Испания от античности к Средневековью - Юлий Циркин

Несмотря на выделение знати понятие «народа готов» сохранялось. В законе Леувигильда предусматриваются штрафы за убийство, т. е. старый германский вергельд. Закон определяет различные суммы штрафов, но в зависимости только от пола и возраста убитого, но не от его положения: самые высокие штрафы полагались за убийство мужчины в возрасте от 20 до 50 лет и женщины — от 15 до 40 лет (Leg. Vis. VIII, 4, 16). Законодатель явно стремился сохранить жизнь одних в наиболее боеспособном, а других — в наиболее репродуктивном возрасте, но никак не принимая в внимание социальное положение{884}. Разумеется, полного юридического равенства в готской среде не существовало. За ряд преступлений были предусмотрены разные наказания для знатных людей и «простых»: первые платили денежный штраф, а вторые подвергались телесным наказаниям. Но это могло обусловливаться в первую очередь практическими соображениями — отсутствием у провинившихся «средних» и особенно «низших» денежных средств для выплаты штрафа. И это не мешало сохранению вестготской общности. Испания (вместе с Септиманией) рассматривалась как родина готов (Gotorum patria) (например, Leg. Vis. II, 1, 8). Даже когда готы и.римляне были юридически уравнены, сохранилось разделение подданных короля на готов и римлян. Об этом свидетельствует сама формула, содержавшаяся в законе Эрвигия: «будьто гот или римлянин» (seu sit Gotus sive Romanus) (Leg. Vis. IX, 2, 9). И «народ готов» как совокупность всего вестготского населения обладал определенными правами. Это хорошо видно в истории возвышения Хиндасвинта, который был избран королем «сенаторами готов и прочим народом» (Fred. IV, 82). Свободные готы, явно не относившиеся к знати, участвовали в судебных сходках. И все готы, обладавшие свободой, должны были участвовать в войне.

Однако экономическая и социальная эволюция все более размывала слой свободных вестготов, не принадлежавших к знати. К моменту массового переселения в Испанию большинство вестготов, видимо, принадлежало к свободному крестьянству; по некоторым косвенным подсчетам, свободные крестьяне составляли приблизительно 90% всего готского населения{885}. Но с течением времени их доля в общем числе готов сокращалась. Многие из них были вынуждены отдаваться под покровительство патронов, как это было и с римскими бедняками{886}. Некоторые бедняки даже могли, как это делали и римляне, продавать себя в рабство. Возможность такого акта предусмотрена законом Леувигильда (Leg. Vis. V, 4, 10). Законодательство этого короля относилось к вестготам, то, следовательно, и эта норма имела отношение к готским беднякам. Этому могло способствовать то ослабление общинных связей, о котором было сказано несколько выше. Резкое уменьшение этого слоя стало, несомненно, одной из причин издания Вамбой (и повторенного в более смягченной редакции Эрвигием) военного закона. А Эрвигий вскоре после восшествия на престол жаловался, что свободных людей недостает для ведения нормального судопроизводства. Как неоднократно говорилось, новый король явно преувеличивал размеры этого процесса, но сам процесс, конечно, имел место. В рассказе о приходе к власти Родриго (Cont. Hisp. 68) говорится, что тот стал королем, когда в «сенате» возникло волнение. Можно полагать, что его воцарение стало следствием избрания этим «сенатом». Ни о какой роли «прочего народа», как это было с избранием Хиндасвинта, больше нет речи. Означает ли это, что «прочего народа», т. е. незнатных свободных готов, вовсе не осталось? Едва ли это так. Скорее всего, этот слой вестготского населения был полностью лишен политических прав, во всем объеме узурпированных готской знатью. Готское общество, как и испано-римское, в конечном итоге резко разделяется на «могущественных» (potentes) и зависимое от них население с сохранением некоторого слоя свободных мелких и средних собственников.

Очень важным не только политическим, но и социальным фактором являлась вестготская монархия. Постановив, что королем может быть избран только гот, IV Толедский собор окончательно связал (или скорее оформил) тесную связь королевской власти с вестготской аристократией. В то же время переход к избирательной монархии в социальном плане поставил очень важную проблему — взаимоотношения короля как собственника и как носителя верховной власти. Будучи аристократом, король, как и другие вестготские вельможи, имел довольно большое собственное имущество и людей, находившихся под его покровительством. А как король он обладал имуществом фиска. VIII Толедский собор, как об этом уже говорилось, разделил имущество короля как частного человека и как государя: отныне потомки короля, сами престол не занимавшие, могли наследовать только то имущество, которое принадлежало королю до восшествия на трон, в то время как имущество фиска переходило к следующему государю.

