По ту сторону клинка: Дева орхидей - Ламеш дю Лис

что им ни в коем случае нельзя устраивать сейчас сцен. Тем более Джек уже заинтересовался непонятным ему разговором. Они должны терпеть и самым важным после попадания в этот мир было лишь одно — умение адаптироваться, Мика единственная искренне это понимала.

— Завоёвывать доверие народа? Популярность среди гражданских… граждан… крестьян… короче всех? Показывать свою преданность Церкви, чтобы они соизволили вернуть нас домой? Не стать чьими-либо врагами по какой-то глупости? Да, именно этим мы и должны заниматься, Кэнто.

* * *

Хакуро сидел дома у Куллана. В единственном месте, где он не столь сильно ощущал нервозность и страх. Только там он мог ощутить некое спокойствие и не поддаваться панике при каждом шорохе. В академии его сердце билось словно медленные, но мощные удары кувалдой о гонг, каждый раз заставляя вздрагивать. Руки начинали трястись, разум поддавался панике. Но здесь всё это успокаивалось.

Шёл хор воды, Хакуро старался пользоваться понятиями этого мира, потому слово «час» постепенно покидало обиход его словарного запаса даже в мыслях. Юноша просто расслабился на стуле в главном помещении немалого дома Куллана, где он уже провёл столько времени! Языки пламени в камине хлестали воздух, словно пытались захапать мошек. Юноша прогревал сырость дома. Последние ночи выдались на удивление прохладными для этого места.

Предплечья болели от бесконечных тренировок, поэтому всё, что хотелось Хакуро, это разложить их, расслабить и позволить отдохнуть, уняв боль. Он никогда не думал, что именно эти мышцы охватит адское пламя последствий тренировок. Его фальшион с самого начала казался ему излишне тяжёлым, в особенности, когда приходилось держать его одной рукой, да ещё и махать. Правда, справедливости ради, сейчас фальшион ощущался уже чуточку легче. Но Хакуро не радовала подобная, казалось бы, отличная перспектива. Мысли юноши были заняты другим…

— Куран, — обратился Хакуро к хозяину дома, на что того, как всегда, передёрнуло.

Несколько мгновений Хакуро молчал, подбирая слова. Он долго готовил сей вопрос.

— Правда ли, что меч нужен только для убийства?

Куллан приподнял глаза, удивившись в кои-то веки правильно построенной фразе от Хакуро и громким голосом ответил, словно обращался к приставшему на рынке торгашу.

— А правда, что жопа тебе нужна только чтобы срать, а не ещё и сидеть?

Хакуро покоробил ответ, он хотел было что-то сказать, но Куллан продолжил:

— А рот тебе нужен, чтобы только жрать и задавать тупые вопросы?

Некоторое время юноша и хозяин дома сидели в полной тишине. Иногда Куллан гремел бутылками, занимаясь своими делами.

— Хакуро, оружием может быть что угодно, даже слово. Важно лишь то, что находится по ту сторону клинка.

Хакуро задумался над ответом, а затем решил сменить тему. Фраза вырвалась сама собой, он боялся такое спрашивать, но сейчас вышло как вышло.

— А кто более сильный: ректор Ксерон или Куран?

Великан перестал перебирать бутылки, задрал голову и привстал.

— Важно не кто сильнее, а кто остался жив.

Куллан направился к своему любимому сундуку, пожалуй, единственному, с чего он стирал всю пыль. Приподняв крышку, он начал рыться, что-то выискивая. Глянув на небольшой пузырёк жидкости, он вернул его обратно. Издалека Хакуро заметил в сундуке свёрток, лежащий на самом верху. Ткань немного сползла с обеих сторон. Чёрное лезвие словно втягивало свет внутрь, казалось, эта чернота поглощала. Юноша пригляделся. С другой стороны, навершие эфеса было выполнено синим шаром, что держался мощной когтистой птичьей лапой. Шар сверкнул, Хакуро пригляделся ещё внимательнее. Пространство внутри шевелилось само собой. Эта штука совершенно не напоминала какой-то драгоценный камень. Казалось, будто в нём был целый мир. Шар переливался, словно дикими облаками движение в нём завораживало взгляд. Удивительная лазурь плескалась могучим океаном. Но в то же время всё это выглядело столь умиротворяюще и спокойно. Куллан захлопнул крышку сундука и косо зыркнул на Хакуро, юноша отвернулся.

— А всё же, кто более сильный? — Хакуро не смог с перепугу придумать вопроса умнее.

Куллан молчал.

Пока Хакуро возвращался в академию через тропу, что пролегала через оазис, он раздумывал о разных вещах, стараясь отвлечься.

«Почему Витус всюду таскался со своим скелетом, но при этом я практически не видел других студентов со своими фамильярами?» И это было правдой. За время, проведённое тут, молодой японец лишь несколько раз лицезрел воплощение чужой магии. Но так как практически с самого начала он стал сторониться других студентов, в особенности старшекурсников, то, пожалуй, это и не было столь удивительным. А первокурсники, наверное, пока и не были способны сотворить такое, раздумывал юноша. В те несколько раз, что он видел подобное, он сразу же прятался, запирая своё любопытство и предоставляя всего себя инстинкту самосохранения. Да и в целом, ходьба, опустив взгляд, если рядом есть другие люди, стала тут его спутником.

Хакуро вернулся как раз к ужину. Мидий уже занял столик в столовой, ни Констанция, ни Мейбл ещё не было. У Хакуро потяжелело в груди.

— Привет, — весело произнёс Мидий, — Как сходил к своему дяде?

— Привет, Мидий. Всё отлично, — тем не менее лицо Хакуро выражало иное.

Друзья не стали дожидаться брата с сестрой и по очереди набрали себе еды, да принялись спокойно трапезничать.

— Хакуро, по поводу Мейбл… — отвлёкся Мидий, — Тут поползли слухи. Мол она с кем-то повздорила, ну… поссорилась. С кем-то из студентов-мужчин. С нашего курса. Стала задирать нос, хвалиться, что-то такое. А, понимаешь, здесь, в Чёрной Академии Диссании это крайне не любят. Она предъявила им, мол, женщина может быт сильнее мужчины, и может быть так, что это они будут прислуживать женщине, а не наоборот. В общем, неловко вышло…

Мидий куснул мясо и закусил хлебом, тщательно прожевав, продолжил:

— На чём и завязался спор. Мейбл жизнерадостная и весёлая, не имея в виду ничего дурного, она сказала, мол, если она победит, то мужчина станет её сподручным и будет служить ей верой и правдой, а также должен ей кругленькую сумму за спор. А коль же она проиграет, то значится там ей, как женщине, и место. Прислуживать мужчине, то есть. Как она сказала, то тому достанутся её рука и сердце.

Мидий принялся за еду тщательнее прежнего, будто и не знал, что говорить дальше.

— В общем, она проиграла Годрику, — это Мидий произнёс очень быстро. — Если что, я услышал это от… знакомых с другого факультета. Слухи пока ещё только зарождаются… Констанций не в курсе. Будь осторожен.

Хакуро кивнул.

Ужин подходил к концу. Друзья уже собирались возвращаться, как Констанций впопыхах наконец-то заглянул в столовую.

— Привет, простите, опоздал. Вы уже всё? Не подождёте?

— Конечно! — Мидий подмигнул Хакуро.