Черная мантия. Анатомия российского суда - Борис Миронов

Прокурор продолжал наращивать градус страха, наводя ужас на слушателей: «Эксперт Сапожников оценил мощность взрывного устройства от 3,4 до 11,5 кг тротила. Это достаточно большой по мощности взрыв. Люди, которые могли располагаться на расстоянии 20 метров, могли получить баротравмы, не совместимые с жизнью. А почему потерпевшие не получили таких повреждений? Они находились защищенными корпусами автомобилей».

Застращенные прокурором слушатели не сразу и сообразили, что помимо потерпевших, счастливо укрывшихся за корпусами автомобилей, в лесу у шоссе находились некие нападавшие, у которых ведь никакой защиты — маскхалаты одни. Почему же они не катались по лесу, стиснув кровоточащие уши? Ни одного трупа в лесу, ни одного кровавого следа. Но подумать об этом никто не успел, ибо речь прокурора стремниной несла всех дальше: «Еще один довод подсудимых в пользу имитации, что взрывное устройство располагалось ниже полотна дороги. Это блеф. Никакой траншеи, никакого рва у дороги нет. Высота снежного бруствера на обочине достигала 70 сантиметров и, по заключению экспертов, взрывное устройство не контактировало с почвой, оно было установлено в снегу».

Зрители, помаленьку возвращаясь с воображаемого Митькинского шоссе в зал суда, вспоминали обратное на представленных суду фотографиях, что полотно дороги было от места взрыва на возвышении, однако прокурор не давал сосредоточиться: «Но даже если предположить, что все происшедшее было имитацией, есть ряд вопросов, которые вызывают сомнения в этом. Первое. Для чего было комплектовать взрывное устройство поражающими элементами? Тогда было бы исключено поражение автомашин осколочными элементами. Второе. Для чего было придавать направленность взрыву в сторону шоссе? Сзади взрывного устройства было три сосны, они же не были повреждены. Третье. Если это была имитация, с какой целью на месте происшествия присутствовали автоматы? Ну, взорви! Громко хлопнуло и все! Для чего нападавшие были вооружены боевыми патронами? Ну и стреляли бы холостыми. Звук тот же. Четвертое. Если все это придумал и осуществил Чубайс и его Служба безопасности, то возникает вопрос: а не самоубийцы ли они? Вспомните, кто проходил военную службу, вас всех учили: не направляйте оружие в сторону человека, может выстрелить! Наконец, сторона защиты заронила сомнения, что автомобиль БМВ был обстрелян не на Митькинском шоссе. Ну, давайте предположим, что этот обстрел был в гараже. Тогда и подрыв был тоже в гараже. А этого быть не может!»

Победным взором обведя присяжных заседателей, прокурор, убежденный в неоспоримости этих доводов, чуть полюбовавшись собой, но ровно настолько, чтоб не возгордиться раньше времени, перешел к следующему этапу многоцелевой речи. Заранее предвкушая восторг зрителей от своей придумки, он начал издалека: «Мицубиси и БМВ были обстреляны идентичным образом. Чтобы полнее представить эту картину, у меня есть необходимое…».

Прокурор торжественно выставил на парапет, отделяющий присяжных заседателей от остальных участников процесса, несколько разноцветных новеньких автомобильчиков: «Вот это Вербицкий, это Мицубиси, а это Чубайс. Вот в этом месте находится засада, — тычет прокурор пальцем в парапет, — вот он угол в 60 градусов, обстрел прекращается, когда угол достигает 100 градусов».

Полюбовавшись живописной картинкой на парапете, прокурор приступил к самой важной части своей речи: «Уважаемые присяжные заседатели, вы должны будете ответить на вопрос о причастности подсудимых Квачкова, Яшина, Найденова, Миронова к этому преступлению. Каждое преступление имеет ряд стадий — подготовка, совершение преступления, сокрытие деяния. Зачастую вопрос о вине лица можно решить, даже не будучи очевидцем преступления. Достаточно проанализировать представленные факты. Поскольку признательных показаний у нас нет, очевидцев, что Квачков, Яшин, Найденов, Миронов совершили преступление, тоже нет, давайте анализировать другие факты. Никто из подсудимых не отрицает, что между ними были прочные связи. Кажется, что в том плохого? Но дело в том, что все эти люди имели единую платформу, и эта платформа имеется в книге Б. С. Миронова «Приговор убивающим Россию», которую нашли и в машине Квачкова, и в квартире его сына. Конечно, лозунг «Бей жидов — спасай Россию!»…

Подсудимый Иван Миронов протестует: «Ваша честь, лозунг «Бей жидов — спасай Россию!» ни в книге Б. С. Миронова «Приговор убивающим Россию», ни в уголовном деле не содержится, пусть прокурор не искажает материалы дела».

Судья лениво и бездумно отмахивается от подсудимого: «Суд не находит оснований к прерыванию прокурора. Он не ссылался на конкретные факты. Он высказывает свое мнение».

«А, так это был собственный призыв прокурора, его мнение о том, как надо спасать Россию», — доходит до Миронова.

