Советский Союз. История власти. 1945–1991 - Рудольф Германович Пихоя

которой советским войскам на Кубе приказывалось в связи с ожидающейся агрессией США принять все меры к повышению боевой готовности и к отражению противника совместно с силами кубинской армии и всеми силами советских войск, за исключением средств генерала Ста- ценко (ракеты) и всех грузов генерала Белобородова (ядерные боеголовки)76 Вместе с тем осуществить отражение возможной интервенции без применения ядерных средств было бы весьма проблематично: ядерные боеприпасы находились в распоряжении всех родов войск, дислоцированных на Кубе, они и завозились на Кубу для того, чтобы стать основой военной мощи этой группировки, и в условиях практически неизбежной утраты связи с войсками в обстановке широкомасштабных боевых действий ядерное оружие могло оказаться в распоряжении и моряков, и летчиков, и, конечно, ракетчиков.

Так же за час до заявления, сделанного по советскому радио, послу США в Москве было вручено Послание Председателя Совмина СССР Н. С. Хрущева президенту США Дж. Кеннеди. В коротком (и поэтому несвойственном Хрущеву) документе сообщалось: «Только что получил Ваше письмо, а также ознакомился с текстом Вашего выступления 22 октября в связи с Кубой. Должен откровенно сказать». что намеченные в Вашем заявлении меры представляют собой серьезную угрозу миру и безопасности народов. ...Заявление Правительства Соединенных Штатов Америки нельзя оценить иначе, как неприкрытое вмешательство во внутренние дела Кубинской Республики, Советского Союза и других государств. Устав Организации Объединенных Наций и международные нормы не дают ни одному государству права устанавливать в международных водах проверку судов, направляющихся к берегам Кубинской Республики. (Заметим, что в непосредственной близости от берегов Кубы находился сухогруз «Александ- ровск», на борту которого были ядерные боеголовки к ракетам Р-14. Введение карантина, осуществляемого ВМС США, создавало реальную и ближайшую угрозу вооруженного конфликта.— Авт.) Мы, разумеется, не можем признать за

Соединенными Штатами и право установления контроля за оружием, необходимым Республике Куба для укрепления своей обороноспособности. Мы подтверждаем, что оружие, находящееся на Кубе, независимо от того, к какому классу оно относится, предназначено исключительно для оборонительных целей, чтобы обезопасить Кубинскую Республику от нападения агрессора»77

Послание Хрущева содержало в себе полупризнание факта размещения ракет на Кубе, хотя сами ракеты в этом советском документе не упоминались. Общая тональность этого документа была конфронтационной. Обвинение в адрес правительства США в том, что введение карантина противоречит международному праву, не было лишено оснований. «Принцип свободы открытого моря» был зафиксирован Женевской конвенцией об открытом море 1958 г., вступившей в силу буквально накануне Карибского кризиса — 30 сентября 1962 г. В статье 2 конвенции устанавливалось: «Открытое море открыто для всех наций, и никакое государство не вправе претендовать на подчинение какой-либо части его своему суверенитету»78. Но для американского общественного мнения этот тезис не был приемлем, когда речь шла о территории, непосредственно примыкавшей к берегам США. Здесь начинала действовать другая норма — норма доктрины Монро, которая, несмотря на свою древность (была принята еще в 1823 г.), не только сохранялась в политическом сознании, но и приобретала в этих условиях новую жизнь, новую актуальность.

23 октября прокламацией № 3504 президент США ввел режим карантина вокруг Кубы. Вооруженным силам США был отдан приказ не допускать поставок наступательного оружия и относящихся к нему материалов на Кубу. Суда, следовавшие на Кубу, должны были подвергаться досмотру, а в случае неподчинения — задерживаться и направляться в один из портов США до получения соответствующих указаний79

Усиление противостояния, нарастание конфликта между СССР и США парадоксальным образом потребовали укрепления связей между политическим руководством двух стран. В это время существовало по крайней мере 17 каналов свя-

ЙО

зи между американским и советским руководством

Прямые контакты существовали между Хрущевым и Дж. Кеннеди, послом А. Ф. Добрыниным и Госдепартаментом, министром юстиции Р. Кеннеди, специальным помощником президента Т. Соренсеном, обозревателем У. Липпманом, А. А. Громыко и госсекретарем Д. Раском, заместителем Председателя Совмина СССР А. И. Микояном и и. о. генерального секретаря ООН У Таном, между американскими представителями на советско-американских переговорах Д. Маккло- ем, Э. Стивенсоном и заместителем министра иностранных дел СССР В. В. Кузнецовым, советским представителем в ООН В. Зориным и У Таном, представителями Кубы в ООН Инчаустеги и К. Лечугой, советским журналистом и представителем разведки В. Большаковым и Р. Кеннеди и др.

В послании президента Дж. Кеннеди от 23 октября ответственность за возникновение конфликта полностью возлагалась на советскую сторону. Полупризнание Хрущева превращалось в послании Кеннеди в доказанность советской вины. «Я думаю,— писал он Хрущеву,— Вы признаете, что первым шагом, послужившим началом нынешней цепи событий, было действие Вашего правительства, выразившееся в тайной поставке на Кубу наступательного оружия». В конфликте между СССР и США из-за влияния на Кубу американская сторона захватывала инициативу в свои руки, не без успеха используя поддержку международного общественного мнения. «Мы будем обсуждать этот вопрос в Совете Безопасности»,— заявил Кеннеди. Конфронтация переходила на новый виток. В послании Кеннеди Хрущеву звучали ультимативные тона: «Я надеюсь, что Вы немедленно дадите инструкции Вашим судам соблюдать условия карантина, основа которого была создана голосованием Организации американских государств сегодня после полудня и который вступит в силу в 14 часов по гринвичскому времени 24 октября».

В то же время Кеннеди призывал Хрущева, «чтобы мы оба проявили благоразумие и не сделали ничего такого, что позволило бы событиям еще более затруднить, по сравнению с тем, что уже имеет место, удерживание положения под контролем». Впрочем, в обстановке нарастания конфликта эти слова не могли восприниматься иначе как чистая политическая риторика.

По существу, так это послание Кеннеди и было воспринято Хрущевым. Он разразился исключительно резким ответом, временами переходившим в брань. 24 октября в 23 часа 30 мин. по московскому времени Посольству США в Москве было передано послание Н. С. Хрущева Дж. Кеннеди. Хрущев писал: «Получил Ваше письмо от 23 октября, ознакомился с ним и отвечаю Вам. ...Поставив нам эти условия, Вы, господин Президент, бросили нам вызов. Кто Вас просил делать это? По какому праву Вы это сделали?.. Вы, господин Президент, объявляете не карантин, а выдвигаете ультиматум и угрожаете, что если мы не будем подчиняться Вашим требованиям, то Вы примените силу. Вдумайтесь в то, что Вы говорите! ...Нет, господин Президент, я не могу с этим согласиться и думаю, что внутренне Вы признаете свою (так в тексте.— Авт.) правоту. Убежден, что на моем месте Вы поступили бы так же. Ссылка на решение Организации американских государств ни в какой мере не может подкрепить требований, выдвигаемых сейчас Соединенными Штатами. Эта Организация не имеет абсолютно никаких полномочий или