Испания от античности к Средневековью - Юлий Циркин

Выше говорилось, что испанские латифундисты носили старые римские титулы illustres, clarissimi. В различных местах Испании упоминаются senatores{858}. В Римской империи после реформы Антонина Пия они вместе с куриалами (декурионами) входили в сословие honestiores, но в этом сословии составляли его высший слой. Едва ли положение изменилось после варварского завоевания. И также едва ли эти люди, жившие в городах, включались в число privati. Можно думать, что знатные и богатые «сенаторы», даже живя постоянно в городах, не входили в состав городского «народа». Как и иностранцы, они были вне populus, но не ниже его, а выше.

Византийское завоевание части Испании способствовало развитию тех городов, которые оказались в составе империи. Особенно это относилось к Картагене и Малаке. Однако когда вестготские короли восстановили там свою власть, именно эти города подверглись наибольшему разгрому. Как экономические центры они перестали существовать. А вскоре после этого (или даже параллельно с этим) в жизни испанских городов наступает второй этап их истории — время упадка и разрушения городской сети{859}. Разумеется, степень упадка варьируется в различных местах, и в целом упадок сильнее ощущается в более крупных городах, в то время как мелкие в большей степени сохраняют свое значение. И все же в целом упадок городской жизни несомненен. В это время фактически прекращаются торговые связи с Северной Африкой. Это было вызвано как изменениями в самой Африке, где уменьшается, а то и вовсе прекращается изготовление керамики, являвшейся главным показателем ее внешнеторговой активности, так и резким сокращением роли испанских городов. Сокращается или даже вовсе прекращается строительство. Богачи предпочитают строить церкви и монастыри за пределами городов. А это означает, что и светская знать, и епископы более уже не заинтересованы в городах и переносят центр своей деятельности в сельскую округу{860}.

Не менее, а даже гораздо более важным является изменение положения городов в Вестготском королевстве. Закон Хиндасвинта под видом заботы о сохранении имущества горожан и недопущения произвола по отношению к ним фактически ставил и privati, и куриалов под жесткий контроль графа или королевского судьи. Если, судя по XXV «вестготской формуле», различные спорные вопросы решали городские власти, то по этому закону такую функцию стали выполнять назначенцы короля, а горожане на деле были лишены возможности каким-либо образом отчуждать свое имущество. А законы Рецесвинта передали королевским судьям и епископам практически все обязанности прежних городских властей{861}. Городское самоуправление перестало существовать.

В Вестготском королевстве отмечена такая категория, как бедняки (pauperes). В тех случаях, когда речь идет о городах, бедняки не упоминаются (что не означает, конечно, что бедных горожан не существовало). Для города характерно сопоставление curiales—privati, в то время как «бедняки» появляются в другой паре: pauperi — potentes. Последние — это крупные земельные собственники, латифундисты. Это говорит о том, что, как и в других варварских королевствах того времени, под бедняками подразумеваются не горожане, а свободные крестьяне{862}. Для многих из них свобода была относительной, определяясь только юридическим противопоставлением рабам, так что и отпущенники, и прекаристы, о которых говорилось выше, тоже считались свободными бедняками.

О положении независимых крестьян сведений немного. Но среди «вестготских формул» имеется, например, XXXII, в которой предусматривается, что нужда заставляет свободного человека продать свой статус и за некую сумму превратиться в раба. Речь, конечно, не может идти о прекаристе или отпущеннике, которые и так находились во власти патрона. Сколь далеко зашел процесс исчезновения свободных крестьян, сказать трудно. Но ясно, что их число постепенно уменьшалось. То, что этот процесс, несмотря на противоречие закону, как это подчеркивается в самой формуле, отражен в типовом образце документа, говорит о его значительном распространении.

