Дом Ветра (СИ) - Савански Анна

Джастин ревновал брата, завидовал ему, конечно, здесь находились и другие медсестры, но он хотел именно эту. Все же решившись зайти к Надин, Джастин, как ему показалось, выбрал самый нелепый предлог. Он постучал, она открыла дверь. Юноша попросил таблетку от головной боли, она принесла воды и пилюлю. Джастин невольно прикоснулся к ее бедру, и она ответила. Надин поцеловала его, он с силой стиснул ее в объятьях, теряясь в ласках. Позже, счастливый, он пошел к себе.

Всю осень, что прожили в ожидании боя, они занимались любовью с одной и той же женщиной, не подозревая об этом. Во время войны ничто не могло быть вечным, кто знает, как сложится дальше. Сегодня нельзя загадать завтра, жизнь здесь скоротечна и трагична. Откуда было знать, что эта связь станет одной из причин трагедии такого далекого будущего, что страшно смотреть вперед. А будет ли оно, это будущее? Жизнь сплела еще одно причудливое кружево в английском саду.

***

Посмотрев в зеркало, Роуз увидела жалкую женщину. Понятно, почему она больше не волновала Саймана. Она опустила пуховку в маленькую баночку с остатками пудры, размазанной по краям. Хотя причин можно найти много. У него умерла жена, дочь уехала в Штаты, и еще началась война. В дни бомбежки той страшной осенью она приезжала и все пятьдесят семь дней жила с ним. Но за это время он даже не прикоснулся к ней. Много времени он проводил с Джулианом, играя и рассказывая ему длинные истории.

«Хотя чего ты ждала, Роуз? — подумала она, собирая пшеничные волосы в косу. — Думала, что он все бросит и прибежит к тебе? Бросит жену, а после ее смерти сделает тебе предложение? Какая же ты дура, Роуз! Ты всегда это знала, знала, что женатые мужчины редко бросают своих жен». Она подкрасила ресницы, оправила шерстяное синее платье. Вместе с Джулианом она собралась на встречу с Сайманом. Лондон этой осенью бомбили мало, хорошо, что все силы Гитлер перебросил на красных: Англия могла вздохнуть чуть-чуть свободнее.

Сайман уже ждал за столиком. Женщина сняла палантин, Джулиан радостно обнял отца, целуя его в обе щеки. Роуз счастливо улыбнулась, она довольствовалась и этими пустыми, ничего не значившими для него минутами.

— Как ты? — вдруг услышала она.

— Спасибо, неплохо, — она работала секретаршей в военном ведомстве, печатала статистические таблицы, оставив блистательную жизнь модели.

— Ты могла бы жить у меня, все-таки загородом безопасней, — Сайман ей улыбнулся. Конечно, его терзает чувство вины, что она здесь одна, слышит каждый день взрывы бомб да новости о смертях.

— Нет, спасибо. Я проживу сама, как жила до этого, — Роуз горделиво подняла подбородок.

— Это эгоистично, Роуз, я хочу помочь, — Сайман попытался накрыть руку Роуз своей ладонью. — Давай распишемся и обвенчаемся сегодня? — в ее глазах появились слезы.

— А что потом? — Роуз уже улыбалась сквозь слезы.

— У нас все будет потом. Ты такая сегодня красивая, — он снова обнял ее.

Они обвенчались в этот же день, Роуз стала новой леди Портси. Они приехали в Портси-хаус и вновь обрели себя.

Он впервые жил сегодня ночью за эти несколько лет со смерти Кассандры. Роуз дышала громко, до боли стискивая его плечи, шепча ему в ухо разные слова, что шепчут все влюбленные. Сайман поцеловал ее в шею — неужели сейчас не поздно начать все сначала? Когда-то он просто находил в ней утешение, сейчас же чувствовал, что любит. Он заснул в ее теплых объятьях, чувствуя спокойствие и любовь. О чудный апрель...

Через неделю Роуз поняла, что ей нужно вернуться за вещами в Лондоне. Они поехали втроем. Забрав вещи с ее новой квартиры у метро «Бэнк», поздно вечером они выходили из подземки на улицу. Солнце сегодня почти не выглядывало из-под темных облаков, наверное, пойдет дождь. Сайман обнимал ее за талию, Джулиан остался с Бекки, служанкой Саймана. Роуз переполняло счастье, ей хотелось кричать, сказать всем, что она счастлива, они прошли вместе такой трудный путь, что трудно верить, что все это не сон, а явь. Раздался привычный грохот и тарахтение, в небе парила стальная птица, они, как всегда, ориентируются на собор Св. Павла, чтобы знать, куда бить.

