Древнерусская государственность: генезис, этнокультурная среда, идеологические конструкты - Виктор Владимирович Пузанов

Примеров можно привести еще немало, и не только в отношении Киева и Чернигова. Ясно одно, что киевляне в 1073 г. не захотели сражаться за Изяслава. Может быть, у князя и теплилась надежда, что город сядет в осаду и выиграет время, пока он соберет войско в подвластных землях. На попытки собрать войско по волости, возможно, и указывают приводившиеся свидетельства из "Жития Феодосия". Однако ни киевляне Изяслава не поддержали, ни братья развернуться не позволили.

Вокняжение Святослава в Киеве, судя по всему, привело к некоторым изменениям в княжеских волостях и в расстановке сил в федерации. Однако с распределением владений нет полной ясности. Если исходить из логики "лествичного восхождения", то Всеволод, с переходом Святослава в Киев, должен был занять Чернигов — следующий по старшинству стол. Так, собственно, и думали многие исследователи (С.М. Соловьев, В.О. Ключевский, Б.А. Рыбаков, О.М. Рапов и др.) несмотря на отсутствие на сей счет каких бы то ни было свидетельств[1465]. Другие (С.М. Грушевский, Б.Д. Греков, П.П. Толочко и др.) историки, тоже без особых доказательств, полагали, что Святослав удержал за собою свою черниговскую "отчину"[1466]. Последняя точка зрения в последнее время находит все больше сторонников. Так, по мнению Н.Ф. Котляра, в 1073 г. "под властью Святослава оказались Киевская, Черниговская, Муромская, Новгородская и Псковская земли, а также Поволжье и Тмуторокань". Поволжье, по его мнению, Святославу уступил Всеволод "в обмен на Волынь и Туровскую область"[1467].

Недавно специальную статью этому вопросу посвятил А.В. Назаренко. Он весьма скептически отнесся к попыткам использовать свидетельства В.Н. Татищева в качестве аргумента в пользу вокняжения Всеволода в Чернигове после изгнания Изяслава, справедливо отметив как заведомые содержащиеся в сообщении В.Н. Татищева ошибки, так и то, что оно является "плодом рассуждений самого историка"[1468]. Одним из аргументов в пользу предположения о сохранении Чернигова за Святославом, по мнению А.В. Назаренко, является "тот факт, что Святослав Ярославич предпочел быть похороненным не в Киеве", а Чернигове[1469]. О том же, полагает исследователь, свидетельствует и Поучение Владимира Мономаха, согласно которому из чешского похода в 1076 г. Всеволодович возвращается в Туров, откуда весной идет в Переяславль, а потом опять в Туров. Из факта поездки Мономаха в Переяславль А.В. Назаренко заключает, что "именно Переяславль, а не Чернигов, был стольным городом Всеволода Ярославича в 1076 г."[1470]. Предположив, что Святославу досталась еще и Ростовская земля[1471], бывшая ранее в распоряжении Всеволода, А.В. Назаренко вынужден задаться вопросом: "Что же в таком случае приобрел Всеволод в результате изгнания Изяслава?"[1472]. "Выявленные противоречия" "толкают" исследователя, в итоге, к сомнительному выводу: "Черниговская земля — в том виде, в каком она была владением Святослава после 1054 г. — после перемещения Святослава в Киев была поделена: собственно Чернигов с какой-то частью земли остался за новым киевским князем, а оставшаяся часть оказалась переданной Всеволоду. Последняя должна была быть не малой, так как ее выделение переяславскому князю потребовало от него, в свою очередь, территориальных уступок старшему брату"[1473].

Показательна эволюция взглядов В.А. Кучкина. В свое время он писал: "…Святослав… отдал Всеволоду свой Чернигов, а также Туров, где в 1076 г. сидел… Мономах. Со своей стороны, Всеволод поддержал притязания Святослава на Киев и Волынь, а также уступил ему северные земли Ростовской области, составившие единое целое с новгородскими владениями Святослава". По смерти Святослава, полагал исследователь, "Белоозеро и Поволжье вновь оказались в руках Всеволода"[1474]. В одной из своих последних работ В.А. Кучкин пишет: "После изгнания в 1073 г… Изяслава Киев достался Святославу, который сохранил за собой и свой отчинный Чернигов. Всеволод на первых порах из Киевской земли получил Волынь, а затем вместо Волыни Туров; ему, вероятно, был передан Смоленск, он также получил право наследовать киевский стол после смерти Святослава. Волынь… в 1076 г." перешла к Олегу Святославичу (по возвращении его "из похода на чехов")[1475].

Картина, обрисованная В.А. Кучкиным в последней работе, выглядит, в целом, достаточно убедительной. Правда, как отмечал в свое время сам исследователь, Волынь еще раньше оказалась под властью Всеволода. Серьезные сомнения вызывает тезис о том, что Всеволод "получил право наследовать киевский стол после смерти Святослава". ПВЛ связывает такое право Всеволода с порядком наследования, который установил Ярослав Мудрый. Так, подчеркивая особую любовь отца к Всеволоду, летописец влагает в уста Ярослава следующие слова: "Сыну мои. Благо тобе яко слышю о тобе кротость, и радуюся, яко ты покоиши старость мою. Аще ти подасть Богъ прияти власть стола моего, по братьи своеи, с правдою, а не насильемь, да ляжеши идеже азъ лягу оу гроба моего, понеже люблю тя паче братьи твоее"[1476]. Конечно, перед нами литературное осмысление событий, освящение особого статуса Всеволода внешней санкцией. Но, как представляется, для летописца здесь важно было подчеркнуть особую любовь Ярослава к Всеволоду и право его быть погребенным в Софийском соборе рядом с отцом, а не легитимировать порядок замещения столов. Иными словами, важен не сам порядок наследования, а то, что Всеволод его соблюл. Тем самым исполнил завет отца и получил право лечь рядом с ним в св. Софии[1477]. Все это свидетельствует в пользу существования в то время принципа родового старшинства при занятии столов, и именно такой способ ассоциировался "с правдою"[1478]. В этой связи договор Святослава и Всеволода о наследовании после смерти Святослава выглядел бы странным: Всеволод и так имел преимущество перед племянниками в силу закона, а находившегося в изгнании Изяслава, естественно, такой договор ни к чему не обязывал.

В.А. Кучкин, как и А.В. Назаренко, в качестве одного из важных аргументов в пользу сохранения Святославом за собой Чернигова указывает на факт похорон Святослава в этом городе[1479]. Вряд ли такой аргумент может быть признан основательным. Если мы проанализируем общую картину княжеских захоронений, начиная с Ярослава Мудрого, то увидим интересную тенденцию: у гроба Ярослава, дом которого (за исключением Полоцкой земли) княжил на Руси, были положены только Всеволод и его сыновья (Ростислав и Владимир Мономах). Это подчеркивало особую связь "рода Всеволодова" с родоначальником и тем самым на сакрально-генеалогическом уровне легитимировало его особое право на Киев. Таким же образом захоронение Святослава в Чернигове (в церкви св. Спаса, где лежал Мстислав Владимирович — первый черниговский князь-Рюрикович) должно было символизировать исключение прав Святославичей на Киев.

Возвращаясь к территориальным потерям и приобретениям князей, попытаемся выяснить вопрос, менялись ли