Дом Ветра (СИ) - Савански Анна

Приехав в Лондон, Мария не могла надышаться, налюбоваться этим городом, что звал и манил ее в юности. Долгих шесть лет она умирала от расставания с ним. Мария сразу же принялась вновь обустраивать свой дом на Виктории-роуд, приглашая гостей, давая понять, что она — все та же ослепительная леди. Ей сорок два, но она смогла сохранить молодость и привлекательность и казалась феей.

Мария горевала по Аманде, по Каталине, переживала за Тею и брата. Она не застала их из-за этого проклятого Берлина. Брат оставил ей длинное теплое письмо, сообщая, что решил спасти свою семью. Конечно, это было немного эгоистично с его стороны, но что еще ему оставалось делать? Сейчас старые друзья старались жить как могли, не взирая и не опираясь ни на кого. На Артура свалилось бремя ответственности, и, конечно, он и не думал уезжать из города, да и Урсула сказала, что будет помогать всем во время войны. Джейсон остался в Кенте, убегая от воспоминаний. Вера аргументировала тем, что кто-то же должен защищать культурные ценности Британской империи. Фредерик не мыслил, как он, главный фармацевт, бросит Лондон в трудные минуты. Война разделила их, развела в разные стороны и, возможно, уже навсегда. К тому же старший сын Марии отправился на фронт.

— Мама, я ухожу на войну, — заявил Кевин.

Мария посмотрела на него, совсем не понимая сына, зачем ему это, неужели война его удел?

— Ты с ума сошел! Пока они все сидят в окопах... Но подожди, все не будет так легко, как ты думаешь, — ответила она.

— Я знаю, я хочу быть полезным своей стране, как отец, — Кевин отвернулся от матери.

— Спроси у дяди Джейсона, он тебе расскажет, как сладко там, на войне!

— Я спрашивал. Этот вопрос закрыт, мама! — широкими шагом он вышел из комнаты, оставляя мать в раздумьях.

После Нового года Кевин собрался воевать с немцами. Время «долгого перемирия» ушло в прошлое, пришла новая эпоха. Кто знает, какую карту разыграет она.

***

Ноябрь — декабрь 1939.

Буэнос-Айрес заворожил их, очаровал своей непонятной магией, заманил в сети нотками аргентинского танго и ароматами аргентинского вина. Прилетев в Аргентину, Виктор пожалел, что хорошо говорил по-французски и совсем не знал испанского. Как же ему сейчас не хватало Джейсона или Каталины. Только в столице этой чудной страны он заметил, что Джордж неплохо говорит по-испански (наверное, научился у Джулии) и смог легко объяснить таксисту, куда их везти. Они ехали молча, в разных машинах, каждый из них по-своему прощался с Англией: кто знает, сколько они пробудут здесь? Виктор строил планы, подумывал через пару-тройку лет отправить Джорджа в Америку получать образование, если война затянется. Война — только это слово звучало в голове, оно вытеснило все прежние мысли о старых заботах.

Поместье «Приют Мечты» поразило своими размерами. Зеленые поля, осиянные горячими лучами благодатного поля, отдаленно напоминавшие Ирландию. Трава только после дождя становилась плотным благоухающим ковром. Дожди здесь были нечастыми гостями, но, когда они шли, в отличие от, казалось, вечных, лондонских, совсем не утомляли. Радуга раскидывалась на глубоком небе, при взгляде на которое, казалось, смотришь в бесконечность. Вокруг поместье Ленце почти не было деревьев, почти не слышался шелест листьев, не чувствовалась утренняя свежесть леса. Роскошные фруктовые сады настолько одурманили разум, заволокли другие ароматы. Часто, скача по пыльным дорогам, можно было беспредельно долго смотреть на линию, где небо встречалось с землей, сливаясь в мягком объятии.

Впервые оказавшись у секвойи, Виктор почувствовал связь с детством. Дерево было испещрено надписями — признаниями в любви и верности. Чего только оно не повидало за свою длительную жизнь. Их жизнь здесь отличалась от лондонской: другие люди, другие мысли, другой мир, к которому они быстро привыкли, но в глубине души отвергали.

Их встретила маленькая темненькая служанка, говорящая на английском. Трехэтажный коричневый с белой отделкой дом просто утопал в английских и тропических цветах. Колонны, подпиравшие огромный балкон, где находились кресла и столики, обвитые лианами; кадки с маленькими кустами роз на каждой ступеньке крыльца, а перед входом гибискус в расписном горшке. В гостиной стало прохладно; во время сиесты солнце всегда необычайно горячо. Виктор оглядел стены, обитые небесно-голубым муаром, резную мебель из красного дерева. К ним вышел седой мужчина под руку с молодой дамой. Диана улыбнулась, поздоровалась. Женщина помогла сесть мужчине в кресло, обитое плюшем.