Прокурор вовсе не желает, чтобы ему вменяли подобные призывы: «Лозунг, который я привел, действительно не относится к книге Б. С. Миронова. Я просто привел его как исторический факт».

Он заглядывает в бумаги, нехотя расставаясь с целым абзацем, посвященным «жидам» и России: «Цель этой группы — ликвидация Чубайса, об этом свидетельствует прекращение общения между подсудимыми сразу после 17 марта. Кстати, и в Жаворонках подсудимые прекратили появляться, и на даче Квачкова тоже с тех пор не были».

Прокурор не скрывает гордости от своей блестящей дедукции вкупе с индукцией, он просто лучится от бесспорной логики своих умозаключений, хотя, кажется, он единственный в зале, кто не понимает, с кем и как поддерживать общение, если один арестован, другой пропал, и как можно посещать дачу Квачкова, если ее хозяин арестован, и что им делать на рынке в Жаворонках, где продукты и лопаты покупались именно для дачных нужд…

Прокурор продолжает выкладывать доказательства, как каменщик кирпичную кладку: «Чем еще подтверждается факт подготовки подсудимыми самого преступления? Фактом фиксации их телефонных переговоров из Жаворонков. Кроме того, то, что подсудимые вели наблюдение за машиной Чубайса, подтверждается записями, обнаруженными на квартире Александра Квачкова. Наблюдение вели 2 декабря 2004 года, 17 января 2005 года. Тут возник вопрос, почему другие машины попали в этот список? Потому что подсудимые не знали, на чем передвигался Чубайс».

Но в зале прекрасно помнят, какие именно другие машины значились в том многочисленном списке: старые «Жигули», ветхая Ауди, изрядно потрепанный красный БМВ… Предположить, что на этих машинах «передвигается Чубайс», мог только прокурор с его богатым воображением.

«Еще одним доказательством подготовки подсудимых к преступлению, — клал прокурор кирпич на кирпич, — являются показания Моргунова, Клочкова, Хлебникова о том, что они 10 марта видели в Жаворонках группу молодых людей, среди которых был один мужчина около пятидесяти лет, который что-то энергично говорил остальным. По показаниям потерпевшего Клочкова, этот мужчина сильно напоминал подсудимого Квачкова, правда, Клочков его не опознал. Но Квачков и сам не отрицает того, что находился в Жаворонках. Наравне с Квачковым там находились Миронов, Яшин и Александр Квачков. Это означает, что подсудимые выехали на рекогносцировку. Подсудимые пытались объяснить, что они покупали мясо, лопаты. В конце весны — лопаты! Спрашивается — зачем? Снег вокруг лежек был отброшен. Вручную или с помощью лопат? А когда закладывали взрывное устройство, вручную снег разгребали или с помощью лопат?»

Риторические вопросы, сыпавшиеся из Каверина, должны были наводить на мысль, что лопаты подсудимым нужны были для одного — закапывать взрывное устройство и расчищать себе лежки для комфортного пребывания в утреннем мартовском лесу, отнюдь не в конце, а в самом начале весны. Кто-то в зале не выдержал и прыснул, представив спецназовцев, машущих в ночи дворницкими лопатами на обочине Митькинского шоссе, разгребая снег для установки бомбы. Но прокурор продолжал строить вавилонскую башню доказательств: «Примечательно и обнаружение в машине трех кассовых чеков с бензоколонки. На одном из них схема. В ней очень легко угадывается место пересечения Минского и Митькинского шоссе и кружок — место подрыва. И слова на чеке — «5 чел» — это пять человек. Ковриков было шесть, один на месте преступления свернут в рулон, то есть один человек не пришел, — вот и «5 чел».

Башня у прокурора получалась стоящей на голове: кассовый чек с планом битвы, оказывается, был начертан после военной компании. Ибо лежаков было шесть, один человек не пришел, и, проводя разбор полетов, кто-то из злоумышленников изобразил все, что было, в виде отчета следственным органам.

Прокурор снова потянул слушателей за собой на Митькинское шоссе: «А теперь давайте попробуем восстановить обстановку утром 17 марта 2005 года. Потерпевшие Клочков и Моргунов сказали, что когда они вышли из Мицубиси к месту подрыва, то заметили двух человек, одетых в камуфляжную форму черного-серого-белого цвета, ну, милицейский окрас. Один из них присел на одну ногу и произвел несколько выстрелов. Что в это время происходит на Минском шоссе? Там стоит автомобиль СААБ, в нем находится Квачков. Когда к нему подбежали эти двое и сообщили, что не получилось, что в это время видит Квачков? Милицейский автомобиль с мигалкой, это едет майор Иванов. Квачков, естественно, понимает, что этот автомобиль едет за ним. Этим объясняется его нервозность, с какой он трогается с места. А пассажиры в это время запрыгивают в автомобиль. Эти показания согласуются с временем прохождения автомашины СААБ по системе «Поток». Таким образом, делаю вывод: лица, которых Квачков поджидал в своей автомашине, были Саша Квачков, а другой был Найденов, поскольку в автомашине СААБ была найдена кепка с волосами Найденова».