По ту сторону клинка: Дева орхидей - Ламеш дю Лис

Вперёд вышел тот, кого здесь просто не должно было быть. Он не имел на такое право.

— Дорогуша, пора домой. Чего с тобой такое? — на лице Годрика сияла ухмылка.

Глаза Мейбл расширились и даже со своего места я услышал всхлипы. Она упала наземь и попятилась.

— Ну ладно, хватит. Девка спятила, — быстрым шагом ректор Ксерон двинулся вперёд.

Годрик выбежал перед ним.

— Прошу, господин ректор, обождите немного. Позвольте я попробую.

— Позволяю, — Ксерон отступил назад.

Констанций зло взглянул на Годрика, но, к сожалению, тоже уступил ему под взглядом ректора.

Я видел, как Мейбл пытается встать, но затем замечает медленно приближающегося пригнувшегося Годрика.

— Ну дорогуша, тише, тише. Пойдём домой спатки.

Годрик производит несколько шагов.

— Ты ведь хорошая девочка? Была ты о-о-очень хорошей и послушненькой.

— Ты о чём-то знаешь, чёрный рыцарь Годрик?! — надменно спрашивает ректор Ксерон, удалившийся к своему вороному.

— Мы немного повздорили, да и всё. Правда, Мейбл? Ты ведь не обиделась?

Мейбл на несколько шагов приближается к пропасти.

— Сейчас-то ты ведь уже вполне рада и довольна? Ну выиграл я спорчик, а ты даже плохого наказания за проигрыш не получила!

Годрик становится ещё ближе к Мейбл.

— Слышь, малой… Хакуро. Ты ж видел, правда ничего страшного не было? Девочка истерит, давай вернём её домой, — Годрик поворачивается ко мне и нагло подмигивает.

— В смысле?! О чём он? — звучит злой крик Констанция.

Я ощущаю себя совсем потерянным и не знаю ни как реагировать, ни что ответить. Констанций подходит ко мне и хватает за рубаху.

— Выкладывай! Что там произошло! — Констанций начинает зло меня трясти.

— Хва-а-а-тит!!! — раздаётся затяжной визг Мейбл, и впоследствии сменяется рыданиями. — Хватит… хватит… хватит…

Констанций тащит меня за собой, и мы тоже постепенно приближаемся к Мейбл. Друг тянет меня за рубаху и кидает перед собой на песок.

— Раз знаешь, то и помоги вернуть её домой. Говори, что случилось, и порешим на том!

Я вижу Мейбл буквально перед собой, а Годрик в стороне. Я слышу его тихий голос, словно он намеренно выжидал момент, чтобы сейчас могли слышать мы оба.

— Ты ж тоже получила удовольствие? Уже не отбрыкаешься. Стала моей шлюхой, так смирись, женщина.

Мейбл издаёт вопль плача и делает несколько шагов назад. У меня возникает желание броситься вперёд, ведь я нахожусь ближе всех. Но чувства внутри останавливают. Не вмешиваться… Главное не вмешиваться — звучит голос внутри меня. Тогда всё будет хорошо. И я опускаю тянущуюся к Мейбл руку.

Наши глаза буквально соприкасаются, я вижу её молящий взгляд. Скажи… Скажи… Скажи… Я чувствую это слово, что она ждёт от меня. Но так тяжело даже думать об этом. Я не сумею найти в себе силы. Даже просто огласить о том, что видел и что произошло. Мейбл всё понимает. Затем она делает свой последний шаг…

Мейбл падает с обрыва. Я слышу визг, что оставляет шрам на сердце. Годрик рядом истошно хохочет.

Крики подбежавшего к пропасти Констанция. Мидий трясёт меня за плечо…

Друг дёргает меня, чтобы я поднялся, и мы вместе подбегаем к обрыву. Пропасть очень глубокая, и не всех её участков достигает свет, а самое дно и вовсе поглощено темнотой. Мейбл нигде не видно. Я слышу странные стрекотания и трески где-то явно не на дне гигантского каньона. Шумы, словно перебирания лапок. Клац-клац, раздаётся с другой стороны. Издаётся жуткий женский вопль агонии.

— Не-е-ет!!!

Звуки рвущегося и ломающегося. Я не выдерживаю и меня вырывает на песок. Я вижу ненависть в глазах Констанция, спустя несколько мгновений со слезами в уголках глаз он удаляется прочь. Мидий стоит между нами поглядывая то на одного, то на другого.

Где-то недалеко голос ректора Ксерона:

— Никто не имеет право просто покинуть Чёрную Академию Диссании. Жаль, но девчушка сама виновата. Каньон Смерти место, куда не следует приближаться никому из вас. Все вы, запомните об этом. Иначе вас, как и её, сожрут обитающие там твари. А они, поверьте, кровожаднее большинства из тех, о ком вы узнали на лекциях профессора Дрейдеса. Из него никому не суждено выбраться. А достигнуть одного из его краёв и подавно. Это темнейший уголок всей этой пустыни. Всей Диссании. Такое вот оно место — Каньон Смерти.

Рядом со мной неожиданно возникает Даги и помогает мне подняться. Когда он только успел? Я вытираю подбородок рукавом, ничего другого и не остаётся.

— Стены этой академии никому не покинуть живым, не окончив её, малой. Как я вижу, духи песков и правда присматривают за тобой, — не смотря на сказанное я не могу уловить в его словах никакой искренности.

Я вижу, как подруга Годрика — Катрин подходит к обрыву вместе с ещё несколькими студентами.

— Ну и позорище, — Катрин харкает в пропасть.

А верещание и стрекотание внизу Каньона смерти так и не смолкает…

[1]山 (やま) — «яма» гора на японском языке.

Глава XV. Холодная дверь, тёплый свет

(Курико Кояма)

Я не знала отца с раннего детства. Оставив нас с мамой, он растворился где-то за пределами нашего крошечного дома. По крайней мере именно так из раза в раз повторяла мне мать. Привыкнув экономить на дорогостоящем электричестве, по вечерам мы сидели за столом в полусумраке, и только изредка мне могло посчастливиться поесть домашней еды, а не очередной лапши быстрого приготовления. Мама была представительницей типичного «офисного планктона», но будучи женщиной, шансы на повышение у неё отсутствовали. Сразу после старшей школы она стала офис-леди[1], пропустив получение высшего образования. Замужество освободило её от скучных обязанностей, но ненадолго. Я мало что помнила об отце или их разговорах с матерью, так и пытаться что-либо понять, видимо, не стоило. Развод снова вернул мать в офис, теперь уже с ребёнком и снова незамужней. Повышение тем более уже и не светило. Никакой разницы, что до, что после.

Подобная экономия в нашей семье происходила не совсем от проблем с деньгами. Пускай и низкая должность, но всё-таки мать работала на полную ставку и заработок был постоянным. Дело было совершенно в ином. И даже не смотря на мой возраст, к сожалению, я уже всё знала.

Можно было вспомнить любой из таких случаев, происходивших буквально каждую неделю. С грохотом открывается входная дверь. Мать вваливается в коридор, снимает туфли и кое-как бросает их у порожка. Вдребезги пьяная, не смывает косметику и даже не переодевается, вместо этого плюхается на диван и тут же меня, занимающуюся учёбой спрашивает, что у нас на ужин. Но даже не