Антихрист - Александр Кашанский

Песня закончилась, и вокалист, обращаясь к публике, сказал:

— Полиция предлагает нам закончить выступление. Если кого-нибудь заинтересовала наша музыка, мы можем предложить компакт-кассеты с записями. — Музыканты стали быстро убирать инструменты. Они, видно, и не рассчитывали, что кто-нибудь подойдет и купит их кассеты. Слушатели тут же разошлись, остался стоять только Иван.

— Я хочу купить ваши записи. Но прежде, если это возможно, я хотел бы их послушать, — сказал Иван.

Гитарист с удивлением посмотрел на него. Его взгляд остановился на Ивановой гитаре.

— Ты не музыкант ли?

— Да, я музыкант.

— Да, пожалуйста, можешь послушать.

— Вы сейчас куда? — спросил Иван, выражая намерение идти с ними.

— Тут недалеко небольшая гостиничка, — гитарист хмыкнул, — поехали с нами, если хочешь.

Музыканты погрузили инструменты в старый, помятый автомобиль-фургончик. Гитарист сел за руль, а двое других разместились в кузове.

— Залазь к нам, — предложил басист, — у нас веселее. — Он достал откуда-то бутылку виски и протянул Ивану. — На, отхлебни, а то замерзнешь в этой консервной банке.

Иван молча взял бутылку и отпил немного.

— Что это вы в такую слякоть решили выступать на площади? — спросил Иван.

— Это все Питер, — басист кивнул головой на барабанщика и усмехнулся, — ему, видите ли, надо периодически встряхиваться. И это он может делать только на публике.

— А что, нет других мест, что ли, где собирается публика?

— Так ему непременно нужен стадион или, как минимум, привокзальная площадь.

— Интересно, — удивился Иван и посмотрел на Питера. Тот поднял на басиста усталый и какой-то затравленный взгляд и сказал:

— И ты прекрасно знаешь — почему…

Басист крякнул и сделал большой глоток.

— Тебе — кстати, как тебя зовут? — действительно понравилось то, что мы играли?

— Стиль музыки и вокал — нет, а исполнение — очень, — ответил Иван. — Зовут меня Иван, я русский.

Оба музыканта уставились на Ивана.

— Вот это да! Что это тебя к нам занесло? — удивленным голосом спросил басист.

— Я здесь в командировке, так сказать…

— А… Слышишь, Питер, наше с тобой исполнение ему понравилось. Ну, давай знакомиться, Иван. Я Билл Джонс — лучший в мире бас-гитарист, а это Питер Фримэн — лучший в мире барабанщик, а играем мы на площади потому, что, — Билл зевнул, — мы слишком хороши для концертных залов и стадионов.

— А ваш вокалист — тоже лучший в мире?

Билл засмеялся и ответил:

— А вокалистов мы подбираем по принципу — чем чуднее, тем лучше, тем нам веселее работать, — Билл опять зевнул. — Похоже, у нашего нового, у Мэтью, ее, чудноты, не хватает все же, что-то я после концертов стал зевать и жить не хочется. А, Питер? — Питер опустил голову и промолчал. — А ты что, играешь? — Билл кивнул головой на Иванову гитару.

— Да, играю.

— Значит, можешь участвовать в конкурсе на замещение нашего вокалиста, Иван. Если выиграешь — играй с нами.

— На вокзалах? — спросил Иван серьезно.

— Может, и на вокзалах, это уж как получится, — Билл развел руками.

Автомобиль остановился. Выбравшись из фургона, Иван увидел, что они находятся на плохо освещенной длинной улице со множеством зданий, почти без окон, — по-видимому, каких-то производственных строений, но были здесь и жилые двухэтажные дома, они все сгрудились в кучу на одной стороне улицы.

— Где это мы? — спросил Иван.

— Недалеко от грузового порта, — ответил Билл.

Музыканты взяли свои инструменты и направились в узкий и извилистый переулок, который вывел их на большой двор, выходивший к набережной и окруженный старыми домами. Дома эти, постройки, наверное, прошлого века, видно, давно не ремонтировались, штукатурка во многих местах обвалилась, а на крышах росла трава. Площадь была пустынна, но на набережной было много народу.

— Есть же еще в Нью-Йорке такие места! — воскликнул Иван.

— В Нью-Йорке еще и не такие места есть, ты у Питера спроси, он расскажет… А вот и наши апартаменты, — Билл показал на вход с вывеской. — К счастью для нас и к несчастью для публики, на лучшие нам не дают заработать наши вокалисты.

Мэтью слышал, что сказал Билл, но никак не отреагировал.

Музыканты ввалились в холл, здесь же был и бар, и небольшая эстрада, отсюда же вела лестница наверх.

— А, объявились, приятели, — встретил их бармен. — Ну и как, платить будете?

