— Нет. Не могу больше. Если хочешь, пошли со мной вниз. Мне надо поговорить с парнями. А не хочешь, оставайся здесь.

— Ну нет уж! — воскликнула Рита. — После такой накачки остаться здесь одной… Да ни за что!

— Ладно, я пошел, а ты одевайся и давай к нам.

Иван спустился вниз, решительно отодвинул стул и сел:

— А ну-ка, ребята, налейте-ка мне чего-нибудь, да покрепче.

Билл плеснул ему в стакан, услужливо поднесенный барменом, виски.

— Чего ты мне налил, Билл? Кто же у нас так пьет? — Иван налил полный стакан и залпом выпил. — Сейчас нюхнул эту гадость. Вот дрянь так дрянь! Как вы ее нюхаете?

— Что — повело? — спросил Питер.

— Мне захотелось повеситься, только чтоб не чувствовать то, что на меня обрушилось.

— Тебе повезло. Это очень редко бывает, — Питер глубоко вздохнул. — А я вот, к сожалению, не могу без этого.

— Зато вот это пойло мне нравится.

Иван почувствовал, что голова его приятно закружилась. Он сразу опьянел, и ему стало хорошо.

— Пока ты ворковал на крыльце с этой девицей, к нам подошел один парень и предложил отправить нашу банду в Европу — что-то вроде гастролей. Он за все платит. Нам — пятьдесят процентов. Поедем?

— Куда? — переспросил Иван.

— Я не вник — куда. Кажется — в Амстердам, потом в Гамбург. Что скажешь?

— Как выглядел этот, кто предложил? — поинтересовался Иван.

— Невысокий, черноволосый. Ну, в общем — типичный еврей.

— А, значит — не он… Поехали. Братцы, давайте напьемся сегодня до беспамятства. Но только все вместе. И я вам буду петь наши русские народные песни. Хотите?

— Так ты согласен ехать?

— Да, черт возьми!

— Тогда так: тебе — две доли и нам с Питером — по одной. Идет?

— По рукам. — Иван шлепнул по руке Билла. Иван чувствовал себя на высоте. Он видел, что отношение Билла, Питера, бармена к нему изменилось. Все они заглядывали ему в глаза, с каким-то странным выражением не то страха, не то почтения. И Ивану это нравилось. — Только у меня одно условие. Я выступаю под псевдонимом Джон Берд. Хорошо?

— Хорошо. Нам-то какая разница, — ответил Билл. — Хоть Иисус Христос. Мы готовы играть с кем угодно, только чтоб нас слушали, да еще и платили хорошо. Этот парень придет завтра утром и принесет контракт. Наливай, Питер.

«Почему он так хочет лишить себя разума? — думал Аллеин. — Он не видит для себя никакого выхода. А его и нет. Действительно и абсолютно. Я должен сказать ему все. Все, что знаю сам». Аллеин еще раз попытался обратиться к Богу. И опять ему это не удалось. Сомнений не было: Бог отвернулся от этого мира. «Значит, Конец уже очень близок. Бог отвернулся, и Сатана скоро заполнит собой все», — вздохнул Аллеин.

Тем временем Иван горланил какую-то залихватскую песню, обняв одной рукой Риту, другой — Билла, а Питер готовил очередную дозу кокаина.

11

Иван, не обращая внимания ни на кого, раз за разом наполнял свой стакан и пил и вскоре стал совершенно пьян. Он полностью отдавал себе отчет в том, зачем ему это надо. Ему хотелось забыться. Вскоре все вокруг начало кружиться, раскручиваясь все быстрее и быстрее, в глазах двоилось. Иван попытался налить еще, но опрокинул бутылку. Говорить он уже не мог. Ему все же удалось подхватить катящуюся по столу бутылку и приложиться к ней. При этом он потерял равновесие и упал. «Наконец-то», — проскочила в голове искорка сознания, и Иван отключился.

Билл с барменом уволокли его наверх и уложили на кровать.

— Ну и нажрался же он. Давай-ка перевернем его лицом вниз, — предложил бармен.

— Ничего, такое бывает. Парень переволновался. Видимо, концерт был необыкновенным не только для нас, но и для него, — сказал Билл и стянул с Ивана ботинки.

— Он что, поляк?

— Его зовут Джон. Джон Берд, кажется, у него предки русские.

— Вот почему он так жрет виски, — усмехнулся бармен и покачал головой, — будто последний раз в жизни.

Дверь открыла Рита.

— Мальчики, я смотрю, вы уже постелили постельку приготовили мне тепленькое местечко, — она тоже была изрядно пьяна.

— А ты, Рита, иди проспись в другом месте. Джон сейчас, как покойник. Тебе от него проку не будет.

— А вот это, Билл, дорогой мой Билл, не твое дело.

И ты в этом ни черта не понимаешь.

— Ну, конечно… не понимаю. Иди, иди, тебя уложат в самых роскошных апартаментах.

— Пошел в задницу, — с этими словами Рита растянулась на кровати рядом с Иваном.

Билл посмотрел на бармена.

— Ну и что?

— Черт с ней. Пошли, — махнул он рукой. И они вышли.

Рита тут же уснула, точнее — отключилась.

Иван очнулся оттого, что его сильно тошнило. Он сполз с кровати и с трудом добрался до туалета. Потом он снова упал на кровать и уснул, но вскоре проснулся, на этот раз от головной боли. Голова буквально раскалывалась, особенно болел затылок. Иван встал и начал пить воду. Он выпил несколько стаканов, его опять вырвало. Потом он лег на кровать, лицом вверх, и увидел, что над ним склонился человек. Он сразу узнал, кто это. Это был Аллеин.

— Здравствуй, Иван.

— Здравствуй, здравствуй Аллеин. Рад тебя видеть. — Иван сел на кровати, схватился за голову руками и сморщился от боли. — Думаю, тебя привела ко мне какая-то чрезвычайная необходимость. Очень уж ты не любишь показываться в человеческом облике, — сказал Иван и добавил: — в отличие от некоторых.

— Да, Иван, меня заставила прийти в ваше пространство крайняя необходимость.

— Извини, у меня страшно болит голова. Ничего не соображаю. — Аллеин положил руку на голову Ивана, и боль тут же утихла, Иван почувствовал себя как всегда. — Спасибо. Видимо, и наркотики, и алкоголь — не для меня. — Иван покосился на спящую рядом Риту. — А она не проснется?

— Нет. Она не проснется, пока я буду здесь, и в дверь никто не войдет. Мы можем поговорить с тобой спокойно, нам никто не помешает.

Аллеин сел на стул напротив Ивана.

— Иван, Господь отвернулся от вашего мира.

— Что это значит?

— Это значит, теперь Он не хочет видеть ничего, что происходит в мире людей, и, самое главное, не посылает людям ангелов с душами.

— А что это значит?

— Бог никого никогда не проклинает и не наказывает, Он только отворачивается, люди, оставшиеся без Бога, всегда сами наказывают себя. На этот раз Он отвернулся от всего мира.

Иван усмехнулся.

— А это что меняет? Объясни, пожалуйста.

— Зло будет торжествовать всюду.

— А что, до сих пор оно не торжествовало? Слушай, Аллеин, ты же не говоришь главного. Говори уж, чего там.