Последняя роза Шанхая - Виена Дэй Рэндел
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 79
Осень 1980
Отель «Мир»
Мисс Сореби опирается локтем на стол, бахрома ее кожаной куртки свисает, как увядшие соломинки. Должна признать, в этом есть странная привлекательность – эта куртка ей идет.
– Когда я брала интервью у евреев, я пришла в ужас, услышав, в каких условиях им приходилось жить в специально отведенном районе. Гетто было ужасным местом, где прогрессировали скарлатина, тиф и всевозможные болезни. Многие заражались и умирали. Мне рассказали о захоронении за пределами гетто, и… у меня сердце разрывалось от их рассказов. Вы знали, что им приходилось использовать гробы повторно? – Ее голос срывается.
Все жизни, которые мы потеряли, вся любовь, которую мы забыли, и все решения, согласно которым мы должны жить.
– Я хотела бы сказать, что война была жестокой, и нам всем пришлось это пережить. Но правда в том, что независимо от того, через какие трудности мы прошли, в конце концов, когда все заканчивается, мы забываем об этом.
Она отворачивается, но ее глаза становятся ярче.
– Теперь вы понимаете, почему я хочу снять документальный фильм? Я хочу помнить, я не хочу забывать.
Прекрасная мелодия, едва слышная, плывет по воздуху, как невесомое облачко. Ее звучание, невинное, как сказка, меланхоличное, как ночной бриз. Она напоминает мне песню, которую я любила много лет назад.
– Когда мы только познакомились, Эрнест сыграл джазовую песню под названием «Последняя роза Шанхая». Это была моя любимая песня, и я до сих пор помню текст. По-английски она звучит так: «Бывает такая любовь, которая поражает подобно молнии; она ослепляет вас, но в то же время открывает вам глаза, чтобы увидеть мир по-новому».
Я помню, что именно в этот момент я влюбилась в него. Он знал мою музыку и играл мелодию так, будто она принадлежала ему. Объяснила ли я ему значение этой песни? Что в текстах песен есть буддийское влияние? Что молния – это тоже оружие, используемое божеством грома в буддизме? Что я твердо верила в карму?
Мисс Сореби молчит, уставившись в точку справа от меня, и слушает музыку, как будто она стала частью моей истории, как будто она может представить себе все извилистые дорожки моей памяти. Я не знаю, притворяется ли она или действительно проявляет искренний интерес к моей истории, но мне это нравится. Это молчание, это безмолвное размышление, эта длинная прогулка по страницам прошлого.
– Мисс Шао?
Я не готова отозваться, потому что вижу его прямо перед собой. Его радостную улыбку, его голубые глаза. Как будто он никогда не покидал меня.
– Простите, но я умираю от любопытства. Это был последний раз, когда вы видели мистера Рейсманна?
Глава 80
Июнь 1944
Айи
Я стала вдовой, матерью, домушницей, воровкой и время от времени рылась в мусорных баках. Я проделывала все трюки без стыда, потому что жизнь с маленьким ребенком в сырой комнате под каменной аркой была тяжелой. Бывали дни, когда мой желудок болезненно сжимался от голода, а Маленькая Звезда кричала, требуя еды, дни, когда я вычесывала наши кишащие вшами волосы керосином из лампы, дни, когда убегала от хулиганов, которые пытались меня изнасиловать, дни, когда я вспоминала о джазе и роскоши моей прежней жизни.
«Пусть война закончится», – молилась я. Однако признаков наступления мира было мало. По улицам разносились новости о победах японцев над националистами и коммунистами, уничтоженными марионеточным правительством. Никто ничего не знал о войне между американцами и японцами. И все иностранцы исчезли из Шанхая. За полгода я не встретила на улицах ни одного европейца или американца.
Иногда я вспоминала свою встречу с Эрнестом и сожалела о своей холодности. Да, он позволил мне уйти, но я в равной мере несла ответственность за то, что потеряла его. Я должна была сказать ему, что отдала нашу дочь, и извиниться перед ним.
Однажды ночью меня разбудил стук, доносившийся со двора. Время перевалило за полночь, в зданиях стояла тишина, и переулок был погружен в сон.
Я осторожно переложила Маленькую Звезду со своих рук на матрас и соскользнула с кровати, задев ногами низкий пластиковый табурет. Я подняла его. Никогда раньше я не сталкивалась с грабителями. Кто бы там ни был, он не был японцем, который поднял бы шум.
Слабое дыхание снаружи становилось все тяжелее по мере приближения к спальне. Я распахнула дверь и замахнулась табуретом. Я ничего не видела перед собой в темноте, но во что-то попала.
Раздался стон.
– Что ты делаешь?
– Ин?
– Кто еще, по-твоему, это может быть?
– Я думала, это… Почему ты пришел в такой час? – Пошарив рукой в поисках спичечного коробка, я нашла его, а затем поискала керосиновую лампу у изножья кровати. Но ее там не было. Маленькая Звезда, должно быть, играла с ней. Затем рядом со мной раздался еще один стон, и Ин рухнул на пол. – Неужели я так сильно тебя ударила? Что с тобой?
Он не ответил, и я зажгла спичку. Свет упал на мертвенно-бледное лицо Ина. Его левое плечо было мокрым.
– Это кровь? В тебя стреляли?
Он закрыл глаза.
– Потише, Айи. Из-за тебя нас всех убьют.
– Тебе не следовало приходить сюда. – Я могла себе представить, во что он ввязался, и ненавидела его за это. Наконец, я нашла лампу, зажгла ее и пошла проверить передние ворота, ведущие в переулок. Я задвинула щеколду, убедилась, что ворота надежно заперты, и вернулась к Ину.
– Ты мне поможешь? Дай мне опиум. Здесь. В сумке. – Он пнул зеленый холщовый мешок у своих ног, который я раньше не заметила.
– Нет.
– Пожалуйста.
Я неохотно развязала мешок. Внутри я нашла квадратную кожаную сумку, бинокль, маленький пакетик арахиса и пистолет. Взяв в руки небольшой комок глиноподобной массы размером с красный финик, я сразу почувствовала неповторимый цветочный аромат.
Он выхватил у меня из рук наркотик и впился в него зубами. Под действием опиума он не смог бы ничего чувствовать.
– Теперь вытащи пулю.
Я скрестила руки на груди.
– Почему я должна тебе помогать? Чтобы ты поправился и мог снова стрелять в наших людей? Я знаю, что ты работаешь на них.
– Я на них не работаю. – Наркотик начал действовать, его голос звучал все громче, теряя свою резкость.
– Я видела, как ты входил в