— Роуз, — Сайман ее оттолкнул, она отлетела в сторону, оказавшись вдали от метро.

Бомба точно попала в метро «Бэнк», под завалами находилось сотни человек. Роуз подняла голову, чувствуя, что с ней ничего не произошло, если не считать ободранную коленку. С трудом поднявшись с асфальта, Роуз увидела людей, разбиравших завалы. Где-то еще, вдали, разрывались бомбы и пылали кроваво-желтые огни.

— Сайман, — его нашли под завалом вместе с девушкой, которую он решил спасти. — Сайман, — он еще слабо дышал. — Помогите, пожалуйста. Отвезите меня в госпиталь в Челси.

— Я отвезу вас, — кто-то помог донести бездыханного Саймана в машину.

Роуз ничего не замечала: ни сложностей дороги, ни разрушенные дома, ни убитых людей, ни летящие самолеты.

В два часа ночи Саймана внесли в госпиталь. Артур Йорк, заметив знакомую девушку, хотел было уйти. Это из-за нее погибла Аманда, помогать этой дряни будет кто-нибудь другой. «Сайман», — услышал он, Артур все же обернулся, растолкал толпу медсестер и увидел на носилках друга.

— Быстрее ко мне, в операционную, — крикнул он.

Адская ночь только началась. Он пытался спасти друга, он так хотел, чтобы тот жил, но одного его желания было недостаточно. Он впервые в жизни проклял Бога, в первые в жизни плакал над операционном столом. Потому что сегодняшней ужасной ночью умер его друг — Сайман Портси. Он выгнал всех, оставшись с ним наедине. Осколочных ранений было столько, что просто удивительно, что не умер мгновенно. Набравшись сил и храбрости, Артур вышел из зала, подходя к Роуз, что сидела на скамейке и плакала.

— Роуз, я доктор...

— Йорк, я знаю, — она вытерла слезы, встала, смотря прямо ему в глаза. — Как он?

— Роуз, — черт, как же тяжело. Он сотню тысяч раз говорил эти слова — почему сейчас они застревают в горле? — Его нет... я... — девушка побледнела и упала в обморок.

1 мая 1941 года пятьсот пятьдесят бомбардировщиков люфтваффе сбросили на город в течение нескольких часов более ста тысяч зажигательных и сотни обычных бомб, в ту ночь смерть унесла около полторы тысячи человек, доведя разрушения Лондона до катастрофы. Еще свежо было воспоминание о рождественской бомбежке прошлого года. Лондонцы окрестили ее вторым пожаром. Власти были готовы рыть братские могилы для потенциальных жертв налетов, но не позаботились создать достаточное количество убежищ, чтобы избежать этих жертв. Лондонцы спасались в метро. Большинство горожан просто залезали дома под одеяло и молились. Это был последний налет на Лондон: Гитлер бросил все силы на Россию.

Саймана похоронили рядом с Амандой, его первой женой. Из жизни ушел талантливый психолог, которому недавно исполнилось сорок девять. Для их семьи и друзей это стало еще одной страшной потерей. Урсула, как и Артур, тяжело переживала это, она хотела поговорить с ним о сыне и не успела... Фредерик и Вера прибывали в такой же печали, вот и остались они вчетвером в любимом городе, напоминавшим руины. До Джейсона письма не доходили, так как и Кент тоже иногда бомбили, а из-за сражений на Атлантике теперь невозможно было писать Виктору. Война разбила вечных друзей, они уже не те, их времена уходили в небытие.

***

Как-то быстро прошла ночь, а за ней и суббота. После воскресной мессы Джулия снова побрела в сторону ржавых полей. Она села на старое дерево, следя за косяками птиц, слушая песни ветра. Машинально достала из сумки фотоаппарат, начиная снимать поле, по которому пробежался заяц, колыхание мертвых трав и кружащие листья. Она отняла от лица фотоаппарат, замирая на несколько мгновений.

Чьи-то теплые руки просунулись под ее потрепанное пальто, девушка ощущала согревающие тепло и нежность. Она знала, что он здесь, чувствовала кожей, чувствовала разумом. Джулия так и не смогла вытравить Эверта из сердца, так и не смогла забыть, стала избегать, но сердцу-то ведь не прикажешь. Она выдохнула, его теплые ладони оказались на ее груди. «Нужно остановить Эверта, пока не поздно», — подумала она, но целомудренные мысли улетучивались в миг. Ее руки начали ослабевать, и тут она вспомнила о своей драгоценности, другую Джейсон ей просто не купит. Она оттолкнула настойчивую руку, резко вставая с дерева.