В качестве главы государства король обладал огромными экономическими возможностями. В римское время в Испании имелись довольно значительные императорские владения. Признание императором Юлием Непотом суверенитета вестготского короля Эйриха над всеми его владениями в Галлии и Испании передавало и владения императора под власть вестготского короля{887}. Организовывал ли королевский двор каким-либо образом хозяйствование на этих землях до вестготского переселения на Пиренейский полуостров, неизвестно. Во время регентства Теодориха Испания обязана была поставлять в Италию аннону, как это было и в римские времена. Хотя, несомненно, какую-то ее часть составляли поставки продуктов, полученных в качестве налога, в нее входили и продукты из королевских владений. После окончательного переселения вестготов в Испанию король получил возможность организовать хозяйство в своих владениях. Кроме бывших императорских владений, под властью короля оказались и конфискованные им имущества его врагов. Особенно значительные конфискации происходили при Леувигильде, Хиндасвинте, Вамбе и Эгике. В результате в руках короля сконцентрировалось огромное имущество. Позже, уже после арабского завоевания, три сына Витицы получили в качестве компенсации за потерянные надежды на трон имущество короны, состоявшее из 3 тысяч вилл{888}. Значительную часть богатств фиска составляла королевская казна, не только пополняемая доходами от недвижимого имущества и налогами, но и в большой мере унаследованная от предшествующих времен, в том числе и в результате грабежей эпохи переселений (включая грабеж Рима Аларихом и Атаульфом){889}. Для управления огромным имуществом фиска была создана специальная должность comes patrimonii или patrimonium — граф (королевской) собственности. Эта должность впервые упоминается в законе Реккареда в 592 г. (Leg. Vis. XII, 1, 2){890}. В этом законе не говорится о создании этой должности, а скорее подразумевается уже ее существование. Поэтому сказать точно, когда должность управляющего всей королевской собственностью была создана, невозможно. Можно только предполагать, что, с одной стороны, общее упорядочение дел в Испании, в том числе и имущественных проблем в отношениях между готами и римлянами, проведенное Леувигильдом, ас другой — значительное увеличение владений короны в результате войн и конфискаций при этом же короле заставило Леувигильда учредить должность графа патримония. Эта должность считалась очень высокой; графы патримония наряду с другими высшими лицами двора подписывали соборные акты.

В том же законе Реккареда названы еще две должности, связанные с имуществом казны: актор и прокуратор. Обе должности унаследованы от римского времени, когда и тот, и другой управляли императорским имуществом. Содержание должности явно осталось таким же. Если граф патримония, будучи высоким королевским чиновником, возглавлял управление имуществом короля вообще, то акторы и прокураторы управляли конкретными имениями. В законе предписывается, чтобы эти лица, как и граф патримония и глава провинции, не наносили никаких обид частным лицам, находившимся в их власти. Это значит, что акторы и прокураторы, являясь лишь управляющими королевскими имениями, обладали довольно широкими возможностями для совершения злоупотреблений.

Еще во время Великого переселения вестготы приобрели богатую добычу, значительная часть которой превратилась в королевскую казну. После разгрома вестготов на Богладском поле франки и бургунды захватили часть казны, но остальная и большая ее часть была спасена Теодори-хом и перевезена в Равенну, но после смерти остготского короля вернулась к его вестготскому внуку Амалариху. Эта казна постоянно пополнялась как налогами, штрафами и конфискациями, так и военной добычей{891}. Казной тоже управлял особый граф — comes thesaurorum{892}.

Как и всякий готский аристократ, король имел не только землю и необходимую рабочую силу, но и своих клиентов. Однако и в качестве государя он также располагал «верными». Понятие fideles regis встречается в вестготских законах. Реккаред в своем законе заявляет, что справедливо протянуть руку помощи своим fideles (Leg. Vis. XII, 1,2). Рецесвинт говорит, что жалобы королю можно передавать через его fideles (Leg. Vis. VI, 1, 5). Эта же категория людей названа в «военных законах» Вамбы и Эрвигия, причем «верные нынешнего короля» названы в том же ряду, что и сам король, народ и родина (Leg. Vis. IX, 2, 8; 9). Во время войны Эмеританский собор 666 г. предписывал молиться за короля, его верных и войско. Из всего этого видно, что fideles regis занимали довольно высокую ступень в социальной иерархии Вестготского королевства. Видимо, речь идет о придворной знати, которая в случае войны составляла королевскую дружину, отличную от остальной армии{893}. Именно этой своей дружиной располагал Вамба в первые моменты своей кампании против Павла (Hist. Wamb. 9). Эти fideles были связаны именно с королем как главой государства. Недаром в законе Вамбы говорится о «верных» именно нынешнего короля (fidelium presentis regis). Можно полагать, что при смене государя они становились верными новому королю независимо оттого, был ли тот сыном либо другим родственником покойного или нет.