— Будем, будем, дорогой, — будем… — Билл достал деньги и отдал бармену. Тот внимательно их пересчитал и положил в кассу. — Дай что-нибудь пожрать, Ник, на четверых и выпить — на шестерых. Мы поставим тут у тебя музыку? — спросил он у бармена.

— Ставьте, черт возьми, ставьте вашу музыку — раз заплатили, буду терпеть, мать вашу… — проворчал бармен и вышел.

Пол в баре был грязный.

— Что тут так грязно, подтереть, что ли, некому? — удивился Иван.

— А, ну его, — махнул рукой Билл, — не обращай внимания. Тут, сам видишь, что за заведение, кто сюда заходит — тем все равно, какой пол: грязный, чистый или его вовсе нет. Билл вставил кассету в магнитофон и настроил громкость. Он посмотрел на Ивана и сказал:

— Это будет стоить двадцать долларов. Включать? — Иван засмеялся и ответил:

— Включай. У вас тут все, я смотрю, стоит по двадцать долларов.

Слушать музыку Ивану было неприятно, он не получал никакого удовольствия. Все было, как и на концерте — профессиональный аккомпанемент, но слабый вокал и ведущая гитара, которая явно не справлялась с отведенной ей партией.

В бар стали заходить посетители: в основном это были моряки и проститутки. Один из посетителей заорал на весь зал:

— Эй, кто-нибудь, выключите эту музыку наконец…

Бармен подошел к Биллу и сказал:

— Давай включим что-нибудь другое, Билл.

Билл взглянул на Ивана. Тот молча достал двадцать долларов и отдал их Биллу. Тот взял деньги, тут же отдал их бармену и сказал:

— Выключи музыку, Ник, и принеси нам бутылку водки. Русской. У тебя есть русская водка?

— Есть. Но этих денег мало.

Иван достал еще двадцать долларов и отдал их бармену.

Все сидели молча: у Питера был все такой же отсутствующий вид, лицо Мэтью ничего не выражало, Билл крутил головой, осматривая публику. Бармен принес водку и ужин. Билл налил всем понемногу и сказал:

— За покупателей наших кассет, — и, не дожидаясь никого, выпил. — Слушайте, парни, сегодня полно народу. Играть будем?

Питер пожал плечами и спросил:

— Что?

— Что нам с тобой играть, что ли, нечего?! — воскликнул Билл. — Эх… был бы Ник здесь… Извини, Мэтью. — Тот покачал головой и ответил:

— В этом деле я вам, парни, не помощник. Мой репертуар вы знаете. У меня наезженная колея.

Иван тем временем внимательно рассматривал публику. Здесь говорили, наверное, на всех языках. Иван слышал английскую, испанскую, немецкую, французскую речь, все много пили. У стойки толпился народ. На улице, под навесом, несмотря на прохладную погоду, выставили столики, и там тоже сидели люди. «Бойкое местечко, — подумал Иван, — здесь каждый — прохожий с одного конца света в другой и каждый — сам за себя». У Ивана опять, как тогда в аэропорту, появилось непреодолимое желание привлечь внимание всех этих людей к себе. Иван весь напрягся. Тут его словно осенило — это было как удар молнии: «Я должен спеть и сыграть, да так, чтобы они слушали меня». Иван быстро встал, взял свою гитару, и пошел к эстраде.

Он вышел на эстраду и некоторое время молча смотрел в зал. Внутри него все вибрировало, мозг находился в состоянии страшного возбуждения, но в нем не было никаких мыслей. Вдруг появилась тема: «Мы — люди — созданы смертными. Это единственное, что нас объединяет».

Иван коснулся струн гитары. И тут только сообразил, что она не подключена.

— Подключите мне гитару, я хочу сыграть, — обратился Иван к подошедшему к нему бармену.

Билл с неожиданной быстротой сорвался с места и, растолкав подвыпивших моряков и проституток, подбежал к эстраде, воткнул в гитару Ивана шнур и настроил усилитель.

— Давай, Иван, покажи им, — подмигнул он, — не бойся ничего, я, если что, помогу. — Но Иван не слышал его. Он видел, что Билл подключил гитару, и что на усилителе загорелся огонек. Билл щелкнул по микрофону. Он работал. Иван подошел к микрофону и взял аккорд. Гитара была расстроена. Он быстро настроил ее. Зал не обращал на него никакого внимания. Все так же пили, ели, разговаривали.

Иван как будто впал в транс. В его мозгу, работавшем теперь на полную мощность, словно прорвалась плотина, сдерживающая поток мыслей и звуков. И он, уже не контролируя эту страсть, овладевшую им, взял первый аккорд и начал играть, обрушив на присутствующих лавину звуков; в этом пассаже было столько виртуозного блеска, что все невольно посмотрели — кто это смог так сыграть? Иван сделал паузу, в зале установилась тишина.