Книга Москвы: биография улиц, памятников, домов и людей - Ольга Абрамовна Деркач

А если считать от самой первой попытки рассеять непроглядную темень в Белокаменной, точкой отсчета должен быть принят 1602 год, когда в Кремле на особых железных жаровнях развели костры, дабы в лучшем виде даже ночью представить его датскому принцу Иоанну – жениху Ксении Борисовны Годуновой. Светили напрасно: свадьба не состоялась. Но не потому, что жениху оказался не мил ночной свет, а потому, что он оставил этот свет вовсе – Иоанн скончался в Москве, не дожив до бракосочетания. А потом до самого сенатского указу улицы освещали домовладельцы простым, как пареная репа, которой в ту пору питались, способом: выставляя свечи на окошко. Россия не была тогда в этом смысле отсталой: утверждают, что парижане точно так же выставляли фонари на подоконники по распоряжению своего парижского магистрата.

Фонари по указу 1730 года установили «конопляные», то есть с фитилем в конопляном масле. Так что вовсе не странно, что освещением ведали брандмайоры при полицейских участках: а кому еще таким пожароопасным делом управлять? Светили не везде – сначала только в пределах Бульварного кольца, и вовсе не всегда: летом не светили совсем, в другое время только до полуночи и в безлунные ночи – таких в месяц набегало 18. Этот строгий осветительный режим просуществовал до конца XIX века – злым, тихим словом поминал за это городскую думу, например, известный русский писатель Владимир Гиляровский в знаменитой книжке «Москва и москвичи». И вообще столичные жители одобряли свет на улицах и в этом смысле были много просвещенней (опять же, сорри за каламбур), чем, например, жители Кёльна, которые считали освещение улиц фонарями вмешательством в Божий распорядок, поскольку, по их мнению, это способствовало росту заболеваний и упадку нравов, пугало лошадей и помогало преступникам.

Представьте себе московского фонарщика – по большей части из числа отставных солдат, который двигается от столба к столбу с лестницей на плече. В руках у него посудина с маслом, мерка – а ну как лишнего нальешь, взыщут! – воронка, щипцы… Мужик выходит богатырского росту и недюжинной силы – фонарщики и в самом деле, пишут, были такие. Так и ходили они – целый век и даже больше. Конопляное масло пытались было заменить спиртом или смесью спирта со скипидаром, но ничего не вышло, и вы – держим пари – уже поняли почему. Керосину не попьешь, поэтому керосиновые лампы прижились и дожили почти до Первой мировой. На пару лет позже них появились газовые фонари, которые мирно сосуществовали с керосиновыми, поделив, как братки, сферы влияния: в центре – газ, на окраине – керосин. Откуда взялся газ? Производился на заводе из угля, причем уголь для освещения московских улиц добывали в Великобритании, поскольку владельцами газового заводика сначала были англичане. Потом газ по подземному газопроводу подавали к столбам, и… елочка, то есть фонарик, зажгись!

А в 1880 году в старой столице вспыхнул электрический свет: сначала в единичных фонарях, потом на всей Пречистенской набережной, на Тверской, на площади у храма Христа Спасителя, далее везде. Но керосин и газ не спешили сдавать позиции: к концу 1914 года на улицах Москвы было много золотых огней, но лишь четверть из них – электрические. И только в 1932 году с московских улиц исчез последний газовый фонарь, однако радоваться не спешите: еще сотни километров столичных улиц тонули в беспросветной тьме.

Керосиновые, газовые, газои керосино-калильные, лампы накаливания с угольной нитью, электрические, ртутные, натриевые… Все это можно увидеть: последние – на улицах, а все вместе в изумительно интересном музее «Огни Москвы» в Армянском переулке в палатах стольника Протопопова. Музей даже возит экскурсантов по вечерней Москве – только заранее записаться нужно.

Оружейный переулок

Братья по оружию

Ну как тут не запутаться и не заплутаться? Возле Триумфальной площади точно по трассе Садового кольца, но на внешней его стороне, напротив Садовой-Триумфальной лежит Оружейный переулок, названный так потому, что здесь в XVIII веке находилась слобода мастеров Оружейной палаты. Мало того что после сноса старых домов, отделявших переулок от Садовой-Триумфальной, его теперь мудрено найти – сразу вспоминаешь Шерлока Холмса, уверявшего, что надежнее всего прятать вещь, положив ее на видное место. Так еще и заблудиться можно: не расслышишь одну буковку и пойдешь искать Оружейный к Смоленскому бульвару: там между бульваром и Плющихой есть созвучный Оружейному, но – Ружейный переулок. Может, вы думаете, что там делали ружья? Ну и зря – на самом деле там в XVII веке стояла дворцовая Ружейная, а по-другому Станошная, слобода, жители которой трудились в той же Оружейной палате, но изготавливали деревянные станки – подставки для ружей. Так что хорошего вам слуха и четких карт города, дорогие москвичи и гости столицы.

Остоженка

По улице в историю

Нужно быть совсем уж глухим, чтобы в названии улицы Остоженки не расслышать слова «стог». Потому вовсе не удивительно, что авторы всех книжек о Москве хором пишут о том, что здесь когда-то стояли стога сена. Диссонансом в этой капелле звучат только слова большого знатока московской старины Кондратьева, утверждающего, что Остоженка происходит от слова «остожье», то есть место, на котором после половодья остается некоторое время вода, а после воды растет хорошая трава. К этой фразе у Ивана Кузьмича есть сноска, отправляющая въедливого читателя к историческому источнику под названием «Чтения в Императорском Обществе истории и древностей российских» от 1869 года, и цитата из этого источника, где на остожье уже стоит сено в стогах. На этом месте смышленые авторы хлопнули себя по лбу: понятно, Кондратьев просто находится в исходной точке технологической цепочки получения сухого скотского корма.

То, что мы теперь называем улицей, начало возникать здесь не раньше XVII века, да и то ближе к его концу. А мы заберемся в глубины истории подальше, век этак в четырнадцатый, и обнаружим на этом месте совсем даже не город Москву, а село Семьчинское и Алексеевский женский монастырь. Село постепенно растворилось в наступающем городе, а вот с монастырем, который еще назывался Стародевичьим по старшинству над женскими монастырями, случилась штука позанятнее: на его, примерно, месте сейчас находится Зачатьевский монастырь. Почему один монастырь заменил другой? А он и не заменял: между двумя монастырями был еще перерыв на причуды Ивана Грозного. Изложенная телеграфным стилем