Книга Москвы: биография улиц, памятников, домов и людей - Ольга Абрамовна Деркач

Прикуплена близлежащая дача Шаховского, дом Демидова – Орлова в очередной раз перестроен, а местности дано указание именоваться Александрией. Подъездные ворота к Александринскому дворцу (так стал именоваться Нескучный) в 1835 году оформили скульптурными композициями – аллегориями «Изобилие» работы И.П. Витали. Через 100 лет перед зданием установили фонтан работы того же Витали, ранее украшавший Лубянскую площадь (помните конскую поилку на Лубянке из статьи «Извозчики»? Так это тот самый фонтан). Зачем он там? Так ведь во дворце разместился Президиум Академии наук СССР. Куда же АН без воды? Чем разбавлять? А чтобы перемена домовой участи не была слишком радикальной (хотя о чем можно говорить после операций по смене пола или смены владельцев здания на Лубянской площади со страхового общества на контору, от которой страховки не придумали), в 1918-1928 годах в Нескучном-Александринском дворце погостевал еще Музей мебели. Да-да, тот самый, который, подобно надтеречной скале, можно было бы пометить надписью «Киса и Ося здесь были». А мы в нескучной книге про это прочитали. Всё в духе названия.

Николай Чудотворец

Московский городской святой

Запало в память слышанное от старого столичного экскурсовода еще в семидесятых: видишь в Москве церковь, не знаешь, во имя кого освящена, смело говори, что Николая Чудотворца, – в трех случаях из четырех не промахнешься. Ну сами глядите: на Берсеневке, в Хамовниках, на Болвановке, в Пыжах, в Покровском и Подкопаеве, в Кузнецах и Звонарях, на Старом Ваганькове и в Новом… мы перечислять устали, а вы читать притомились. Так это теперь, после усердной работы подрывников в тридцатые, а раньше-то… Неутомимый Кондратьев описывает пятьдесят три церкви в Китай-, Белом и Земляном городе, посвященные святому Николаю, а были еще монастыри: Никольский греческий, в честь которого улица в Китай-городе и башня Кремля, Николо-Перервинский, Никольский единоверческий на Преображенке в Малой Азии, на нынешней территории Турции, чудотворец и великий угодник Божий, живший, рассказывают, в IV веке нашей эры? Да вот потому и полюбился, что творил чудеса: в каком еще народе даже в сказках побеждают не трудом и талантом, а чудом, сотворенным потусторонними силами? Любим мы, ох любим, подарки судьбы и Деда Мороза. При чем здесь Дед Мороз? Дед Мороз, может, и ни при чем, а вот забугорный Санта-Клаус очень даже при деле, потому как это тот же самый Святой Николай. Историю, которая превратила его в Санта-Клауса, без упоминания, разумеется, об этой метаморфозе, можно прочесть в Житии святого Николая.

Узнав о том, что некий разорившийся богач надумал превратить трех своих дочерей в блудниц для спасения от голода, Николай Чудотворец уберег его от этого греха, подбросив ночью тайком в окно три мешочка с золотом. Эти мешочки с приданым как раз и есть предтечи рождественских подарков у католиков и протестантов и новогодних подарков у атеистов бывшего СССР. Те из них, кто хочет поблагодарить святого покровителя купцов, крестьян и моряков (отчего многие церкви в народе даже называли храмами Николы Мокрого), могут отправиться в город Бари на юге Италии, куда из занятой мусульманами Малой Азии перевезли еще в XI веке нетленные мощи чудотворца. А можно и не ездить так далеко: в 2001 году Ватикан передал частицу мощей Русской православной церкви в знак (цитируем священника Джованни Матера, настоятеля собора Святого Николая в Бари) «любви к нашим православным братьям, чтобы мы могли создать единую семью».

Нирнзее дом

«Я живу в высотном доме, но в подвальном этаже»

Именно так могли говорить многие поколения московских актеров, ни на йоту не погрешив против истины. Потому как дом, построенный архитектором Нирнзее и называемый его именем (а иногда и ошибочно с добавкой буковки «е» – Нирензее; так удобно русскому языку, что и мы попервоначалу ошибались), был одно время самым высоким в Москве – целых 10 этажей. А подвал дома Эрнест-Ришард Карлович специально спроектировал под размещение в нем театра. Зачем? А затем, что предназначался «небоскреб» для сдачи в аренду малокомнатных квартир холостякам и небольшим семьям – такая «малосемейка» дореволюционной эры (и это, оказывается, не советское изобретение, позже только ужмут жилплощадь до малоприличия). И как в таком молодежном доме, населенном людьми с досугом, не иметь театра? Помилуйте, никак невозможно. Вот и заработал в доме по Большому Гнездниковскому, 10 театральный конвейер.

Первым здесь прописалось кабаре «Летучая мышь». Ах, что это был за театр! Еще 29 февраля (исключительно редкий день) 1908 года Никита Балиев и другие актеры Московского Художественного театра открыли этот первый русский театр-кабаре (сначала в другой московской достопримечательности – доме Перцова, а уж когда возвели «небоскреб» в Гнездниковском, с радостью переехали туда). Рассказывали, что на представлениях лихо плясал «сам» Станиславский, а рафинированная Ольга Леонардовна Книппер-Чехова пела, как легкомысленная шансонетка. «Шутка богов» – такова была рецензия на дебют жанра. После 1917-го стало не до шуток, и в 1924-м помещение занял вполне серьезный Театр сатиры (и никаких там кабаре!). Конвейер крутился: 1928-й – студия Малого театра, 1931-й – «Ромэн» (тогда созданный и до сих пор единственный в мире цыганский театр), 1958-й – учебный театр ГИТИСа. Но в полном соответствии с законом диалектического развития по спирали в 1989 году конвейер привез на Большой Гнездниковский… кабаре «Летучая мышь». Это подвижник и эстет Григорий Гурвич сумел возродить не только жанр, но и театр.

А что же остальной дом? Ведь все-таки 10 этажей. Дом не скучал. Побывал в должности «Чедомоса» (не поняли? это означает 4-й Дом Московского совета – казенные квартиры для размещения руководящего состава 4-го уровня), держал под крышей множество журналов и газет. Хорошо, что вспомнили про крышу. Она у дома тоже была уникальная (не в том смысле, что охрану «крутые» ребята держали, а совсем в прямом, архитектурно-строительном). С самого начала Нирнзее предусмотрел там «зону досуга», даже площадку для катания на роликах (скейтинг-ринг) соорудил. На крыше размещались съемочные павильоны сначала дореволюционного товарищества «Киночайка», а потом Ассоциации революционной кинематографии (где оттачивал свое мастерство великий Эйзенштейн). А еще вплоть до 30-х годов работал на крыше кинотеатр: никто в щелочку без билета не посмотрит, 10-й этаж все-таки, да и еще учтите, что потолки в доме – не два шестьдесят пять. Получается, что этот дом – от подвала до крыши – весь в