— Я Виктор, помните меня? — поняв, что перед ним Даниэль Ленце, начал Виктор.

— Отчего же, помню. Кристины нет, — он вздохнул. — Она умерла полтора года назад.

— Нам очень жаль, — вставила Диана. Виктор всех представил.

— Это моя дочь Мелоди, — его кузене было всего лишь тридцать пять лет, и она совсем не была похожа на женщину из рода Лейтон. Тоненькая, маленького роста, со светлыми волосами, собранными в греческий узел; с серыми глазами, как у Даниэля, ярко сверкавшими в полумраке гостиной. — Консуэло! — Даниэль позвал кого-то, из светлого коридора выбежала темноволосая девчушка, примерно ровесница Роберта. — А это — моя внучка. Познакомься: это твои кузены Роберт и Джордж и кузина Элеонора.

В 1894 году в восемнадцать лет Кристина вышла замуж за дипломата Даниэля Ленце, что начинал карьеру в Дублине. В отличие от своего брата Эдварда, она отличалась силой духа и целеустремленностью. Уговорив отца отдать ее за племянника английского лорда Роктона, она вышла замуж по любви. Дезмонд и Фелисите были очень рады и даже хотели, чтобы они остались в Ирландии. Но Даниэль, который был старше жены на декаду, не хотел всю жизнь прозябать в Дублине и принял предложение о работе в посольстве США.

В последний раз Кристина видела брата на его свадьбе с их соседкой, в тот же год она уехала. В Вашингтоне родился их сын Майлс, младше Виктора на год, а потом появилась на свет и Мелоди. После Первой мировой войны Даниэль продолжил работу в посольстве. Однажды их друзья пригласили их в Аргентину, где они купили небольшое ранчо; за месяц, проведенный там, чета Ленце влюбилась в эту страну. Майлс женился на прекрасной американке Стейси, занялся строительством метро и дорог, навсегда поселившись в Штатах, а вот Мелоди не спешила выйти замуж.

Выйдя на заслуженную пенсию, Даниэль купил поместье в Аргентине. Кристина с энтузиазмом принялась обустраивать новый дом, совсем не желая вернуться на родину. Иногда они бывали в Нью-Йорке, очень редко — в Европе. Аргентина стала их домом. Мелоди, очарованная этой страной, вышла замуж за аргентинца, политика Альфредо Аллонсо, но счастье было недолгим: когда дочке Консуэло исполнилось четыре, Альфредо нашли застреленным у их дома в Буэнос-Айресе. Убийц так и нашли, хотя поговаривали, что Альфредо поплатился за свои социалистические взгляды. Мелоди перебралась к отцу, она опять была беременна, но потеряла последнюю нить, связывавшую ее с любимым мужем.

По-испански Лейтоны научились говорить быстро. Виктор без страха и сомнений отпускал Диану в город вместе с Мелоди. Женщины ходили по магазинам и приносили забавные вещички. Диана еще надеялась, что они вернутся в Лондон когда-нибудь. Но если Гитлер победит? Что тогда будет? Пока не приходило тревожных сведений о потерях и баталиях, немцы выжидали, пока англичане и французы и остальные не расслабятся окончательно, потеряв бдительность.

Наполеон не смог покорить его страну — неужели это сделает этот чертов немец? Эта война превзойдет по жестокости все предыдущие войны, события до войны уже говорили об этом. Мир сам решил, что будет дальше, не ведая о последствиях.

Дети беззаботно проводили время, Консуэло все-таки быстро привыкла к юным Лейтонам. Утром, наспех завтракая сыром с фруктами и домашними лепешками, они бежали кататься на лошадях, часы проводя под солнцем; в них уже с трудом можно было увидеть половину ирландской крови. На обед их нельзя было дозваться, но Даниэль быстро раскусил секрет: они лазали по фруктовым деревьям, лакомясь спелыми плодами. Часто можно было услышать плески воды и смех, стук ударов теннисной ракетки о мяч или споры по поводу того или иного научного факта. Правда, Джордж не очень-то часто проводил время со всеми. Четырнадцатилетнего мальчика интересовали, как и прежде, пресловутые химические реакции, поэтому он предпочитал много читать. А вот Роберт и Элеонора живо воспринимали игры Консуэло и Мануэла. Мануэлу было пятнадцать, и им с Джорджем было очень сложно найти общий язык. Мануэл знал о своей неотразимости и великолепии. Этот шатен с пылкими синими глазами, мужественными чертами лица знал, как очаровать любую девчонку.