В римское время существовали сельские общины — паги и вики. О первых никаких сведений в вестготскую эпоху нет, кроме упоминаний Исидором Севильским, но оно, вероятнее всего, отражает римское время. Вики же упоминаются и вестготскими королями. В их законах эти единицы общества становятся в один ряд с виллами и городами. В законе, вероятнее всего, Леувигильда говорится о civitates и vici (Leg. Vis. III, 4, 17). Много позже закон Эгики говорит о тех местах, куда могли бы прибыть беглые рабы: civitas, castellum, vicus aut villa vel di-versorium, т. е. постоялый двор (Leg. Vis. IX, 1,21). Интересно в этом отношении обращение Эрвигия к XII Толедскому собору в 681 г. Здесь король, явно противопоставляя свое правление злоупотреблениям своего предшественника Вамбы, говорит о различным бедах незнатного населения (partem populi ignobilitati) и в связи с этим невозможности даже набрать необходимое количество свидетелей для судоговорения in villulis vel territoriis sive vicis{863}. Второй член этой триады — территории городов. Упоминаемая в этой связи villula не равняется вилле, ибо в вилле не жили свободные люди, которые могли бы быть свидетелями на суде. Речь явно идет об имении свободного, но далеко не крупного землевладельца, которое, как и вилла, является собственностью хозяина, но небольшим по размеру (недаром использована уменьшительная форма слова villa). И третий элемент — вик, который населен свободными людьми, но в отличие от хозяина виллулы, вероятно, не являющимися собственниками. Если это так, то среди свободного негородского населения (речь идет не о собственно городах — civitates, а об их территории, т. е. округи) выделяются обитатели городской территории, собственники сравнительно небольших имений (маленьких вилл) и обитатели виков. Можно полагать, что вики, как и в римские времена, являлись сельскими общинами, сохранившими относительную независимость и от городов, и от крупных собственников, и явно также и от церкви. Члены этих общин, как и собственники vil-lularum, являлись непосредственными подданными короля. Однако число их сокращается. Хотя в словах Эрвигия чувствуется понятное преувеличение, отрицать сам процесс уменьшения свободного сельского населения Вестготского королевства, конечно, невозможно. Но все же этот процесс не завершился, и свободные крестьяне, как объединенные в вики, так и частные собственники небольших участков, продолжали существовать.

Определенное место в социальной картине вестготской Испании занимала средняя собственность. Такими средними собственниками были, вероятно, как и в римское время, куриалы, хотя их собственность, судя по закону Хиндасвинта, все время находилась под угрозой умаления или даже полного исчезновения. Помог ли этот закон куриалам сохраниться как средним собственникам, неизвестно. В последующих законах этот слой людей не упоминается. И все-таки, скорее всего, какая-то часть горожан, которая входила в сословие куриалов, потеряв свои управленческие функции, сохранила, хотя бы частично, свое имущественное положение. Средним собственником был уже упомянутый Винцент{864}. Он был диаконом, но владел собственной землей, которую и завещал монастырю. В состав его собственности входили пахотные земли, виноградники, оливковые рощи, сады, пастбища, воды, водопроводы, каналы. Но они не образовывали единого поместья и состояли из множества имений (dominia, praedia), разбросанных по территориям нескольких civitates. Работали на всех этих землях рабы и колоны{865}. Считать владельца такого имения «бедняком» едва ли возможно, но и латифундистом он, конечно же, не был.

Таким образом, варварское завоевание не привело к уничтожению римских социальных структур. Эти структуры сохранились, но с течением времени эволюционировали. Упадок города, увеличение роли латифундистов, изменения в положении рабов и отпущенников вели к вытеснению собственно античных элементов общества и усилению протофеодальных. Однако необходимо подчеркнуть, что сам этот процесс начался еще в римское время. Речь идет не о скачке в развитии испано-римского общества, а о продолжении той линии развития, которая возникла в рамках Римской империи. Решающий поворот, как кажется, произошел приблизительно в середине VII в., вправление Хиндасвинта и Рецесвинта.

ГОТСКИЕ СОЦИАЛЬНЫЕ СТРУКТУРЫ И ИХ ЭВОЛЮЦИЯ

Когда вестготы окончательно переселились в Испанию, они уже прошли довольно долгий путь социального развития, начавшийся еще в причерноморских степях и ускорившийся в Юго-Западной Галлии. Еще до переселения на территорию империи у готов выделялась знать и обычные люди — mediocres (Iord. Get. 71). По существу, то же деление сохранилось в вестготском обществе в VII в., как об этом свидетельствует история возвышения Хиндасвинта. Его, как об этом говорилось в соответствующей главе, провозгласили королем сенаторы и «прочий народ готов». А борясь со своими противниками, новый король уничтожил 200 «приматов» и 500 тех же mediocres, какие упоминаются при рассказе о самом начале готской истории в Северном Причерноморье. В законах, обозначенных antiqua, обычно считающихся законами Леувигильда, также говорится о двух группах людей: honestior persona и inferior persona (например, Leg. Vis. VIII, 1, 28). Эти законы предшествовали созданию территориального права и относились именно к готскому населению. Само понятие honestior взято из римского права, но в данном случае оно применяется для обозначения готской знати. Также к ней относится и заимствованное из римской лексики слово «сенаторы», которое, кстати, не встречается в законах и является, видимо, не юридическим, а литературным термином[147]. Зато в одном из законов Хиндасвинта встречается выражение primates vel senioresgentis Gotorum (Leg. Vis. III, 1, 5). А еще гораздо раньше акт об анафеме арианству, принятый III Толедским собором, подписали BcesenioresGothorum. Все эти термины — приматы, почетные персоны, сеньоры готов— явно относятся к одному и тому же слою — к вестготской знати. Можно, видимо, говорить, что принципиальное разделение вестготов на две группы — знать с ее дружинами и остальной народ — сохранилось{866}.