Древнерусская государственность: генезис, этнокультурная среда, идеологические конструкты - Виктор Владимирович Пузанов

случае, и Святослав, и Всеволод могли воспользоваться случаем и посадить своих сыновей во Владимире-Волынском и Новгороде. Таким образом, в тот момент интересы младших Ярославичей — с одной стороны, Владимира-Волынского и Новгорода — с другой, совпадали. И вряд ли этому мог помешать Всеслав, который, судя по всему, не знал толком, что ему делать даже с Киевом. Показательно, что Изяслав, вернувшись опять в Киев, не рискнул восстановить справедливость и вернуть под свой контроль Новгородскую и Волынскую земли. Впрочем, вполне вероятно, что они оставались, формально, в составе Киевской федерации и под юрисдикцией Изяслава, но княжили в них Владимир Мономах (Владимир-Волынский) и Глеб Святославич (Новгород)[1450], "кормясь" сами и отдавая положенную дань в Киев.

Ведя речь о вокняжении во Владимире-Волынском и Новгороде, соответственно, Владимира Мономаха и Глеба Святославича необходимо учитывать еще одно возможное обстоятельство, способствовавшее этому: уступка со стороны самого Изяслава. В этой связи следует обратить внимание на выводы А.А. Гиппиуса, сделанные на основе текстологической реконструкции так называемой "летописи путей" из "Поучения" Владимира Мономаха. Исследователь следующим образом восстанавливает ход событий осени-зимы 1068–1069 гг.: "Из охваченного восстанием Киева Всеволод направляется в Курск, посылая сына еще дальше… — в Ростов; затем сам Всеволод (очевидно, собрав войско в Курске) отправляется с Изяславом к Берестью, приказав Владимиру двигаться… к Смоленску". Изяслав и Всеволод взяли и сожгли Берестье, которое "последовало за мятежным Киевом, отказавшись признавать власть Изяслава", и послали затем "юного Мономаха охранять устроенное ими пожарище"[1451].

Конечно, в этой реконструкции имеются натяжки (особенно эпизод с "мятежным Берестьем"). Тем не менее, думается, саму возможность совместных действий Изяслава и Всеволода в течение определенного времени после изгнания старшего Ярославича отвергать не следует. Не будем забывать, что Всеволод в момент восстания находился в Киеве и бежал из него вместе с Изяславом. Естественно, что они должны были обсудить возможность каких-то действий, а, следовательно, могли начать практическое осуществление договоренностей. Все же, когда Изяслав вернулся на Русь с поляками, Всеволод уже действовал в связке со Святославом, предъявляя Изяславу, фактически, ультиматум.

Сами ли Святослав и Всеволод посадили своих сыновей во Владимире-Волынском и Новгороде, уступил ли им их Изяслав, ясно одно — второе княжение Изяслава в Киеве было менее прочным, чем первое. Фактически, с потерей Волыни и Новгорода Изяслав становился слабее и Святослава, и Всеволода. Такая ситуация не могла понравиться и старейшему городу — Киеву, которому грозила потеря реального лидерства в этом триединстве русских городов. Все это происходило на фоне охлаждения к князю Изяславу киевлян (не забывших, видимо, ни ляхов[1452], ни казней, ни изгона торга) и продолжающего обострения его отношений с братьями. От полной безысходности Изяслав даже, судя по всему, готов был пойти на союз со своим заклятым врагом Всеславом[1453]. Однако ни в чем не преуспел. Видя объединившихся против него Святослава и Всеволода, не надеясь на киевлян, Изяслав, если верить ПВЛ, отказался от сражения и покинул Киев: "Изiде Изяславъ ис Кыева, Святослав же и Всеволодъ внидоста в Кыевъ… и седоста на столе на Берестовомъ, преступивша заповедь отню"[1454]. Произошло это в марте 1073 г.

Летописец, настроенный дружелюбно к Всеволоду и Изяславу, всю вину возлагает на Святослава, якобы, прельстившего Всеволода и положившего "начало выгнанью братнюю, желая болшее власти"[1455]. Однако показательно, что он же говорит не только о совместном вхождении Святослава и Всеволода в Киев, но и совместном вокняжении их на "столе Берестовомъ". Это должно было символизировать восстановление власти рода и сохранение единства Русской земли. Следовательно, княжение Изяслава каким-то образом, по мнению его братьев, нарушило общеродовое владение княжеского дома[1456]. Этим могло быть, действительно, соглашение со Всеславом[1457], принадлежавшим к другой ветви Рюриковичей, выведенной за рамки общерусского родового владения. Таким образом, виновный изгонялся, а власть и нарушенное было единство рода восстанавливались совместным вокняжением Святослава и Всеволода[1458].

Согласно ПВЛ, как мы видели, Изяслав без боя уступил Киев и "иде в Ляхы со именьем многы, глаголя, яко "Сим налезу вои""[1459]. Однако все это не похоже на поспешное бегство. Изяслав ушел "со именьем многы". Следовательно, в отличие от событий 1068 г. у него было время подготовиться к уходу а, следовательно, и на приведение Киева в осадное положение. Речь не идет о полной готовности к обороне, а хотя бы о том, чтобы не дать противнику застать себя врасплох и попытаться сесть в осаду. И если князь этого не сделал, а предпочел покинуть город и уйти за кордоны Руси и там нанять воинов — значит для этого имелись веские причины.

Несколько проясняет и уточняет ситуацию "Житие Феодосия". В нем говорится, что Святослав и Всеволод, войдя в Киев, послали за Феодосием, приглашая его к себе на обед, дабы приобщить к своему неправедному делу[1460]. Но им не удалось заполучить себе союзника в лице влиятельного игумена: напротив, тот резко осудил изгнание Изяслава. Не смея гневаться на Феодосия, Святослав со Всеволодом "устрьмистася на прогънание брата своего, иже от вьсея тоя области отъгнаста того, и тако възвратистася въспять. И единому седшю на столе томь брата и отьца своего, другому же възвративъшюся въ область свою"[1461].

Сообщения жития свидетельствуют, что Изяслав не уступил без боя, а пытался вести борьбу и после вынужденного оставления Киева. Это обстоятельство потребовало специального похода братьев. ПВЛ, видимо, сознательно недоговаривает о тех событиях, сводя все к заговору Святослава с Всеволодом и занятию ими Киева.

В обоих известиях за кадром остается позиция киевлян. Между тем она решала многое. Вспомним, например, события 1024 г., когда кияне, несмотря на отсутствие Ярослава, "не прияша" Мстислава и несколько лет городом управляли наместники первого[1462]. После ослепления в 1097 г. Василька Теребовльского, именно жесткая позиция киевлян не позволит Владимиру Мономаху и Святославичам изгнать Святополка из Киева[1463]. Показательна в этой связи и позиция черниговцев, которые в 1024 г., в отличие от киевлян, приняли Мстислава. Особенно красноречивы события 1078 г., показывающие, насколько степень сопротивления города противнику (либо, напротив, бездействия), зависела от отношения горожан к князю. Так, Всеволод, потерпев поражение от Бориса и Олега, вынужден был покинуть Чернигов. Но когда рати двух Ярославичей (Изяслава и Всеволода) и их сыновей (Ярополка и Владимира Мономаха) подошли к городу, черниговцы, несмотря на отсутствие Бориса и Олега, затворились в граде и сели в осаду[1464]. Следовательно, у черниговцев имелось достаточно сил для сопротивления. Только вот за Всеволода они воевать не хотели, а за Олега и