Испания от античности к Средневековью - Юлий Циркин

Что касается сайонов, то сайон появляется в одном из законов Леувигильда, который фактически повторяет положения кодекса Эйриха (Leg. Vis. V, 3, 2). В законах VII в. сайон тоже несколько раз упоминается, но содержание этого термина изменяется: он теперь обозначает судебного чиновника, вероятно, помощника судьи. По-видимому, происходит относительная унификация положения «верных» того или иного патрона, и нет необходимости выделять такую категорию, как сайоны прежнего времени, и термин переносится на другую группу людей.

Люди, определяемые в законе Леувигильда как «те, кто находится под покровительством», позже появляются под тремя разными названиями, которые тем не менее имеют один смысл: клиенты, товарищи (sodales) и даже рабы (vernuli). Все они обозначают людей из личной свиты готского вельможи, которые вместе с ним направлялись на войну, явно составляя его частную армию{873}. Такова была армия упомянутого выше Оппилы, который погиб в 642 г. во время войны против васконов, и его тело сопровождавшие его клиенты доставили на родину в Бетику{874}. Хотя эти клиенты иногда называются vernuli, они оставались свободными людьми (ingenui), которые, однако, находятся под властью (in potestate) своего патрона{875}. Официально они могут даже, выполнив определенные обязательства, менять патрона, но на деле их положение становится наследственным. Получая от патрона землю, оружие и, видимо, другие необходимые предметы, и, что очень важно, защиту от налогов и произвола властей, клиенты в большой мере переплетали свою жизнь с жизнью своего покровителя. А тот, в свою очередь, практически всегда мог рассчитывать на их помощь во всех своих устремлениях, включая попытки захватить трон. Служба патрону являлась главным средством существования таких клиентов. Она обусловливала получение ими земли, которая, однако, оставалась собственностью патрона и которую клиент терял в случае ухода от своего покровителя. Это придавало собственности клиентов условный характер.

Вооруженные клиенты, естественно, сами на земле не работали. И их земли, и земли их патронов обрабатывали другие люди. Среди них, несомненно, были рабы, столь часто упоминаемые в вестготском законодательстве. В этом же законодательстве упоминаются и отпущенники, противопоставляемые и свободным, и рабам (например, Leg. Vis. HI, 2, 2)[148]. В германском обществе в свое время, как об этом говорилось, существовала группа полусвободных — летов. В вестготское время леты уже не упоминаются. Иордан (Get. 191) упоминает таинственное племя Liticiani, в которых иногда видят летов{876}. Если это так, то к VI в., когда писал Иордан, готский историк уже не имел представления о подлинном значении этого слова. Видимо, в ходе переселений эта категория населения у готов исчезла. Ее, вероятно, заменили отпущенники (liberti), которые, как и у римского населения, оставались в подчинении своих бывших господ. Уже упоминалось, что в вестготских законах не встречаются колоны. Предполагают, что сочетание plebei glebae наделе является синонимом coloni{877}. Однако этот термин появляется только в законе Хиндасвинта, притом относящемся к горожанам (Leg. Vis. V, 4, 19). Поэтому нет никаких оснований полагать, что под этим названием скрывались вестготские колоны. Более правильной представляется точка зрения, что вестготское законодательство не случайно избегает термина coloni, который применяется только к римским колонам{878}. В вестготском обществе колонат распространения явно не получил.

В законе Леувигильда названы qui in opero rustico constituti sunt, т. е. занятые в сельском хозяйстве (Leg. Vis. VIII, 1, 12). Судя по этому закону, они являются свободными людьми и субъектами права, противопоставляясь рабам. Кто были эти люди, не уточняется. Были ли они подобны прекаристам в римском секторе общества или вестготскими мелкими собственниками, сказать трудно. Однако то, что в вестготском обществе сохранились свободные незнатные люди, несомненно. Ими могли быть те mediocres, которые боролись с Хиндасвинтом и 500 которых было этим королем уничтожено. Как говорилось выше, это могли быть люди из «среднего» слоя вестготского общества. Существовали и мелкие крестьяне, чьи скромные надписи на так называемых досках (pizarras) найдены на территории основного расселения готов. «Военный закон» Вамбы предусматривал уже не две, а три категории свободного населения: знатные (nobiliores), средние (mediocriores) и низшие (viliores) (Leg. Vis. IX, 2,8). Для «низших» закон предусматривал в случае уклонения от службы штраф в один фунт золота или в случае невозможности его выплатить превращение в вечных рабов фиска. Последнее положение ясно свидетельствует о существовании той части населения, для которой штраф в один фунт, или 30 солидов, был непосильным; видимо, все имущество такой семьи не достигало этой суммы. Сравнение с 10 тысячами, а может быть, и более, солидов, какими располагали аристократы, ясно говорит о далеко зашедшей поляризации общества. Мелкие крестьяне явно принадлежали к «низшим». При поселении в Испании вестготские крестьяне получали землю, но явно в гораздо меньшем размере, чем аристократы{879}.

