Девчата. Полное собрание сочинений - Борис Васильевич Бедный

– Попробую воздействовать на сельсовет по своей линии, – сказал Иван Владимирович. – Кстати, о сезонниках. Почему вы держите их только на подсобных работах? А электропилы у вас простаивают из-за недостатка рабочих рук. Смелее привлекайте сезонников к основным работам, другие леспромхозы пробовали и не жалеют… И еще: почему у вас на Восемнадцатом километре удерживают с застройщиков в окончательный расчет полную проектную стоимость индивидуальных домов, а стены не оштукатурены и полы не покрашены, как этого требует проект?

– Копеечное дело! – пренебрежительно отмахнулся Чеусов.

– Не копеечное, а политическое, – поправил Иван Владимирович. – Вы что же думаете, мы вечно будем давать лесной промышленности сезонников? Эта ваша сезонность давно уже району поперек горла стоит. На одни переходы да переезды сколько рабочего времени тратится… Имейте в виду, не за горами тот день, когда леспромхоз сам должен будет полностью обеспечить себя постоянной рабочей силой, и к этому дню готовиться надо уже сейчас. Вот поэтому-то несправедливые удержания с застройщиков и приобретают политический смысл: вы подрываете самую идею строительства индивидуальных домов в рассрочку, а без удобного жилья вам не закрепить семейных рабочих за леспромхозом…

Чеусов развел руками, признавая, что не привык еще заглядывать так далеко вперед. Костромин попросил секретаря воздействовать на МТС: там станки полностью не загружены, а в леспромхозе ремонтная мастерская не справляется с токарной работой.

– Поговорю с директором МТС, – сказал Иван Владимирович и на прощание пообещал вызвать руководителей леспромхоза через месяц на бюро райкома и заслушать их отчет.

Секретарь ничего не записал, и Костромин не ожидал, чтобы из их разговора насчет МТС вышел какой-нибудь толк. Однако уже на другой день директор МТС возмущался по телефону:

– Зачем же сразу стучаться в райком? Не по-соседски! Везите свои токарные работы – сделаем. Из-за такого пустяка!..

Костромин не стал напоминать забывчивому соседу, что тот уже дважды отказывал ему в этом «пустяке», и распорядился, чтобы немедленно, пока директор не раздумал, отвезли в мастерскую МТС тракторные блоки на расточку. А на четвертый день в полном составе прибыли сезонники из дальнего сельсовета.

У инженера возникло подозрение, что он несколько поторопился со своей оценкой секретаря райкома, но, как все самолюбивые люди, менять первоначальные мнения Костромин не любил и решил: «Поживем – увидим».

5

Как-то, перекладывая вещи в чемодане, Костромин увидел свой диплом. Со странным чувством полной отрешенности от недавней беспечной студенческой жизни открыл он синюю книжицу. Вкладыш с отметками порадовал Костромина: электротехника – «отлично», теплотехника – «хорошо», организация труда – «отлично»… Нынешний главный инженер Сижемского леспромхоза недаром ел студенческий хлеб: почти сплошь пятерки, ни одной посредственной отметки… И все-таки не совсем тому и не совсем так, как надо бы, учили его в институте. На экзаменах больше всего ценилось умение выводить формулы, наизусть помнить математические преобразования. Устройство механизмов, эксплуатацию и ремонт изучали поверхностно, а курс организации труда считался второстепенным.

В результате отличник учебы Костромин весьма приблизительно знал устройство электростанций, а мимо неказистых сижемских паровозов всегда проходил с душевным трепетом: не дай бог остановится, что он тогда будет делать – ведь теплотехнику он изучал еще до войны и больше к ней не возвращался. К счастью, сижемские паровозы, догадываясь, видимо, о затруднительном положении главного инженера, пока работали бесперебойно. Бывший тракторист и танкист Костромин знал в совершенстве только двигатели внутреннего сгорания.

Любимый профессор Костромина часто говорил:

– Выпускник института – еще не инженер, а только черновик инженера. Настоящий инженер вырастает на производстве.

Раньше Костромин не придавал значения словам профессора и только теперь оценил их по справедливости. С благодарностью вспомнил он, что профессор был единственным в институте, кто не требовал на экзаменах вывода формул, даже разрешал заглядывать в справочники, но зато спрашивал так, что неподготовленным никакие справочники не помогали. Пришел на память Костромину и другой совет профессора: сразу после института не занимать высоких административных постов, а начинать с производственной работы на самом мелком участке. Тогда и к этому совету Костромин относился скептически, а теперь с удовольствием променял бы должность главного инженера леспромхоза на место технорука лесопункта.

Дипломная работа Костромина была посвящена тем же вопросам, какие ему предстояло решать и в Сижме. В дипломной работе была и узкоколейка, и поточные линии с электропилами и трелевочными тракторами. Но насколько там все было проще! Студент Костромин в институте спокойненько брал плановое задание и в зависимости от производительности механизмов простым делением определял их количество. А инженер Костромин в Сижме простым делением ничего добиться не мог.

Списочных механизмов в леспромхозе вполне хватало для выполнения завышенного плана первого квартала. Более того, действующие трелевочные тракторы и электропилы при нормальной работе свободно перевыполняли расчетные нормы! Но беда была в том, что по тем или иным причинам они редко работали нормально и на два действующих механизма обычно приходился один бездействующий.

При дипломном проектировании студент все время основывался на норме, а инженеру в практической работе чаще приходилось иметь дело с отступлениями от нормы. В дипломе была арифметика, а здесь какая-то непонятная производственная алгебра, правил которой Костромин еще не усвоил.

Проходил студент Костромин и производственную практику, но ни разу ему не привелось поработать мастером на лесозаготовках. Он изыскивал и проектировал лесовозные дороги, строил мосты и механические мастерские.

Существовало негласное соглашение между студентами и деканатом факультета, по которому истинно инженерской работой считалась только такая, где в чистом виде применялись формулы. Здесь была некоторая логика: надо же было доказать, что не напрасно столько времени потрачено на заучивание формул и их выводов.

Практику по организации труда проходить считалось излишним; подразумевалось, что овладевший всеми формулами инженер сможет правильно организовать труд рабочих и механизмов. Ссылались на то, что у русского инженера организаторский талант в крови и развивать его ни к чему: придет время – и врожденный талант сам себя покажет…

Костромин еще раз пробежал вкладыш глазами и подивился: чему только не учили его в институте! Лесоводство, строительное дело, геодезия, механизация лесоразработок, транспорт – сухопутный и водный, ремонтное дело. Учителя хотели вооружить его на все случаи жизни; больше всего они опасались, что недодадут ему каких-нибудь знаний, которые вдруг потребуются на производстве. Все изученное им в институте могло встретиться в работе леспромхоза, но правильно ли было на одного человека взваливать такую нелегкую ношу? Объединение многих специальностей в одну неизбежно вело к дилетантизму. Ведь сейчас в лесу ни один инженер-универсал, имей он хоть сто пядей во лбу, не сможет сам решить всех вопросов, возникающих