Книга Москвы: биография улиц, памятников, домов и людей - Ольга Абрамовна Деркач

были не бурные природные катаклизмы, а обыкновенное недомыслие. Яуза, например, разливалась из-за неудачных опор мостов, которые запруживались чем ни попадя. Неглинка же попросту не вмещалась в предназначенные ей инженерной волей трубы, требовала (вот капризная какая) куда больших диаметров и коллекторов, не позволяющих задерживаться городскому мусору. Но и с этими речками со временем, похоже, управились. Осталось применить накопленный в боях опыт к обыкновенным лужам, возникающим после нередких (что поделать, климат московский, как это ни покажется странным московским дорожникам, отнюдь не засушливый) дождей на многих магистралях. Кто-то сомневается, что в Москве есть лужи наподобие миргородской? Пусть после хорошего дождя съездит к метро «Бабушкинская», в начало проезда Дежнева. Собственными глазами видели полузатонувший «жигуль», не выруливший, в нарушение правил, на более высокую противоположную полосу и поплатившийся за это суточным отстоем в этой луже. А всего-то – сток не справляется.

А вы говорите: Питер, Питер… наводнения… Москва – вот водный город. Настоящий порт пяти морей и тысячи луж.

Никитские названия

Два Никиты на пять названий

Не надо быть редким интеллектуалом, чтобы в пятерке Никитских названий – две улицы разного размера, площадь на месте бывших одноименных ворот, бульвар и переулок – не разобрать основополагающего Никиты. Остается самая малость: дознаться, что это за Никита и чем он таким особенным был знаменит.

На самом деле Никит было два – один земной и один небесный. Но начать следует не с них, а с дороги. В те времена, которые называют «оны», чтобы подчеркнуть их немыслимую древность, от Кремля шла дорога на Великий Новгород через Волок Ламский, за что начальный ее отрезок, превратившийся с веками в улицу, стали называть Волоцкая или Новгородская – кому как нравилось, и уличное двуличие отчего-то никого не смущало. На улице – или еще дороге, теперь уж не разобрать – поставили церковь Святого Великомученика Никиты у Ямского двора. Или в Занеглименье – тут в источниках согласья нет. На месте этой церкви – или около нее, здесь источники тоже не сходятся друг с другом – другой Никита, земной, живой, полнокровный, по отчеству Романович, а по фамилии Захарьин-Юрьев, основал в XVI веке монастырь в память своего небесного покровителя. Если кто не знает, Никита Романыч – это родной дядя болезного Федора Иоанновича и отец того самого Федора, что получил в фамилию отцовское отчество и стал родоначальником династии Романовых, пережив прежде от подозрительного Годунова опалу и насильное пострижение в монахи под именем Филарет.

Для Волоцкой-Новгородской улицы женский Никитский монастырь имел поистине судьбоносное значение: по свежевоздвигнутой обители ее немедленно стали прозывать Никитской. Потом от нее ответвилась нынешняя Малая Никитская, а основной ствол стали называть Большой Никитской. Ежели встретите в литературе название Царицынская, тоже не пугайтесь – так называлась та часть Большой Никитской, что лежала за Никитскими воротами.

К революции обе Никитские обросли чудными дворцами-особняками, среди которых достойны отдельного упоминания особняк Рябушинского работы великого Шехтеля, о котором мы расскажем в своем месте, роскошный дворец Меншикова-внука, нынче упрятанный от любознательных глаз за постройкой советских времен под номером 12 на Большой Никитской, дашковский – президентши Российской академии наук – дворец, встроенный еще до революции в консерваторию, дом Бобринских на Малой Никитской, 12 и еще много чего, не поместившегося в нашем малом формате. После 1917-го Большая Никитская улица сначала утратила имя, отдав его в пользу учившегося некогда на ее углу в Московском университете Герцена. И с Огаревым его в том 1920-м, переименовательном, не разлучили – именем Николая Платоныча назвали Газетный переулок, что выходит на Большую Никитскую. И Белинского до кучи к делу пристроили, пожертвовав под это дело в том же году Никитский переулок. Не уцелел и монастырь: при строительстве метро его место приглянулось для постройки, простите за выражение, электроподстанции. Мы могли бы поиронизировать по этому поводу сами, но подопремся авторитетом, и каким! В «Записных книжках» Ильи Ильфа читаем: «Архитектурная прогулка: вестибюль гостиницы “Москва”, магазин ТЭЖЭ в том же доме и здание тяговой подстанции метро на Никитской улице – вдохновенное создание архитектора Фридмана». Заступимся за архитектора – это точно не он принимал решение о сносе монастыря. Но строить на месте монастыря и кладбища строил, и постройка вышла точно в духе времени: с монументальными колоннами и скульптурами пролетариев на фасаде – всех как есть в трудовых порывах. И другие постройки советских времен древнюю улицу не украсили – взять хоть глазастый обрубок здания ТАСС.

В 1948 году скончался великий советский актер Василий Иванович Качалов. И хоть жил он в последние годы в Брюсовском переулке (это теперь он Брюсов), который лишь 14 лет спустя назовут улицей Неждановой, но в его честь переименовали Малую Никитскую, на которой он жил до 1922 года. А к 150-летию со дня кончины Суворова с хваленными полководцем быстротой и натиском, но абсолютно без исторического глазомера переименовали в его честь Никитский бульвар. И только площадь Никитских Ворот никогда не меняла названия – как образовалась она в конце XVIII века, так и до сего дня носит это имя. Не «закрывали» ворот, несмотря на то, что из-под них постоянно дует куда не след.

Народные дома

Просвещать и развлекать

Как вы думаете, что общего между бесконечной очередью за водкой образца 1985 года и зданием Дома культуры Московского электролампового завода на площади Журавлева? Не знаете, говорите? А вот что: и то и другое – зримые формы борьбы за народную трезвость. Причем нынешний Дом культуры – это борьба за трезвость конца позапрошлого, XIX века.

«Веселие на Руси есть пити, не может без того и быти» – утверждал, если верить летописцу Нестору, живший еще в XI веке великий князь Владимир Святославич. Крепкие алкогольные традиции, замешенные на тяжелой жизни и скудном образовании с низким интеллектом, всходили тестом повального пьянства. Царское правительство – а царем в ту пору был Александр III (сам, заметим в скобках, неумеренно употреблявший и, по слухам, всегда прятавший от супруги за голенищем сапога фляжку с чем-нибудь крепким) – поступило гораздо умнее многих позднейших борцов, как в нашей стране, так и в более цивилизованных краях. Не стали объявлять сухого закона, не стали рубить ни в чем не повинные виноградники, не стали сокращать