Книга Москвы: биография улиц, памятников, домов и людей - Ольга Абрамовна Деркач
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Николай Чудотворец
Московский городской святой
Запало в память слышанное от старого столичного экскурсовода еще в семидесятых: видишь в Москве церковь, не знаешь, во имя кого освящена, смело говори, что Николая Чудотворца, – в трех случаях из четырех не промахнешься. Ну сами глядите: на Берсеневке, в Хамовниках, на Болвановке, в Пыжах, в Покровском и Подкопаеве, в Кузнецах и Звонарях, на Старом Ваганькове и в Новом… мы перечислять устали, а вы читать притомились. Так это теперь, после усердной работы подрывников в тридцатые, а раньше-то… Неутомимый Кондратьев описывает пятьдесят три церкви в Китай-, Белом и Земляном городе, посвященные святому Николаю, а были еще монастыри: Никольский греческий, в честь которого улица в Китай-городе и башня Кремля, Николо-Перервинский, Никольский единоверческий на Преображенке в Малой Азии, на нынешней территории Турции, чудотворец и великий угодник Божий, живший, рассказывают, в IV веке нашей эры? Да вот потому и полюбился, что творил чудеса: в каком еще народе даже в сказках побеждают не трудом и талантом, а чудом, сотворенным потусторонними силами? Любим мы, ох любим, подарки судьбы и Деда Мороза. При чем здесь Дед Мороз? Дед Мороз, может, и ни при чем, а вот забугорный Санта-Клаус очень даже при деле, потому как это тот же самый Святой Николай. Историю, которая превратила его в Санта-Клауса, без упоминания, разумеется, об этой метаморфозе, можно прочесть в Житии святого Николая.
Узнав о том, что некий разорившийся богач надумал превратить трех своих дочерей в блудниц для спасения от голода, Николай Чудотворец уберег его от этого греха, подбросив ночью тайком в окно три мешочка с золотом. Эти мешочки с приданым как раз и есть предтечи рождественских подарков у католиков и протестантов и новогодних подарков у атеистов бывшего СССР. Те из них, кто хочет поблагодарить святого покровителя купцов, крестьян и моряков (отчего многие церкви в народе даже называли храмами Николы Мокрого), могут отправиться в город Бари на юге Италии, куда из занятой мусульманами Малой Азии перевезли еще в XI веке нетленные мощи чудотворца. А можно и не ездить так далеко: в 2001 году Ватикан передал частицу мощей Русской православной церкви в знак (цитируем священника Джованни Матера, настоятеля собора Святого Николая в Бари) «любви к нашим православным братьям, чтобы мы могли создать единую семью».
Нирнзее дом
«Я живу в высотном доме, но в подвальном этаже»
Именно так могли говорить многие поколения московских актеров, ни на йоту не погрешив против истины. Потому как дом, построенный архитектором Нирнзее и называемый его именем (а иногда и ошибочно с добавкой буковки «е» – Нирензее; так удобно русскому языку, что и мы попервоначалу ошибались), был одно время самым высоким в Москве – целых 10 этажей. А подвал дома Эрнест-Ришард Карлович специально спроектировал под размещение в нем театра. Зачем? А затем, что предназначался «небоскреб» для сдачи в аренду малокомнатных квартир холостякам и небольшим семьям – такая «малосемейка» дореволюционной эры (и это, оказывается, не советское изобретение, позже только ужмут жилплощадь до малоприличия). И как в таком молодежном доме, населенном людьми с досугом, не иметь театра? Помилуйте, никак невозможно. Вот и заработал в доме по Большому Гнездниковскому, 10 театральный конвейер.
Первым здесь прописалось кабаре «Летучая мышь». Ах, что это был за театр! Еще 29 февраля (исключительно редкий день) 1908 года Никита Балиев и другие актеры Московского Художественного театра открыли этот первый русский театр-кабаре (сначала в другой московской достопримечательности – доме Перцова, а уж когда возвели «небоскреб» в Гнездниковском, с радостью переехали туда). Рассказывали, что на представлениях лихо плясал «сам» Станиславский, а рафинированная Ольга Леонардовна Книппер-Чехова пела, как легкомысленная шансонетка. «Шутка богов» – такова была рецензия на дебют жанра. После 1917-го стало не до шуток, и в 1924-м помещение занял вполне серьезный Театр сатиры (и никаких там кабаре!). Конвейер крутился: 1928-й – студия Малого театра, 1931-й – «Ромэн» (тогда созданный и до сих пор единственный в мире цыганский театр), 1958-й – учебный театр ГИТИСа. Но в полном соответствии с законом диалектического развития по спирали в 1989 году конвейер привез на Большой Гнездниковский… кабаре «Летучая мышь». Это подвижник и эстет Григорий Гурвич сумел возродить не только жанр, но и театр.
А что же остальной дом? Ведь все-таки 10 этажей. Дом не скучал. Побывал в должности «Чедомоса» (не поняли? это означает 4-й Дом Московского совета – казенные квартиры для размещения руководящего состава 4-го уровня), держал под крышей множество журналов и газет. Хорошо, что вспомнили про крышу. Она у дома тоже была уникальная (не в том смысле, что охрану «крутые» ребята держали, а совсем в прямом, архитектурно-строительном). С самого начала Нирнзее предусмотрел там «зону досуга», даже площадку для катания на роликах (скейтинг-ринг) соорудил. На крыше размещались съемочные павильоны сначала дореволюционного товарищества «Киночайка», а потом Ассоциации революционной кинематографии (где оттачивал свое мастерство великий Эйзенштейн). А еще вплоть до 30-х годов работал на крыше кинотеатр: никто в щелочку без билета не посмотрит, 10-й этаж все-таки, да и еще учтите, что потолки в доме – не два шестьдесят пять. Получается, что этот дом – от подвала до крыши – весь в
