Испания от античности к Средневековью - Юлий Циркин

Определенное место в социальной картине вестготской Испании занимала средняя собственность. Такими средними собственниками были, вероятно, как и в римское время, куриалы, хотя их собственность, судя по закону Хиндасвинта, все время находилась под угрозой умаления или даже полного исчезновения. Помог ли этот закон куриалам сохраниться как средним собственникам, неизвестно. В последующих законах этот слой людей не упоминается. И все-таки, скорее всего, какая-то часть горожан, которая входила в сословие куриалов, потеряв свои управленческие функции, сохранила, хотя бы частично, свое имущественное положение. Средним собственником был уже упомянутый Винцент{864}. Он был диаконом, но владел собственной землей, которую и завещал монастырю. В состав его собственности входили пахотные земли, виноградники, оливковые рощи, сады, пастбища, воды, водопроводы, каналы. Но они не образовывали единого поместья и состояли из множества имений (dominia, praedia), разбросанных по территориям нескольких civitates. Работали на всех этих землях рабы и колоны{865}. Считать владельца такого имения «бедняком» едва ли возможно, но и латифундистом он, конечно же, не был.

Таким образом, варварское завоевание не привело к уничтожению римских социальных структур. Эти структуры сохранились, но с течением времени эволюционировали. Упадок города, увеличение роли латифундистов, изменения в положении рабов и отпущенников вели к вытеснению собственно античных элементов общества и усилению протофеодальных. Однако необходимо подчеркнуть, что сам этот процесс начался еще в римское время. Речь идет не о скачке в развитии испано-римского общества, а о продолжении той линии развития, которая возникла в рамках Римской империи. Решающий поворот, как кажется, произошел приблизительно в середине VII в., вправление Хиндасвинта и Рецесвинта.

ГОТСКИЕ СОЦИАЛЬНЫЕ СТРУКТУРЫ И ИХ ЭВОЛЮЦИЯ

Когда вестготы окончательно переселились в Испанию, они уже прошли довольно долгий путь социального развития, начавшийся еще в причерноморских степях и ускорившийся в Юго-Западной Галлии. Еще до переселения на территорию империи у готов выделялась знать и обычные люди — mediocres (Iord. Get. 71). По существу, то же деление сохранилось в вестготском обществе в VII в., как об этом свидетельствует история возвышения Хиндасвинта. Его, как об этом говорилось в соответствующей главе, провозгласили королем сенаторы и «прочий народ готов». А борясь со своими противниками, новый король уничтожил 200 «приматов» и 500 тех же mediocres, какие упоминаются при рассказе о самом начале готской истории в Северном Причерноморье. В законах, обозначенных antiqua, обычно считающихся законами Леувигильда, также говорится о двух группах людей: honestior persona и inferior persona (например, Leg. Vis. VIII, 1, 28). Эти законы предшествовали созданию территориального права и относились именно к готскому населению. Само понятие honestior взято из римского права, но в данном случае оно применяется для обозначения готской знати. Также к ней относится и заимствованное из римской лексики слово «сенаторы», которое, кстати, не встречается в законах и является, видимо, не юридическим, а литературным термином[147]. Зато в одном из законов Хиндасвинта встречается выражение primates vel senioresgentis Gotorum (Leg. Vis. III, 1, 5). А еще гораздо раньше акт об анафеме арианству, принятый III Толедским собором, подписали BcesenioresGothorum. Все эти термины — приматы, почетные персоны, сеньоры готов— явно относятся к одному и тому же слою — к вестготской знати. Можно, видимо, говорить, что принципиальное разделение вестготов на две группы — знать с ее дружинами и остальной народ — сохранилось{866}.

Это разделение проявилось и во время поселения в Испании. Основная масса готов заняла, как говорилось в свое время, территорию в центре и частично в северной части Пиренейского полуострова между верхним течением Эбро и средним течением Тахо, и это были в основном именно mediocres. А вне этой зоны имения получали аристократы.

