По ту сторону клинка: Дева орхидей - Ламеш дю Лис

о том, что эта пасть в тебя вопьётся вгоняла в агонию ужаса большинство простых смертных.

— Ненавижу колдунов больше всего на свете, — беловолосый воин впервые что-то произнёс за эту дивную ночь.

— Я Анвар, мамлюк Его Величества и султаната Аксу! Не знаю кто ты, но ты поплатишься за всё, что сделал! Мой пакт с древней саламандрой — великим стихиалем, что издревле оберегает наш султанат, а также извечный спутник — моя сабля, имя которой ты и знать не достоин, остановят тебя! Знай же, ты столкнулся с тем, кто не менее силён, чем Золотые рыцари стран, откуда ты, похоже, прибыл, судя по твоему невежеству.

Мамлюк встал в боевую стойку, а саламандра навострила свой небольшой воротник, её глаза запылали, а пасть начала светиться всепоглощающим пламенем, что собиралось в луч, который должен был прожечь незнакомца насквозь и не оставить от него даже воспоминаний. Мамлюк издал боевой клич и бросился в сторону для фронтовой атаки, дабы отвлечь незнакомца.

Мгновение и весь огонь, опоясывающий гигантскую саламандру, потух, ящерица поводила головой из стороны в сторону и сейчас выглядела обычным переростком своего племени, а не могучим элементалем. Мамлюк заметил это, но не в силах уже был остановить удар, беловолосый воин молниеносно среагировал и захватил летящее на него лезвие сабли наклоненной крестовиной своего клеймора. Лезвие мамлюка застряло в ловушке меча незнакомца. Последовал удар локтем в висок, и мамлюк чуть было не упал, но сдержался и отступил назад, сумев удержать в руках свою саблю.

Мамлюк ретировался и вернулся к своему фамильяру. Ни тот, ни другой не понимали происходящее и нервно переглядывались. Даже могучий и великий стихиаль был загнан в угол.

— Прости, Анвар… — только и произнесла саламандра отчаянным и виноватым, но всё ещё могучим низким голосом. В отличии от своего соратника, она всё осознавала. Она ощущала, как питающая её сила попросту испаряется как из неё, так и всего вокруг.

Тяжеловооружённый воин оседлал свою саламандру, будто скакуна и вместе они бросились сперва на крышу одного из строений, затем на другую, и внимательно следили за незнакомым воином. Сражение подобных мастеров должно было закончиться мгновенно, так они решили.

Мгновенный бросок. Раскрытая пылающая ослепительным огнём пасть рептилии и прошедшая немыслимое количество битв шедевральная сабля нацелились на одного своего противника.

Яркая лунная ночь не могла быть посрамлена светом какого-то огня. Не имел он права покуситься на её серебристость.

Гигантская саламандра с грохотом рухнула не землю, а мамлюк упал недалеко от неё. Отсечённые громоздкие когтистые лапы сгорали в возникшем собственном огне. Беловолосый воин направился было уже в сторону поднимающегося мамлюка, но толстый хвост ящерицы обхватил и сжал его.

— Анвар, давай! — из последних сил закричал фамильяр.

Мамлюк сумел подняться, схватив свою саблю и поблагодарив друга за предоставленный последний шанс, он бросился вперёд с боевым кличем.

Но беловолосый воин выждал момент, поддел остриём клинка хвост древнего создания и разрезал его будто масло. Совершив пируэт, он прикрылся остатками хвоста от удара сабли, что впилась в отрезанный отросток. Он уловил шанс и сжал руки бывалого, но пострадавшего от падения воина с такой силой, что мамлюк не выдержал и отпустил рукоять.

Беловолосый воин изящно изворачивается и безмолвным выпадом пронзает череп древней саламандры, что собирается куснуть противника и спасти своего друга, пускай и ценой материального существования. Буквально в это же мгновение он совершает пируэт и другим выпадом пронзает и хозяина фамильяра. Мамлюк выхаркивает кровь. Он всё никак не может поверить в происходящее. Это и остаётся последней мыслью, что отпечаталась им на этой земле.

— Магия — это мираж, — спокойным тоном произнёс беловолосый воин и последовал в темницу.

Дуилиус следовал вдоль мрачных коридоров темницы, освещая себе дорогу блуждающим огоньком, хоть его глаза и замечательно справлялись с темнотой. Тем не менее эта привычка была востребованностью его соратников.

Пыточная в последние дни изрядно использовалась, как заметил беловолосый воин. Свежая кровь покрывала инструменты этого человеческого позора. Воин осуждающе оглядел их и в кровавом месиве заметил измученные до смерти трупы двоих детей. Где-то в углу комком валялась странно выглядящая отчасти порванная одежда.

Одно заклинание и позор человечества начал поглощаться огнём. Следы бесчинства и порока прикрылись и теперь просто исчезнут из этого мира. «Всё по канону человечества», подумал беловолосый воин.

Разрезав замок одной из камер, он обнаружил внутри двоих подростков. Мальчика и девочку. Они вылупились на него недоумённым взглядом, а затем с недовольным видом произнесли:

— Why so long?

— Are you here to save us?

Беловолосый воин безмолвно извлёк чёрный клеймор и опустил его на девочку. Обагрившееся кровью лицо юноши исказилось в вопле.

— Whatare you doing?! — юноша кричал и отползал назад.

Но следующее мгновение стало последним и для него.

* * *

(Хакуро Татибана)

Очередной урок алхимии проходил достаточно уныло. Но дело было не в предмете, совсем не в нём, а в том, что для меня, привычного к технике и максимум лабораторкам в школе, процесс варки зелий выглядел слишком сложным и мудрёным. Не понимая ни ингредиентов, ни странной отсталой утвари, ни процессов происходящих со всем этим добром, интереса возникнуть в происходящем и не могло. В чём взаимодействие всех этих вещей? Слишком сложная и занудная обработка вызывала тоску. Даже готовка не казалась уже чем-то столь сложным и нагруженным, как варка этих зелий. Я совершенно ничего в этом не понимал. И, конечно же, в такой ситуации интереса возникнуть не могло, а только раздражение.

— Хакуро, ты не суп варишь! Внимательнее! — профессор алхимии Бьёрк Холла был тут как тут. Он смотрел на меня с недовольным видом, поправив круглые очки, он отправился приглядывать за другими студентами.

Именно то, о чём я и думал. Лучше бы я варил суп… Мы обрабатываем эти ингредиенты уже не первое занятие. Все эти термообработки, сушки, вымачивания. Как можно какое-то одно зелье варить несколько занятий и часами ждать эти процессы?! Вот бы сейчас мамин мисо-суп… Если так подумать, за свою короткую жизнь я даже не успел попробовать мисо, приготовленный Микой! Я не заметил, как погрузился в воспоминания, пока можно было взять перерыв во время как раз всех этих процессов…

— Чернолистик! — позвала меня Эмэру. Казалось, этот ангельский голосок прозвучал наяву, так мил он мне был, но это всего лишь воспоминания чудесной весны последнего класса средней школы. Пускай и дорогие сердцу.

Эмэру нагнулась и заглянула из-под низу в мои опущенные глаза. Это было буквально начало тех времён, когда мы стали гулять вместе. Всё вышло само собой.