Книга Москвы: биография улиц, памятников, домов и людей - Ольга Абрамовна Деркач

часы работы винных «монополек». Решили бороться не со следствиями, а с причиной, а это значит – просвещать и развлекать без горячительного, а для того построить в Москве и во многих губернских городах специальные Народные дома. Дело потребовало значительных средств, и они нашлись: деньги дали местные власти и купцы-меценаты. С середины 90-х годов XIX века в ведении Московского столичного попечительства о народной трезвости находилось уже с десяток таких учреждений. Библиотека с читальней, зал для лекций и спектаклей, чайная, торговая лавка, иногда даже специальная воскресная школа – вам это ничего не напоминает? Да, большевики ничего не выдумали: свои рабочие клубы и дворцы культуры они организовывали по образу и подобию Народных домов и, собственно, в тех же помещениях. Нынешний ДК МЭЛЗ – это как раз и есть бывший Введенский Народный дом.

«Националь»

1-й Дом

Есть у специалистов-психологов такое понятие – мнемоника. Означает оно, говоря умными словами, совокупность приемов, облегчающих запоминание путем образования искусственных ассоциаций. Вот, например, «каждый охотник желает знать, где сидят фазаны» – это типично мнемонический прием, освоеннный восьмиклассниками для запоминания цветов радуги. Разумеется, вы догадались, что о полезной мнемонике мы заговорили не случайно и сейчас привяжем ее каким-нибудь боком к памятнику архитектуры – гостинице по Тверской улице, дом 1. Угадали, привяжем, и вот каким: знаете, кто построил гостиницу с таким говорящим названием? Ну, думайте, думайте! Подскажем, как подсказала нам когда-то дочка-психолог: назовите национальную русскую фамилию. Вот, а вы говорили, что не знаете! Правильно, Иванов.

Тут, правда, надо добавить, что кроме фамилии зодчего в здании нет ничего национального русского, или, учитывая время его постройки – первые годы XX века, – псевдорусского. С точки зрения архитектуры гостиницу следовало бы назвать «Интернациональ», поскольку наш стиль модерн – тот же немецкий югендстиль, французский ар-нуво или итальянский либерти. По ленинскому плану монументальной пропаганды удалось, правда, внести в облик гостиницы толику национального, только не русского, а советского: панно на угловой части здания теперь изображает индустриальный пейзаж.

Самые главные события в истории гостиницы, по словам путеводителей советского времени, произошли в 1918 году, когда Москву назначили столицей и в связи с этим в нее перебралось на жительство и работу советское правительство. Губа у правительства оказалась не дурой – оно выбрало для этого жительства лучшие здания. «Националь» срочно перекрестили в 1-й Дом Советов и заселили туда совзнать. Про то, что в номере 107 жил В.И. Ленин, любой прохожий может узнать, изучив мемориальную доску на фасаде. В конце двадцатых здание опять стало работать гостиницей и сюда свезли мебель из национализированных дворянских гнезд. Но музея в ленинском номере не устроили: валюты, наверное, пожалели.

Нескучный сад

Не скучай!

Согласитесь, несколько необычное название – Нескучный сад (что вы про него слышали, мы и не сомневаемся). Не знаем, насколько весело в том районе было раньше и есть сейчас, но что история у сада и всей округи нескучная – гарантируем.

Предполагают, что название Нескучное имело увеселительное имение Никиты Юрьевича Трубецкого, расположенное на берегу Москвы-реки у Калужской дороги. Мол, любил повеселиться князь. Может и любил, но времени у него не очень много на то было. Еще с царствования Анны Леопольдовны занимал Трубецкой должность генерал-прокурора Сената, а во времена Елизаветы Петровны не только получил звание генерал-фельдмаршала, но и возглавил Военную коллегию. Правда, с воцарением Петра III все прежние фавориты были отставлены (Екатерина II Трубецкого в должностях не восстановила – «своих» хватало), и вот тут-то, видимо, свободное время для нескучания и появилось. Кстати, от имения Трубецкого остался Охотничий домик на склоне оврага, в котором гениальный режиссер Владимир Ворошилов некогда разыгрывал баталии телеказино.

По соседству с Трубецким построился Прокопий Акинфиевич Демидов, внук и сын знаменитых тульских и уральских заводчиков. Сам он производственными вопросами не занимался – просто тратил средства куда вздумается. Завел, например, ботанический сад. Построил Прокопий Демидов и дворец. Нескучным, заметим, демидовский дворец еще не назывался.

Что было потом – доподлинно не известно. Все складывается вроде в такую картинку: после отставки приезжает в провинциальную Москву граф Алексей Григорьевич Орлов-Чесменский. И поселяется в районе Нескучного. И получается, по нынешним расчетам, что в другом месте, кроме этого демидовского дворца, поселиться ему негде. Стало быть, продал дворец (с прилегающим парком) Орлову Прокопий Акинфиевич. Но ботанический сад по Москве-реке при этом у Демидова остался. Да не простой, а лучший, если уж не в Европе (читай – мире), так в России. Два года до семисот рабочих в день выравнивали по склону реки пять ярусов садового амфитеатра. 2224 сорта ботанических редкостей. Пальмы, виноград, ананасы, совершенная экзотика для того времени – карликовые деревья. Из Нескучного ботанического сада снабжался Зимний сад Большого Императорского (ныне Кремлевского) дворца. А любителям-ботаникам (чтобы не скучали от зависти) Демидов разрешал собирать в саду гербарии и даже выбирать растения.

Однако мы не закончили с Орловым. Основным занятием в Москве отставного победителя турецкого флота и похитителя княжны Таракановой было ведение обширного хозяйства. Конезаводство из увлечения стало профессией. На регулярно устраиваемых Орловым бегах прямо напротив собственного (демидовского?) дома (уже перестроенного) победителями обычно выходили рысаки графа (те самые знаменитые орловские). Кстати, границами дистанции вместо традиционных столбов служили китовые ребра (забавничал Орлов, не скучал). Алексей Орлов не только не отказывал всем желающим в прогулках по собственному саду-парку, но даже и поощрял подобное. Был бывший вершитель судеб хлебосолен, исполнял по обычаю московских бояр (вон с кем хотел сравняться) обет гостеприимства даже для незнакомцев. Москвичи любили Алексея Орлова необычайно: когда он скончался, тысячи людей провожали гроб после отпевания. А что же дворец и парк? Похоже, что на них к этому времени распространилось имя усадьбы Трубецкого. Ведь не скучал народ ни возле дворца, ни, тем более, в саду. Вот и стали они Нескучными.

Популярность Нескучного была велика. Сад (а мы большей частью употребляем этот термин, потому как чрезвычайной регулярностью классического парка Нескучное никогда не отличалось, а было, если можно так выразиться, улучшенным лесом) привлекал самую разношерстную публику. Ну, а когда дело дошло до цыганских таборов, Нескучное было выкуплено Николаем I у Анны Алексеевны Орловой в казну.