Хроника воскрешения царей - Малик Шах-Хусайн Систани

кого не вызвал радостного настроя. [Напротив], грусть возросла, ибо все жили надеждой на помощь из Ирака. [Теперь] надежду на нее мы потеряли. Так как дела [совершаются] по желанию Всемогущего за занавесом [божественного] предопределения, нельзя полагаться на свое воображение. Часть событий тех дней описана. [Далее] будет изложена правда о поездке великого малика в Ирак и о его возвращении.

Поездка великого малика в Ирак и его возвращение

В начале осени 1005 г. согласно хиджре (переселению) Пророка (1596) после сборища накибов и предводителей Зириха и Рамруда Раис Ахмад и накиб ‘Али вбили в голову великому малику [мысль] поехать в высокую ставку и отправили письма относительно возвращения [сего] раба из Кандахара, как уже было об этом написано недостойным пером.

Вместе с великим маликом в Ирак выехали почти шестьсот конников и 300 стрелков из мушкета верхом на быстроходных верблюдицах. /377/ Неделю спустя они сделали остановку в Баме, подвластном Кирману. Правителем того края был Шах-кули-бек из клана тамлу-йи зиг{586}, родственник Гандж ‘Али-хана. Они выполнили долг службы. Некоторые мужи Рамруда оставили в Баме своих тощих верблюдов и часть поклажи. Из маликов его сопровождали Малик Мухаммад сын Малика ‘Али, Шах-Абу Исхак, Шах-Хусрау сын Шах-Абу-л-Фатха и Шах-Хусайн сын Шах-’Али. Когда приехали в Кирман, Гандж ‘Али-хан, который был кладезем доблести, кротости, добронравия, щедрости и благородства, явил необычайную ласку, дружелюбие и гостеприимство. Он отправил великого малика к светлейшему наместнику, определив на служение малику часть своих уважаемых родственников. Когда прибыли в стольный город Исфахан, [великий малик] удостоился счастья [в знак] покорности рабов приложиться к ногам счастливого высокого сиятельного наместника. Малик и [другие] родственники были окружены всевозможными ласками. В то самое время [шах] выезжал на прогулку и охоту в Натанз и Кашан. Несколько дней они охотились в окрестностях тех городов. Все [это] время у малика было место в раеподобных маджлисах. Доехали до Кашана, осмотрели тот город и несколько дней спустя вернулись в Исфахан.

В это время из пограничного района прибыл му‘тамад ад-даула и рукн ас-салтана Фархад-хан караманлу{587}. Светлейший наместник поспешил ему навстречу, поручив ему должность садра. Фархад-хан, несмотря на внешнюю теплоту, не одобрил приезда малика [Систана] в Ирак. Малик, поскольку это было его первое путешествие и он впервые оказался на чужбине, испытывал беспокойство и просил отпустить его [на родину]. Хотя [великому] малику не стоило беспокоиться относительно крепостей Систана — [сей] раб и [его] брат охраняли и заботились бы о них еще три года, — [тем не менее] он испытывал волнение от своего приезда, так что светлейший наместник поневоле спросил его о состоянии крепостей. Малик доложил правду о делах [сего] раба и [его] брата и их благих стараниях в охране и защите крепостей. Несмотря на это, [малик] просил разрешить ему ехать. Фархад-хан вообще не одобрил [предоставление] помощи [малику]. Он говорил: «Когда настанет этот год, мы отправимся в поход в Хорасан по той дороге. Малику мы дадим часть людей».

/378/ Поистине, хороший путь [решения] в такого рода приезде! Беспокойство малика и запрещение Фархад-хана [предоставить] помощь вынудили [шаха] разрешить малику и его родственникам уехать. [Шах] написал на имя Гандж-’Али-хана указ: «Если он сочтет [нужным] и благоразумным, пусть отправит с маликом группу людей, которые бы выехали [с ним] в Систан и доставили людей малика из [их] крепостей в Кирман».

Таким вот образом навваб [великий] малик выехал в Систан{588}. Хотя дела [совершаются] в соответствии с желанием и предопределением вечно живущего Аллаха, однако старания обладающих опытом людей оказывают влияние на [ход] дел. По всей видимости, люди разумные сочли бы более правильным, чтобы малик пока не упоминал о [своем] отъезде, а в сезон сбора дани вернулся бы из Ирака вместе с августейшей свитой. Поскольку в ту поездку место разумных людей на службе малика пустовало, а малики, находившиеся при нем, никогда и ни по какому поводу не срывали печати молчания со [своих] уст, да они бы и не осмелились это сделать, сам же [великий] малик не обдумал всесторонне [свой поступок], он и вернулся ни с чем со службы светлейшего наместника, хотя такой удобный случай представился [впервые] за много лет. [Когда] он приехал в Кирман, по-видимому, еще до приезда туда Гандж ‘Али-хану пришло письмо от Фархад-хана: «Оказывать помощь [малику Систана] неразумно! Смотрите! Не посылай кого-нибудь с [маликом]!»

После нескольких дней пребывания в Кирмане мулазимам — слугам малика — становится ясно, что помощи не будет. Со всей поспешностью [малик] вернулся [в Систан]. Как уже написано пером истины, он благополучно въехал в благословенную крепость Кал’а-йи Тракун.

В то время в Кал’а-йи Фатх навестить великого малика приехали Малик Махмуди и Малик Абу-л-Фатх. Накиб Махмуд Сарабани и [другие] накибы — все [единодушно] советовали ехать в Систан. Приезд малика из Ирака поднял такой шум в Систане, что, будь их спутниками тридцать венценосцев, узбеки, даже не [пытаясь] узнать, в чем дело, не опустили бы поводьев нигде до самого Герата. Одним словом, мы с тремя тысячами мужей проехали до окрестностей Кичули и Чапраста. Всю ночь накиб и еще двое-трое воинов, желавших сражения, шептались с маликом. Когда настало утро, [малик] спешился в каком-то месте для молитвы. /379/ [Совершив] ее, то победоносное войско, словно голодные волки, совершило налет на укрепления Кичули, схватило двадцать-тридцать узбеков и привезло [их] к [малику]. Расположившийся там малик написал записку Баки-хану, отпустил бахадуров, а [сам] вернулся назад. Малик Махмуди, Малик Мухаммад, [сей] раб, Малик Валад и все [остальные] родственники были опечалены этим его поступком, хотя не обмолвились ни словом, чтобы не тревожить его. Однако были очень расстроены. Когда мы приехали в крепость Тракун, Баки-хан стал укреплять крепость Тагрун, поддерживая добрые отношения с Амиром Махмудом и систанцами. Целую неделю в крепости совещались и изыскивали меры. Все чувствовали растерянность. Если порой кому-нибудь приходила на ум стоящая мысль, другие, несмотря на достаточность ума и твердость духа, высказывали противоположное суждение. В конце концов Малик Махмуди и весь народ сошлись на том, чтобы снарядить войско в Сарабан и перевезти в крепость зерно, вытащив его из песков Сарабана{589}, которое, подобно наступающему дню, скрыто завесой неизвестности. Когда Кал’а-йи Фатх будет полна продовольствия, тогда можно держать крепость еще некоторое время.

Поскольку было решено созвать на следующий день маджлис, [на котором] малики, накибы и раисы [должны] будут принять решение, [великий] малик в тот же вечер тайно вызвал [сего] раба [к себе]. Он