Хроника воскрешения царей - Малик Шах-Хусайн Систани

конников. Ту ночь мы ехали быстрым ходом, пока не достигли плотины Банд-и Булва-хан. За день мы проделали еще некоторый путь. Ехали вблизи р. Хирманд, когда внезапно к нам подъехали Накди-таббах и Малик Шах-Хусайн сын Шах-’Али, которые были сзади. Они утверждали: «Мы видели узбеков, сейчас они подъедут следом [за нами]». Случилось так, что Малик Мухаммед, который уехал со своими людьми, заблудился. Узбек, ехавший по нашим следам, увидел их тени и решил, что это — [великий] малик и [сей] раб. Когда мы услыхали об этом, великий малик стал волноваться за женскую половину семьи. Он сказал [сему] рабу: «Сию минуту [этот] мятежник подъедет, и тогда уже не станет сил что-нибудь предпринять. Я знаю, ты будешь виновником гибели своей сестры и [других] родственников. Мы, и Шах-Хусайн, и два-три оруженосца будем охранять устье реки. Вы же, после того как закончите дела с женской половиной семьи, окажите помощь мне: убейте мать Хамзы-мирзы и двух моих сестер и спустите их [тела] на воду вместе с остальными. У сестры Хамза-мирзы есть ребенок. Ее тоже бросьте в реку вместе с ее ребенком. Если узбек убьет нас, вы и Хамза-мирза бросайтесь в реку. Быть может, вам удастся благополучно переправиться и куда-нибудь уехать». После этих наставлений мы решились на такое страшное дело ради благополучия малика. Простившись друг с другом, мы поехали к берегу реки. Мать Хамза-мирзы сказала своему сыну: «Скажи своему дяде, брату отца, у нас, жен, у всех есть с собой опиум. Каждая съест пять-шесть мискалей{598} опиума. Натянув на голову чадру, мы прыгнем в воду. Но сделаем это тогда, когда узбеки подъедут близко к нам. Тогда, уповая на Бога, поезжайте вперед и прыгайте в воду в том месте, где /390/ есть переправа». Я согласился [со словами] этой отважной женщины и остальных жен [малика]. Малик встал у устья реки, [сей] раб — на берегу реки. Все стояли, ожидая смерти. До самой вечерней молитвы не было никаких признаков [появления] противника. Тогда я подъехал к [великому] малику и сказал ему: «Эти всадники так и не появились. Надо разузнать, в чем дело. Два-три человека пусть продолжают сторожить у устья реки, а мы с вами немного проедем вперед и посмотрим, что случилось». Малик погнал коня, и мы поехали с ним вперед. Проехали половину фарсаха{599} и не обнаружили никаких следов противника. Той же ночью вернулись назад к своим людям. В первом часу ночи, накормив коней ячменем, мы поскакали галопом. До самого рассвета нигде не останавливались. Дали немного передохнуть лошадям и вновь отправились в путь. После полуденной молитвы мы были в двух фарсахах от селения Банадир{600}, первого во владениях чагатайцев. Селение это было благоустроенным.

Неожиданно следом за нами подъехали группа [людей], в их числе Шайх Ахмад и Мир Касим. Они крикнули: «Узбеки!» В это время полил страшный ливень, такой, что один не видел другого. Несколько человек отъехали в сторону. Навваб [великий] малик со своим гаремом, [его] сестра и Хамза-мирза попали на дорогу, которая привела их в крепость селения Банадир. [Сей] бедняк, часть женщин моей семьи и семьи Шах-Абу-л-Фатха, а также часть людей [великого] малика оказались в другой стороне. Из помощников [с нами] были накиб ‘Али сын Мухаммад-Хусайна мустауфи, Пахлаван ‘Али Каманча, Мир Касим и Шах-Абу-л-Хасан сын Шах-Абу-л-Фатха, которому было десять лет. Мы поспешно уехали. Преславный и всевышний Бог, заступник и помощник рабов [своих], сохранил жизнь и честь этих людей, которые всегда были благожелателями мусульман. Два часа спустя, убереженные от козней врагов, мы въехали в крепость Банадир. Великий малик пришел в полный восторг. Мы наконец могли передохнуть после перенесенных трудностей пути, воздав благодарность Аллаху. Шах-Абу-л-Фатх и Мир Вайс, которые были с верблюдами, /391/ несмотря на столкновение с узбеками, благополучно прибыли в полночь. Узбеки, увидев их, вообще не обратили на них внимания и продолжали гнать [своих коней], чтобы сначала устранить великого малика и его спутников. После того и верблюды и имущество достались бы им.

Сей бедняк рассказывает. Отряд узбеков составляли те люди, что приехали с ‘Абдом, начальником сторожевого отряда, в соответствии с распоряжением великого хакана Дин-Мухаммад-хана. Халман диван-биги, как только заметил множество людей Малика Мухаммеда, вообразив, что это — великий малик, подъехал [к ним]. Между [ними] была полноводная и глубокая река Рамруди{601}. Малик Мухаммад попал в безвыходное положение — перед собой он увидел двести-триста узбеков, а путь до Гармсира был дальний. Проще всего было вернуться назад, да и путь короче. И он вернулся, сопутствуемый счастьем и удачей. В это время начался ливень. Ночь, которая является покровом и хранительницей тайн, облачилась в платье цвета амбры: «и мы сделали ночь покровом»[139]. Кромешная тьма ночи бросила канат спасения тем растерявшимся людям. Утром Малик Мухаммад достиг ворот крепости. Произнеся «С благополучным возвращением!», он въехал в крепость. Халман-[бахадур], потеряв надежду, уехал на службу к Дин-Мухаммад-хану.

Два дня мы пробыли в местечке Банадир, отдохнув от дорожных тягот и от страха за [свою] жизнь. Остановка была сделана в селении Кал’а-йи Сафар{602}. Из Кал’а-йи Сафар случилось [прибыть] в крепость Кал’а-йи Лаки{603}. Из Кал’а-йи Лаки мы выехали в крепость Кал’а-йи Буст. Правитель тех мест, Хатим-бахадур, вышел встретить [нас], явив расположение и радушие. С известием [о нашем приезде] он направил гонца в Кандахар. В Кал’а-йи Буст мы оставались пять дней. Туда пришла весть о здравии [наших] родичей и о благополучном прибытии Малика Мухаммеда в крепость Кал’а-йи Тракун. В тот день, когда Хатим-бахадур увез [великого] малика на охоту, во время их возвращения в крепость неожиданно приехал Хамза-мирза и привез весть о кончине ‘Абдаллах-хана, властелина Турана{604}. Внезапно из Герата прибыл некий человек и рассказал правду [о случившемся]. Несмотря /392/ на то что многие годы систанцы, утомленные жестокими страданиями, сбитые [с пути] превратностями судьбы и блуждающие в долине оцепенения, мечтали о том, чтобы находиться в Систане, где бы к ним пришла радостная весть об избавлении [от узбекского господства], великий малик постоянно говорил: «Жизненный путь ‘Абдаллах-хана закончится в тот день, когда мы выедем из Систана!» И хотя мы всегда ждали вести о [его смерти], теперь, когда родина была покинута, нам стало грустно от этого известия:

Нам, сдружившимся со шквалом несчастий,

Скажи: «Приди, сель страданий, и разрушь [сей] дом до основания!»{605}.

Вместе с великим маликом мы дивились превратностям судьбы