Это, разумеется, не означает, что эти две группы населения остались такими же, как и в 111—IV вв. или даже ранее. В период Великого переселения народов у вестготов, как, впрочем, и у других германских народов, происходят изменения в самом составе знати. В этот период, как мы видели, усиливается власть короля, превращающаяся в подлинно монархическую. А это ведет к выдвижению на первый план той группы знатных людей, которые составляют непосредственно королевскую дружину или иным образом группируются вокруг трона, оттесняя старую родовую знать{867}. Но сохранились некоторые принципы объединения людей. Прежде всего это выражается в отношениях между знатью и королем. Они строятся на основе не политической связи между подданными и главой государства, а наличной преданности монарху. Недаром общим понятием для вестготских сеньоров становится fideles — верные. Именно наличие этого принципа и привело к отмеченному выше оттеснению новой «королевской» знатью старой родовой. Однако и эта знать, как и старая родовая, свое положение оправдывала не только службой, но и происхождением. Так, например, знатный гот Оппила, погибший в 642 г., как подчеркивается в надписи, был «славного (glorioso) рождения»{868}. Знатный гот обладал dignitas — достоинством, какое не имели другие люди (Leg. Vis. IX, 2, 8). Другим важным признаком принадлежности к знати было богатство{869}. И это богатство было довольно значительным. В законе Хиндасвинта устанавливаются нормы приданого для приматов или сеньоров народа готов: не более 1000 солидов, 10 рабов, 10 рабынь и 20 коней (Leg. Vis. III, 1, 5). Учитывая, что обычно приданое могло составлять до десятой части всего имущества, эти цифры показывают, что общее состояние такого сеньора доходило до 10 тысяч солидов и соответствующего числа рабов и столь ценимых знатью коней{870}.

Но надо иметь в виду, что Хиндасвинт именно ограничивал нормы приданого. Так что можно думать, что некоторые вестготские аристократы обладали и большим богатством.

Но это имело и другое следствие. Принцип «верности» распространялся и среди самой знати. Представители этой знати, в том числе и новой, также собирали вокруг себя своих «верных», что вело к появлению частных интересов тех или иных лиц или групп. Уже Хиндасвинт пытался выдвинуть на первый план интересы patria Gothorum, которые выше частных. В «военном законе» Вамбы специально подчеркивается, что все должны в случае необходимости выступить на войну ради «общей пользы» (publica utilitas) независимо от своего отношения к данному королю, противопоставляя эту «пользу» частной пользе (privata utilitas) (Leg. Vis. IX, 2, 8). Именно следование «общей пользе» объявляется признаком знатности{871}. Аналогичный закон Эрвигия (Leg. Vis. IX, 2,9), смягчив некоторые нормы предшествующего закона, сохранил то же противопоставление. В этих законах долг по отношению к родине и королю ставится выше «партийных» пристрастий, которые были обусловлены личной преданностью тому или иному главе «партии». Все эти короли пытались на место принципа личной верности поставить античный принцип государственности. Но, как показали последующие события, большого успеха эти стремления королей не имели. Забегая вперед, надо сказать, что во время арабского вторжения сторонники покойного короля Витицы и его сыновей выступили против короля Родриго и оказали помощь мусульманам, дабы покарать того, кто несправедливо, по их мнению, лишил власти их лидеров: верность дому Витицы оказалась важнее верности родине.

Клиентские связи между зависимыми воинами и их патронами, основанные наличной верности, существовали уже в Тулузском королевстве. Эти связи сохранились и после переселения основной массы вестготов в Испанию. Два закона Леувигильда (Leg. Vis. V, 3, 1; 2) почти повторяют относящиеся к букцеляриям и сайонам законы Эйриха. Но после этого первые из вестготского законодательства практически исчезают, возможно, заменяясь более широким кругом лиц, определяемых как «те, кто находится под покровительством» (in patrocinio){872}. Закон Леувигильда, относящийся к таким людям, практически повторяет соответствующий закон Эйриха (Leg. Vis. V, 3, 1). Согласно этому закону, как и во времена Эйриха, находящийся в патроцинии может сменить патрона, но при этом должен вернуть тому оружие и все полученные дары, причем это положение распространяется и на потомков как покровительствуемого, так и покровителя. В законах Леувигильда появилось и нечто новое: патрон давал такому человеку еще и землю, и эта земля оставалась в полной собственности патрона, даже если покровительствуемый покинет его и сменит покровителя (Leg. Vis. V, 3,4). Видимо, оседание вестготов в Испании привело к изменению положения бывших букцеляриев и других людей, им подобных. Они стали получать не только оружие и те или иные дары, но и землю, но полноправным хозяином земли оставался патрон. Покровительствуемый человек сохранял относительную свободу и мог приобрести какое-то имущество, которое в случае оставления им патрона делилось пополам: половина доставалась бывшему патрону, а вторая оставалась у «того, кто под покровительством» (Leg. Vis. V, 3, 3). Получение участка земли и возможность приобретения собственного имущества расширяли экономические возможности такого человека, что не отменяло его зависимости от патрона. Возможность полной эмансипации клиента вовсе не предусматривалась, и он мог только сменить патрона-.