Выживший во тьме - Владимир Анатольевич Вольный

Рак. Тоже вроде обычный. Не считая размеров и того, что клешни чуть ли не вдвое больше, чем должны быть при такой длине туловища. И усы с полметра. А сам – с мой локоть. Чудовище…

– Нет. – Я отпихнул пса. – Пусть валяется здесь. Придавлю его валуном, там посмотрим. Они живучие, до утра дотерпит. А там видно будет…

Темнота сгущалась. Еще немного – и видимость сократится до нескольких шагов. Кроме того, просто пора отдохнуть. Рыбалка, собираясь на которую я вовсе не рассчитывал на успех, неожиданно удалась. Если, конечно, считать везеньем двух вытянутых рыб, сильно напоминавших собой угрей, да покрытого слизью рака – или того, что должно было им быть… Употреблять их в пищу я не собирался, несмотря на откровенно надоевшие консервы. Кто их знает, этих странных рыб? Доверия обитатели озера не внушали…

Что до первой добычи – мы уплели ее со щенком почти без остатка. Мало разбираясь в породах и видах рыб, я полагал, что она съедобна. Ну, а если нет – узнаем скоро… Чрезвычайное изобилие колючек на спинном плавнике, множество мелких костей внутри – кто бы это мог быть? Внушала подозрение только величина: слишком уж эта рыба была большая, на мой взгляд. Но сейчас, похоже, все прежние представители фауны и флоры сильно изменились в размерах. Если и дальше так пойдет, то что еще мне предстоит увидеть?

Я решил собрать чешую. После того как рыба прожарилась над огнем, она уже гораздо легче отслаивалась. Раз она такая крепкая, что с трудом поддается ножу, – может пригодиться в дальнейшем. Гвозди не вечны… И находки, подобные столовому набору, из которого я наделал новые наконечники, не валяются на каждом шагу. А эта чешуя при обработке вполне сгодится на замену. Только вот: когда мой колчан наполнится именно такими стрелами, я стану еще на шаг ближе к облику дикаря. Что поделать – цивилизация закончилась. И тем, кто сумел уцелеть во всех этих передрягах, выбирать особо не из чего. Так что не за горами дубинки, обожженные на концах, звериные крики и прыганье возле костра…

Я поморщился. Виденье, которое сам себе нарисовал, приобрело столь отчетливые формы, что почти стерлась грань с реальностью. Брр…

Но если отнестись ко всему трезво – а что еще я должен был увидеть? Во всем городе, насчитывавшем миллионы, в живых остался я один. Если такое соотношение везде – кому возрождать человечество? Жалкие кучки, потерявшие все и всех, бродящие по опаленной планете… Звери, приобретшие невиданный раньше облик. Зима, которой нет конца. Небо, ставшее единого буро-серого цвета. И тепло, исходящее от самой земли, – что пугало порой не меньше, чем все эти проявления нового мира. Все странно, все необычно, и как с этим всем быть? А кроме того, я ведь не смогу жить все время один. Не должен человек жить так – не может! Любой заключенный, любой потерявшийся в джунглях или пустыне всегда знал: он может погибнуть, но на этом ничего не кончится. Что знаю я о других выживших? Ничего. Вот только один раз увидел ногу, обладателю которой повезло меньше, чем мне… Где они, эти люди? Где? Или… Их нет больше? И все, что меня ждет, – постепенное одичание, превращение в Нечто, больше похожее на оборотня, чем на человека. Если это не бред голодного, то что иное видели тогда мои глаза? Нет… То – прежде было человеком…

Ругнувшись, я выпрямился. Шел сюда в надежде забыться – а в итоге снова вернулся к своим мыслям. Нет, так и с ума можно сойти…

Щенок метался возле кромки озера – ему было весело. Сыт, хозяин рядом, свободы хоть залейся! В любую сторону беги – никто ничего не скажет, не бросит камнем, и машина, выскочившая из переулка, не раздавит колесами… Хорошо…

– Иди ко мне. – Я прикрикнул на пса. – Иди сюда, сколько звать еще? Темнеет… Хворост нужен. Давай пошарим малость по округе. Мне одному в лом – хоть мешаться будешь под ногами.

Дрова, припасенные для приготовления ужина, в самом деле заканчивались. Впереди ночь – а у нас нет надлежащего укрытия. Нет, от дождя мы защищены надежно – навес, под которым расположились, выдержит любой ливень. Хотя его можно не опасаться – наверху тихо, и нет никаких признаков непогоды. Хоть в этом проблем нет…

Но ночь есть ночь. И после столкновения с крысами (а тем более – после ящера!) обезопасить себя от возможной нежеланной встречи не мешает. Огонь – вот самое надежное средство держать любого хищника на расстоянии!

– Добро… – Я натаскал к стоянке целую кучу ломаных досок, ветки, какие-то деревянные обломки стульев – до утра хватит. Будь здесь пара хороших толстых бревен – могли бы и обогреться, и защититься, как в тайге, достаточно расположить их правильно… Но увы. Пришлось обойтись тем, что есть.

– Ложись…

Черный привалился боком. Я запустил ладонь в густую шерсть.

– Балдеешь? Меня бы кто почесал… Ладно, не крутись – хватит на сегодня. Переночуем спокойно – и в подвал. А дальше…

Что дальше, я не знал. Напрасно пытаясь уйти от всего, отвлечься на этой прогулке-рыбалке, я лишь снова вернулся к старому. И уже предвидел, каким станет следующий день.

– А дальше… Дальше будет больше. Отправимся мы с тобой куда глаза глядят. Не могу я всю свою жизнь на банки смотреть. Не жизнь это… Ты как? Не против?

Черный игриво прихватил мою руку зубами.

– Не против. Так и запишем. Только, это… Поаккуратнее. Вроде щенок еще – но клыки у тебя серьезные.

Половина ночи прошла спокойно. Вода в озере, в темноте похожая на массивное пятно, почти не колыхалась – ветер, мешавший днем, утих, и тишину бередил только сухой треск сгоравших сучьев. Постепенно я провалился в сон…

…Глаза открылись, словно мне кто вставил спички между век. Ничего не понимая, я потянулся к луку – мало ли? Щенок заворочался, что ли? Но Черный беспробудно дрых, развалившись в опасной близости от костра. Так почему я проснулся? Чувство опасности, кажется, молчит… Не слышно никаких осторожных шагов, не доносится мерзкого запаха – ничего, что могло бы встревожить! И все-таки… Что?

Щенок вытянулся и угодил лапой в угольки. Взвизгнув, он отскочил, глядя перед собой испуганными глазенками.

– Тихо…

Я сжимал лук, не зная, в какую сторону нацелиться.

– Тихо, уймись. Похоже, наш пикник перестал быть комфортным… Лучше помолчим.

Пес, чутко навострив уши, слушал. Уловил ли он тревогу в моих словах или еще что – но щенок вдруг прижался поплотнее…

– Даже так? Ничего не скажешь, хороший признак. Никак боишься? Хотелось бы знать кого… А то вот я, хоть убей, ничего не слышу. Да и не вижу.