Советский Союз. История власти. 1945–1991 - Рудольф Германович Пихоя
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Далее следовали угрозы Хрущева: «...действия США в отношении Кубы — это прямой разбой, это, если хотите, безумие вырождающегося империализма. К сожалению, от такого безумия могут тяжело пострадать народы всех стран и не в меньшей мере сам американский народ, так как США с появлением современных видов оружия полностью утратили былую недосягаемость... Это акт агрессии, толкающей человечество к пучине мировой ракетно-ядерной войны. ...Конечно, мы не будем просто наблюдателями пиратских действий в открытом море. Мы будем тогда вынуждены со своей стороны предпринять меры, которые сочтем нужными и достаточными для того, чтобы оградить свои права»81.
После обмена посланиями-ультиматумами оставалось только два выхода — либо переходить от слов к делам, то есть начинать боевые действия, которые немедленно превратились бы в третью мировую войну, либо идти на попятную. Словесные угрозы после того, что уже было сказано, не создавали нового политического качества.
Первый путь, казалось, становился неотвратимым. Его горячим приверженцем стал Ф. Кастро. Утром 24 октября в Гаване на командном пункте Революционных вооруженных сил Кубы было проведено совещание с участием Главнокомандующего Ф. Кастро и начальника Генштаба Кубы Серхио дель Валье Химе- неса по выполнению мер по общей мобилизации страны и стратегическому развертыванию войск. Основная тема совещания — защита от воздушных атак США. Однако кроме возможной угрозы атак были и постоянно присутствовавшие в воздушном пространстве Кубы американские самолеты-разведчики. «...У нас нет никакой политической или какой-либо иной причины,— сказал Фидель,— которая бы не позволила нам сбить самолет, пролетающий над нами на высоте 300 футов».
Вечером 24 октября Ф. Кастро посетил советскую ракетную группу «земля — воздух» и приказал кубинским батареям ПВО ее прикрыть82 Присутствие кубинских зенитчиков на боевых позициях советских ракетных батарей «земля — воздух» создавало возможность втянуть советский военный персонал в прямые боевые действия против американской авиации, открывало путь для военной эскалации.
На следующий день, 25 октября, сухогруз «Александровск», прорвав блокаду, доставил ядерные боеприпасы для ракет Р-14 в порт Ла-Изабелла83 Сами же ракеты находились на борту судов, следовавших к острову. Американцы осуществляли морскую блокаду Кубы. На пути к острову были суда, на которых везли советское оружие, относящееся к категории особо секретного. Эти суда в море охранялись подводными лодками. Любой конфликт, попытка остановить суда могли привести к войне, которая была обречена стать ядерной, так как на Кубе уже были размещены ракеты с ядерными боеголовками, обладавшие радиусом действия в сотни миль. Мир оказался на пороге войны.
Это прекрасно понимали и главные действующие лица — Хрущев и Кеннеди. Ночью 25 октября в советское посольство в Вашингтоне нарочным было доставлено очередное послание в Москву. Оно поступило в Москву около 2 часов дня. Тон этого послания Кеннеди, казалось, повторял его письмо, направленное 23 октября. В нем вновь указывалось, что «последовательность событий ясна. В августе были сообщения о важных перевозках военного снаряжения и специалистов из Советского Союза на Кубу. В начале сентября я весьма ясно указал, что Соединенные Штаты будут рассматривать любые поставки наступательного оружия как представляющие собой серьезные проблемы».
Однако появлялись и новые оттенки. Создается впечатление, что Кеннеди стремился восстановить доверие между ним и Хрущевым. Президент подчеркивал, что он верил всем заявлениям советской стороны об отсутствии на Кубе наступательного оружия. Он писал: «Наше правительство получило совершенно ясные заверения от Вашего правительства и его представителей, как публичные, так и по неофициальным каналам, что никакого наступательного оружия на Кубу не посылалось. Если Вы еще раз посмотрите заявление, опубликованное ТАСС в сентябре, Вы увидите, сколь ясно дано это заверение. ...Полагаясь на эти торжественные заверения, я призывал к сдержанности тех в нашей стране, которые в то время призывали к действиям... И затем я узнал, без сомнения, то, чего Вы не отрицали, а именно что все эти публичные заверения были ложными и что Ваши военные приступили недавно к созданию комплекса ракетных баз на Кубе.
Я вновь выражаю свое сожаление, что эти события вызвали ухудшение в наших отношениях. Я надеюсь, что Ваше правительство предпримет необходимые действия, позволяющие восстановить существовавшее ранее положение»84
Это послание Кеннеди по-своему замечательно. Сказав немного, он сообщил многое. Хрущеву было объяснено, почему американская администрация была вынуждена принимать именно такие решения, ему указали, что и сама администрация, оказывается, не до конца свободна от давления «тех... которые... призывали к действиям», и содержался намек на противопоставление самого Хрущева «Вашим военным», строившим ракетные базы. В этом коротком послании содержалось и предложение о выходе из конфликта — восстановление status quo. Это, в свою очередь, предполагало не только вывод советских ракет с Кубы, но и известные обещания не менять политическую ситуацию там.
Послание Кеннеди стало сигналом для тех, кто хотел его услышать. И этот сигнал в Москве был принят. Уже через два с половиной часа (!) Министерство иностранных дел СССР передало послу США в Москве ответ Н. С. Хрущева. В этом огромном послании, датированном 26 октября и передававшемся в Госдепартамент четырьмя частями. Хрущев сообщал: «Из Вашего письма я почувствовал, что у Вас есть некоторое понимание сложившейся ситуации и осознание ответственности. Это я ценю». Хрущев подхватил эстафетную палочку от Кеннеди и не без ловкости попытался перевести словесную (пока!) войну в терминологический спор, хотя и жаркий, но не переходящий в драку: «Я заверяю Вас от имени Советского правительства, советского народа, что Ваши доводы относительно наступательного оружия на Кубе не имеют под собой никакой почвы. Из того, что Вы мне писали, видно, что у нас разное понимание на этот счет, вернее, мы по-разному оцениваем те или другие военные средства». Хрущев заверял Кеннеди в отсутствии у советской стороны планов использования территории Кубы как плацдарма военных действий против США.
а...Мы не должны поддаваться угару и мелким страстям, независимо от того, предстоят ли в той или иной стране выборы или не предстоят. Это все вещи преходящие, а если уж война разразится, то не в нашей власти будет ее задержать, остановить, ибо такова логика войны...» Так в ходе конфликта и попыток его преодоления росло понимание — не война, а баланс возможности ее возникновения будет определять взаимоотношения между СССР и США.
«...Наши суда,— продолжал Хрущев,— видимо, скоро придут в зону, где патрулирует Ваш военный флот. Заверяю Вас, что эти суда, идущие сейчас на Кубу, везут самые