Хотя при переселении в Испанию вестготы уже прошли долгий путь и в огромной степени романизовались, у них сохранились определенные родовые представления. Недаром Леувигильд счел необходимым законодательно установить семь степеней родства, что было связано и с наследованием (Leg. Vis. IV, 1, 1-7; 2, 1-8, 10-15). Видимо, возникла необходимость оградить конкретную семью от притязаний всего рода и очертить круг родственников, могущих в той или иной степени претендовать на наследство данной семьи. Едва ли такое ограничение было важно для знати, и оно явно имело отношение к «низшим». Поселившиеся в Испании готские крестьяне составляли общину, в распоряжении которой имелись какие-то неразделенные земли, особенно леса и, может быть, выпасы и которая обладала внутренним самоуправлением{880}. Раскопки обнаружили села, где жили такие общинники, с довольно скромными жилищами и выделяющимся среди них домом, вероятнее всего, главы общины{881}. Общинники, вероятно, именовались consortes, т. е. людьми, которые в свое время вместе получили по жребию данную землю. Означает ли термин sors — жребий — распределение земли между переселившимися в Испанию крестьянами по жребию, сказать трудно. Не исключено, что он может быть лишь традиционным обозначением крестьянского участка (как клер в Древней Греции). Но в любом случае консорты жили вместе и обладали некоторыми общими правами. Водном случае (Leg. Vis. VIII, 5, 5) они противопоставляются hospites (consortes vel ospites). Hospites упоминаются в кодексе Эйриха (CCLXXVI), и там они тоже сопоставляются с готами, явно получившими свои sortes. Видимо, hospitium был несколько иной формой поселения, может быть, не связанной с общиной. Но надо иметь в виду одну важную оговорку. За одним исключением, законом Хиндасвинта (Leg. Vis. X, 1, 4), все упоминания consortes встречаются только в законах antiqua, т. е. в «пересмотренном кодексе» Леувигильда. Поскольку сам этот термин неоднозначен и может означать просто совладельца{882}, что, впрочем, и видно в законе Хиндасвинта, то можно говорить, что консортами готских общинников называют только законы, предшествующие правовому уравнению подданных вестготского короля. Возможно, этот термин в VII в. уже потеряли свою актуальность. И более поздние законы уже говорят просто о соседях. Конечно, на основании только этого рассуждения говорить об исчезновении готской общины или ее элементов невозможно. Однако ослабление общинных связей постулировать вполне можно. К этой же мысли ведет и надпись, свидетельствующая о продаже неким Грегорием части земли своему кузену Дезидерию{883}. И хотя речь идет о родственнике, документ составлен по всей форме. И эта форма свидетельствует об относительной распространенности продажи земли, что мало совместимо с общинным землевладением. Возможность продажи земли предусмотрена и законом Леувигильда (Leg. Vis. V,4,7)[149].

Несмотря на выделение знати понятие «народа готов» сохранялось. В законе Леувигильда предусматриваются штрафы за убийство, т. е. старый германский вергельд. Закон определяет различные суммы штрафов, но в зависимости только от пола и возраста убитого, но не от его положения: самые высокие штрафы полагались за убийство мужчины в возрасте от 20 до 50 лет и женщины — от 15 до 40 лет (Leg. Vis. VIII, 4, 16). Законодатель явно стремился сохранить жизнь одних в наиболее боеспособном, а других — в наиболее репродуктивном возрасте, но никак не принимая в внимание социальное положение{884}. Разумеется, полного юридического равенства в готской среде не существовало. За ряд преступлений были предусмотрены разные наказания для знатных людей и «простых»: первые платили денежный штраф, а вторые подвергались телесным наказаниям. Но это могло обусловливаться в первую очередь практическими соображениями — отсутствием у провинившихся «средних» и особенно «низших» денежных средств для выплаты штрафа. И это не мешало сохранению вестготской общности. Испания (вместе с Септиманией) рассматривалась как родина готов (Gotorum patria) (например, Leg. Vis. II, 1, 8). Даже когда готы и.римляне были юридически уравнены, сохранилось разделение подданных короля на готов и римлян. Об этом свидетельствует сама формула, содержавшаяся в законе Эрвигия: «будьто гот или римлянин» (seu sit Gotus sive Romanus) (Leg. Vis. IX, 2, 9). И «народ готов» как совокупность всего вестготского населения обладал определенными правами. Это хорошо видно в истории возвышения Хиндасвинта, который был избран королем «сенаторами готов и прочим народом» (Fred. IV, 82). Свободные готы, явно не относившиеся к знати, участвовали в судебных сходках. И все готы, обладавшие свободой, должны были участвовать в войне.