Йога Таун - Даниэль Шпек

– А ты просто промолчала?

– А что бы изменилось, скажи я правду? Ничего. Это никому бы не помогло.

– Мне бы помогло.

– Вряд ли, Люси.

– Я предпочла бы сама судить!

– Ты не знаешь, каково это – решиться завести ребенка.

Мне стало больно от этих слов. Именно это я знала очень хорошо. Пусть это даже не мои собственные дети, но я осознанно приняла детей Аднана. Или мне это только казалось? Я вспомнила, как всегда боялась забеременеть. Панически, почти параноидально.

– Скажу прямо, Люси, хотя рискую сделать тебе больно. Я сомневалась, стоит ли оставлять ребенка. Я никогда не хотела иметь семью. Но Лоу так сильно хотел, чтобы ты родилась. Непременно. Постоянно говорил: «Марк продолжит жить в вашем ребенке». И пообещал, что будет заботиться о нем, как о своем собственном. Если бы не Лоу, ты бы, возможно, и не родилась. Не будь слишком строга к нему.

Во взгляде ее я читала нежность. Но слова были как пощечина. И все же я поняла главное – любовь Лоу была настоящей, как и моя, когда я приняла детей Аднана. Пусть я им и не родная мать, но желание быть рядом шло от сердца. И только став матерью, я поняла, что родители неизбежно делают ошибки. Лоу сказал о Махариши: «Мы сами посадили его на трон». То же самое можно сказать обо мне и моих родителях. В детстве они казались мне всемогущими великанами. Но все дело в том, что я сама была маленькой и не видела, что они самые обычные люди, что в них есть и тьма, и свет. И они загнали себя в ситуацию, с которой не смогли справиться. А теперь решать предстоит мне: кто я и какую историю о себе я выберу.

* * *

Вечером я так и не нашла в себе сил войти в комнату Лоу. Но когда все легли спать, я тихонько открыла дверь и прислушалась в темноте к его дыханию. Я долго стояла в тишине и думала о молодом парне, каким он был тогда, и что бы с ним стало, если бы я не родилась. Чужой из-за моего плеча прошептал:

Путешествие окончено.

Ты пойдешь со мной? – спросила я.

Я больше не нужен, ответил он.

* * *

Внезапно я остро ощутила, как мне не хватает Аднана. Он был тем человеком, кому я полностью доверяла. Когда я выкидываю фортели, он терпит меня. Когда я его отталкиваю, он не падает. Я вышла на веранду и позвонила ему. Он не ответил. Я не решилась оставить сообщение на автоответчике. Слишком поздний час для объяснений. «Опять ты все испортила, Люси. Так тебе и надо».

* * *

Почему я сбежала от единственного мужчины, которому действительно доверяла? Дело ведь было не в нем. Какая-то часть меня всегда пребывала в убеждении, что то, что начинается как любовь, непременно закончится полным раздраем. Я так сильно боялась боли, что было проще совсем отказаться от любви, чем потерять ее. Мое тело было моим единственным домом, на него всегда можно было положиться. Ему я доверяла безоговорочно. Именно поэтому меня так выбило из колеи, когда я покинула свое тело в «ИКЕА». Безопасное убежище оказалось фикцией. Я была как космонавт, у которого оборвался трос, связывающий его с космическим кораблем. Разумеется, я знала, что человек – это не тело, что он – сознание, обитающее в теле. Но опыт существования вне тела оказался выше моих сил.

И я до сих пор не нашла пути назад, в свое тело-прибежище. Выйти оказалось проще, чем снова войти.

Глава 38

Ночью пела птица, которую я раньше никогда не слышала. На веранде танцевали летучие мыши. Лаяла собака. Я смертельно устала, но боялась провалиться в темноту сна. Я не знала, как быть дальше. Но пока щебетала птица, я была не одна. Она пела так радостно. Так беззаботно и весело. Такое крохотное тельце создает так много музыки. Она помогла мне не спать до утра.

* * *

Когда я вышла на веранду, Мария стояла возле комнаты Лоу.

– Там врач, – сказала она.

– Как он?

– Температура спала.

Я посмотрела на дверь, раздумывая, стоит ли мне входить. Придется говорить. Мы оба будем стараться вести себя как взрослые. Притворяться, будто все в порядке. Но ничего не в порядке. И никогда не будет. Потому что никто не может повернуть время вспять.

Я пошла в столовую, чтобы сначала выпить кофе, привести в порядок мысли, подобрать правильные слова. Но все слова звучали фальшиво. Проходя через двор, я услышала музыку. Дверь в групповую комнату была открыта, и я увидела, наверное, около двадцати детей. Девочка постарше играла на фисгармонии, дети сидели в позе лотоса. Потом они встали и приступили к асанам утреннего сеанса.

Сурья Намаскар[112].

Я подошла ближе. Старшая девочка знала свое дело – позволяла детям приветствовать солнце так, как им хочется, не изображала из себя наставницу, которой лучше знать. Скорее казалось, что это дети ей показывают, как правильно. Они занимались йогой будто играючи. Они радовались, падали, помогали друг другу подняться. В этих детях столько жизни, подумала я, а ты из мира мертвых. Маленькая девочка с косичками повернулась ко мне и улыбнулась. Я улыбнулась в ответ. Старшая заметила и знаком пригласила меня войти.

Я покачала головой.

Но не ушла.

Я стояла у двери и не могла налюбоваться. В их йоге не было ничего необычного. Основы. Все равно что пересказывать алфавит или играть гаммы. Дело было не в том, что они делали, а в том, как. Это была любимая игра. Они говорили на языке йоги как на своем. Лучились радостью от того, что открывали в своем теле тысячелетние процессы, и радость эта была заразительна.

Тадасана. Поза горы.

Анджали-мудра. Молитвенно сложенные руки.

Я не сразу осознала, что мои руки повторяют движения. Только когда девочка подняла взгляд, я поняла, что держу сложенные ладони перед грудью. Намасте. Я почувствовала себя застигнутой врасплох и опустила руки.

Когда я преподавала, все время был страх, что кто-то поднимется и скажет: «Это делается не так. Меня учили по-другому. Как ты можешь преподавать йогу, если никогда не была в Индии».

Но теперь, в настоящей, а не воображаемой Индии, не было «правильно» или «неправильно», дети двигались интуитивно, просто и естественно, как дышали. И именно этим меня когда-то привлекла йога – чувством связи с самой собой.

Врикшасана. Поза